Будущее в прошлом

Пролог

Евгений Витальевич Владимиров, депутат Государственной Думы Российской Империи, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», личный друг Его Императорского Высочества, Великого Князя Игоря Гаврииловича, бывший генерал-губернатор Минской губернии, и прочее, и прочее, и прочее, наслаждался тишиной и покоем, лежа в теплой ванне, стилизованной под древнеримские термы.
Охрану, всегда и всюду сопровождавшую его, Евгений Витальевич отпустил еще два часа назад, велев передать своей дражайшей супруге, если она будет его разыскивать, что он в их сопровождении зашел сыграть партийку-другую в казино «Белый Свет», что на Императорском проспекте. Начальник охраны понимающе улыбнулся и обещал, что все будет исполнено в точности. Наверняка этот безмозглый идиот решил, что его босс поехал к любовнице.
Откровенно говоря, такая мысль приходила Евгению Витальевичу в голову, когда он сидел за рулем своей черной бронированной «Волги», но трезво все расценив, он пришел к выводу, что не в состоянии полночи и утро выслушивать треп длинноногой блондинки по имени Таня, которая была его любовницей последние два месяца.
«Может быть, стоит ее вообще бросить?» - не открывая глаз, Евгений Витальевич потянулся за бокалом кизлярского коньяка, оставленным им на мраморном бортике ванны. – «Ее глупая болтовня с лихвой перекрывает то удовольствие, что она доставляет в постели».
Евгений Витальевич отхлебнул немного терпкого напитка из бокала, поставил последний обратно на бортик и, блаженно улыбнувшись, подумал:
«Следующей любовницей надо сделать глухонемую. Она и не услышит ничего, и болтать ни с кем не станет».
В общем, решив не портить и без того не очень приятный день встречей с любовницей, Евгений Витальевич отправился в закрытый для посторонних жилой комплекс «Янтарная Жемчужина». Здесь ему принадлежала небольшая двухуровневая квартирка, которая не была указана ни в одной декларации. И владельцы комплекса свято блюли конфиденциальность, не распространяясь о своих клиентах.
Никто не знает об этом его убежище. Месте, где он может отдохнуть от назойливых любовниц, докучливой жены, прилипших как репей охранников.
 - Ты в этом уверен? - раздался тихий голос где-то над ухом Евгения Витальевича.
Депутат Госдумы вздрогнул, потерял точку опоры и с головой ушел под воду.
- Кто здесь? – отчаянно размахивая руками, Евгений Витальевич вынырнул из воды и огляделся вокруг.
Квартира была пуста и безмолвна. Звукоизоляция внутри комплекса была что надо: даже звуки оргий, что устраивал живший этажом ниже сын московского генерал-губернатора, не выходили за пределы его квартиры – так что извне сюда звуки не проникали. Внутри же квартиры издавать их было некому: Евгений Витальевич специально оборудовал эту берлогу для отдыха от любых звуков: здесь не было ни телевизора, ни магнитофона, ни радио, ни даже часов, своим постоянным тиканьем приводивших депутата в ярость.
- Кто здесь? – еще раз спросил Евгений Витальевич, подплывая к бортику.
Взявшись за поручни, он подтянул свое грузное (чай, уже не молод – шестой десяток годков пошел) тело и выбрался из ванны.
Вода стекала по обнаженному телу Евгения Витальевича на пол, образуя огромные лужи (ничего – система автоподсушки пола не оставит от них и следа), а депутат все так же настороженно озирался по сторонам.
- Кто здесь? – повторил он в третий раз, снимая со спинки кресла полотенце и вытирая им лицо и тело.
Голос, говоривший с ним, как будто долго раздумывал, прежде чем ответить, но через пять минут все же изрек:
- Ты знаешь ответ!
- Нет, не знаю! – нервно взвизгнул Евгений Витальевич, бросаясь к комоду.
Там, в третьем ящике снизу, под грудой накрахмаленных рубашек, лежал наградной пистолет, врученный Евгению Витальевичу самим Гавриилом Первым по случаю четырехсотлетия династии Романовых.
«Да где же он?» - выкидывая рубашки из комода на пол, одними губами шептал депутат.
- Зачем он тебе? Разве ты боишься меня? – вновь заполнил пустое пространство квартиры чужой и в то же время такой знакомый голос.
Наконец ладонь Евгения Витальевича наткнулась на тяжелую рукоятку пистолета, инкрустированную маленькими алмазами из императорской сокровищницы, и страх, пудовым грузом сковывавший его тело, отступил.
- Нет, я тебя не боюсь! – ответил голос Евгений Витальевич и резко повернулся, вскидывая ладонь с зажатым в ней оружием.
Позади него никого не было. Лишь его испуганное отражение в стене, превращенной дизайнером в гигантское зеркало, нервно тыкало стволом в воздух.
«Лечиться тебе пора, брат!» - облегченно выдохнул Евгений Витальевич, опуская пистолет и вытирая проступивший сквозь кожу лица пот.
Легко, конечно, сказать: лечиться. Но у кого? Какой психиатр не соблазнится идеей продать журналистам информацию о проходящем у него лечение депутате? А если таковой и найдется, то об этом обязательно разнюхают конкуренты, и информация опять-таки просочится в прессу.
Нет, лечиться нельзя. По крайней мере, сейчас.
Евгений Витальевич приблизился к зеркальной стене и внимательно взглянул на свое отражение. Нет, ну кто бы мог подумать, что у железного и непотопляемого Владимирова, может быть столь испуганная физиономия. И это он уже немного пришел в себя, а что было пару минут назад – и подумать страшно.
- Успокойся, слышишь? – наставительно сказал Евгений Витальевич своему отражению. – Ты просто устал. Надо отдохнуть – и все пройдет!
- Это ты мне? – с издевкой, как показалось мужчине, произнес голос.
По гладкой поверхности зеркала пробежала рябь, как будто оно стало озером, воды которого колышет легкий летний ветерок, и Евгений Витальевич, исторгнув из глубин своего тела животный вопль ужаса, отшатнулся назад.
Его отражение в зеркале исчезло. Вернее, не исчезло, а изменилось. Евгений Витальевич по-прежнему видел себя, вот только лицо и тело его было покрыто страшными ожогами, некоторые из которых выглядели совсем свежими.
- Нет!
В голове у мужчины осталась только одна мысль: убить отражение, заставить его исчезнуть, не дать ему сводить его с ума.
Рука Евгения Витальевича, сжимавшая пистолет, взмыла вверх, палец изо всех сил надавил на курок, и восемь пуль одна за другой полетели в стену.
С громким звоном зеркало разлетелось на тысячу маленьких осколков, щедро оросив «стеклянной кровью» дорогой персидский ковер.
Евгений Витальевич отступил на два шага назад и, обессиленный, рухнул в кресло. Рука сама собой потянулась к бутылке коньяка, стоявшей рядом на журнальном столике, схватила ее за горлышко и подтянула к устам.
В два могучих глотка мужчина ополовинил бутылку и поставил ее обратно. Алкоголь, весело бурля, пробежался по сосудам и, попав в мозг, успокоил расшалившиеся нервы.
- Что, полегчало? – раздался все тот же насмешливый голос.
Евгений Витальевич скосил глаза на журнальный столик и мгновенно отпрянул от него: на него оттуда взирало все то же обожженное отражение.
- Почему ты боишься меня? Разве я сделал тебе что-то плохое? – вновь вопросил голос.
Евгений Витальевич попятился назад, споткнулся о собственную пятку, рухнул на ягодицы и пополз прочь от журнального столика.
- Куда же ты бежишь? – продолжал сыпать вопросами голос.
Что-то хрустнуло под ладонью Евгения Витальевича. Он с трудом оторвал взгляд от столика и увидел рассыпанное вокруг него стекло.
- Я повсюду! – обожженное отражение взирало на мужчину из каждого, даже самого маленького, осколка.
Евгений Витальевич тихо икнул, дрожащими пальцами подобрал один из осколков, подтянул его к шее, а затем слегка надавил на кожу.
Алая капля быстро набухла и нехотя потекла вниз, а отражение в зеркале вдруг воскликнуло:
- Эй, ты чего удумал?
Различив нотки страха в беседовавшем с ним голосе, Евгений Витальевич приободрился. Может быть, он не победит в этой битве, но уж точно не проиграет.
- Давно хотел сказать: иди ты к черту! – сплюнул на пол мужчина и резко полоснул себя осколком по шее.
Стекло с легкостью взрезало кожу, и кровь ручьем хлынула вниз.
Евгений Витальевич победно улыбнулся и ничком повалился на пол.






















Глава 1

Аня насыпала в чашку три чайных ложки кофе, залила их кипятком из только что закипевшего чайника, втянула ноздрями ароматный запах напитка, взяла чашку в левую руку и понесла ее в спальню.
Там девушка села на кровать, поставила чашку на бортик кровати, скрестила ноги по-турецки и вперилась взглядом в экран ноутбука, который отображал открытое окно текстового редактора.
«Позор московского генерал-губернатора» - такой заголовок значился в шапке документа.
К сожалению, кроме заголовка текста в статье, которую надлежало сдать через два дня, не было. Да и заголовок-то Аня придумала всего час назад, когда поняла, что писать-то ей, по большому счету, не о чем.
Никогда еще Аня не оказывалась в ситуации, когда вдохновение ей отказывало. Даже когда все остальные журналисты отдела светской хроники «Вашингтонской правды» были не в состоянии найти по-настоящему горячую тему, она ее находила. Или придумывала – но это уже детали.
И вот теперь Аня столкнулась с банальным отсутствием достойной ее пера темы. Кажется, она уже извлекла на свет ворох грязного белья каждого представителя бомонда Российской Империи, до которого могла добраться, не рискуя получить повестку в суд. Юристы их газеты, конечно, хороши, но все же преступать некоторые пределы не стоило.
Две недели Аня обзванивала все свои источники, копалась в Интернете, пересматривала открытия кинофестивалей и видео с закрытых для посторонних вечеринок, но так и не обнаружила ничего стоящего. Ну кого, скажите, интересует очередная пьяная выходка актера Зуева или болезнь карликового шпица певицы Юлечки?
«Я достойна большего!» - твердила себе Аня, выискивая материал погорячее.
«Я жду от тебя хоть какую-нибудь статью в понедельник!» - рычал в трубку главный редактор Игорь Кабанов.
Наклевывалась вроде бы статейка про самоубийство депутата Владимирова. Аня даже заголовок придумала: «Депутат умер в постели своей любовницы». Но вскоре ее источник сообщил, что та женщина, которая считалась любовницей депутата, в ту ночь была совершенно в другом месте. Да и живет она совсем в другом районе.
Это, кстати, тоже весьма любопытно. Выходит, депутат ночевал и не у себя дома, и не в квартире любовницы. Так кому же принадлежали апартаменты, в которых он был найден мертвым и как депутат там оказался?
Однако сведений для написания более или менее приличной статьи пока что было мало, так что Ане пришлось задвинуть наброски подальше в ящик стола, взяв с источника слово, что все вновь открывшиеся обстоятельства он будет передавать в первую очередь ей.
Впрочем, особо надеяться на успех в данной ситуации не приходилось. Столичные репортеры тоже роют носами землю в поисках причин для самоубийства Владимирова и, будучи ближе к месту событий, наверняка найдут что-нибудь раньше нее. Обидно, конечно, но что поделать.
В общем, Аня тянула со статьей до последнего, а теперь придется сидеть всю ночь, чтобы сдать статью в срок. С Кабановым шутки плохи: пусть она и считается в некотором роде примой редакции, но даже это не спасет ее от гнева главреда, если он решит ее уволить.
Немного подумав, Аня решила сосредоточиться на скандале, разразившемся вокруг московского генерал-губернатора.
Как выяснилось в ходе расследования причин гибели депутата Владимирова, сын генерал-губернатора Москвы Авдеева Матвей, имевший двухуровневую квартиру этажом ниже апартаментов, где был найден депутат, устраивал в ней весьма разнузданные вечеринки. Вино, коньяк и водка лились на них рекой, а, по слухам, «золотая молодежь» баловалась и кое-чем похуже алкоголя. Дурман, обволакивавший их головы, приводил к печальным последствиям.
В результате уже три дня Матвей Авдеев томится в камере следственного изолятора, а предъявленное ему обвинение состоит из пяти пунктов: «Сбыт алкогольных напитков несовершеннолетним», «Хранение и сбыт наркотических веществ», «Нанесение телесных повреждений двум и более лицам», «Попытка дачи взятки должностному лицу, находящемуся при исполнении служебных обязанностей», и, наконец, «Совершение развратных действий в отношении несовершеннолетних».
Если первые четыре пункта грозили «всего-то» двадцатью пятью годами тюремного заключения, то последнее обвинение при наличии отягчающих обстоятельств (а таковые по словам следствия наличествовали) давало прокурору основание требовать высшей меры наказания – казни через повешение.
Аня отхлебнула немного кофе из кружки, чтобы согнать с себя сон, и включила интернет. Прежде чем писать свою статью, надо ознакомиться, что об Авдеевых – набедокурившем сыне и его влиятельном отце, пытающемся спасти сына от эшафота – уже успели накропать другие журналисты.
«Моего сына подставили», «Это происки врагов решительно борющегося с коррупцией генерал-губернатора», «Следствие игнорирует показания свидетелей, которые не сходятся с их версией событий» - такими заголовками пестрели газеты, владельцы которых поддерживали Авдеева-старшего.
«Пора в отставку», «Легче следить за другими, чем за собственным сыном?», «А откуда деньги на такую квартиру?» - отвечали им издания, ориентировавшиеся на соперников генерал-губернатора по политической арене.
Аня углубилась в чтение. Изредка она копировала яркие высказывания своих конкурентов по журналистскому цеху, намереваясь использовать их в своей статье, периодически вставляла в нее ссылки на источники, уже проверенные другими репортерами, и делала краткие пометки, которые помогут ей в дальнейшем связать все это в единый текст.
Бегло просмотрев с полсотни заметок, пространных и кратких, подкрепленных фактами и основанных лишь на чистой фантазии их авторов, и сделав из них небольшую выжимку на половину страницы формата а4, Аня решила сделать небольшой перерыв.
Для начала она заглянула в один из своих электронных почтовых ящиков и проглядела входящие письма.
Как и следовало ожидать, ее источники наперебой хвастались добытыми «достоверными» сведениями о том или ином событии (степень важности которого они оценивали, исходя из своих предпочтений). Большая часть из них, как всегда, была сущим мусором, из которого нельзя было слепить даже жалкую заметку в «Имперские скандалы», не брезговавшими, как многие думают, ничем.
Однако среди этих писем была и парочка весьма информативных и непосредственно касавшихся разрабатываемой Аней темы. Адрес отправителя был девушке неизвестен, но это ничего не значило: многие информаторы меняли почтовые ящики, боясь преследования со стороны полиции или персон, сведения о которых они распространяли.
А вот присланные неизвестным данные были весьма занимательны.
В первом письме он сообщал о пяти случаях избиения Авдеевым-младшим своих однокурсников по интернату в Царском Селе. Все пострадавшие получили возможность учиться в этом закрытом, элитном, учреждении, победив на Императорской Олимпиаде по тому или иному предмету, то есть покровителей или влиятельных родственников у них не было. Как следствие, все случаи избиения были замяты, хотя один из пострадавших впал в кому и вскоре умер.
Во втором письме неизвестный упоминал об имеющейся у Авдеева-старшего личной охране, в дополнение к той, что выделена ему государством. И, якобы, в обязанности этих охранников входит не только обеспечение безопасности генерал-губернатора.
В подтверждение этому прилагались фотографии, на которых сотрудники охраны были запечатлены приобретающими некие пакетики с белым веществом. Рядом с ними все время мелькал человек кавказской внешности.
«Это известный наркобарон Сауд Амиров», - писал неизвестный. – «Полиция много лет пытается найти доказательства его криминальной деятельности, но пока безрезультатно».
Аня перечитала каждое письмо несколько раз, а затем вновь нырнула в интернет.
Найти что-либо компрометирующее на Амирова в сети не удалось. Везде он фигурировал как добропорядочный предприниматель, владевший сетью коньячных заводов на юге Империи, и щедрый благотворитель, лично воспитывающий двадцать приемных детей.
А вот насчет пострадавших от кулаков Матвея Авдеева однокурсников информация была верна.
Нет, конечно, в сети не было упомянуто, что эти дети пострадали от действий сына московского генерал-губернатора. Согласно официальному сайту Царскосельского интерната, с каждым из этих подростков произошел несчастный случай, приведший к травме. Лечение их было оплачено из фонда интерната, после чего пострадавшие были переведены в другие учебные заведения дабы, по словам пресс-секретаря интерната, «не травмировать их психику видом мест, где с ними произошло несчастье».
- Любопытно! – пробормотала себе под нос Аня.
Она переслала письма главе юридического отдела редакции, поставив Кабанова в копию. Пусть посмотрят и решат, стоит ли пускать это в печать.
Затем девушка отправила ответное письмо неизвестному с благодарностью за предоставленные сведения и предложением встретиться где ему будет угодно и обговорить условия сотрудничества.
Покончив с этим, Аня допила кофе, слезла с кровати и прошла на кухню.
Открыв кран холодной воды, девушка наскоро вымыла чашку, поставила ее в шкаф с чистой посудой, вытерла руки полотенцем и, решив немного отдохнуть от обдумывания текста статьи, включила телевизор.
Он был настроен на показ Первого Центрального Канала Империи, и поэтому Аня попала на просмотр передачи «Поговорим?» известного шоу-мена Михаила Ершова.
Этот, тщательно следивший за собой и тем самым дававший повод подозревать его в нетрадиционной ориентации, господин приглашал к себе звезд эстрады и телевидения и вел с ними беседы о политике, спорте, творчестве, обществе, перемежая стандартные вопросы провокационными, призванными застать гостя врасплох и вытянуть из него что-нибудь сочненькое.
Сегодня, как поняла Аня буквально через секунду после начала просмотра передачи, у Ершова был необычный выпуск. Его всегдашняя студия располагалась в Москве, но сегодня трансляция велась из Свято-Анжельска, прямо из апартаментов известной актрисы Элеоноры Королевой.
Выпуск передачи был посвящен дню рождению Элеоноры, которой исполнилось на днях сорок лет, так что набор вопросов был стандартен: как вам удается так хорошо выглядеть; кем бы вы были, если бы не стали актрисой; как складывались ваши отношения с партнерами по фильмам; и так далее.
Потратив минут пять и почувствовав, как скулы сводит зевота, Аня уже потянулась к пульту, чтобы выключить телевизор, но в этот момент кухню огласил громкий лай, а в кадр, снимавшего Элеонору оператора, ворвалась рыжая такса.
- О, это ваша собака? – манерно протянул Ершов. – Как зовут эту красотку?
- Джесси, - ответила Элеонора, пока телеведущий гладил таксу по голове.
На секунду повисла неловкая пауза. Разумеется, хозяева вольны называть своих питомцев, как им взбредет в голову, но все же при нынешней политической ситуации, когда отношения Империи и Европейских Штатов резко обострились, чужеземные имена находились под негласным запретом. В Государственной Думе даже рассматривался законопроект, призванный очистить русскую речь от заимствований и заменить иностранные слова отечественными.
- И в честь кого же вы назвали свою любимицу? – отдернув руку от собаки так резко, словно она намеревалась его покусать, спросил у актрисы Ершов.
- В честь себя! – ответила Элеонора, почесывая Джесси за ухом.
Аня отложила пульт в сторону. Может быть, передача не так уж и плоха. Кажется, попахивает небольшим скандальчиком.
«Популярная актриса открыто поддерживает Европу!» - виделся уже девушке заголовок статьи за ее авторством.
- Не понял! – глуповато моргнул Ершов: манерность и величавость утекли будто их и не было.
Элеонора повернулась к мужчине и, глядя на него как на слабоумного, произнесла, четко выговаривая каждый слог:
- Я назвала собаку в честь себя. Джесси. Меня ведь зовут Джессика Деннис!
И тут по ее лицу, которое приковывало к себе взгляды миллионов мужчин и женщин, словно пробежала судорога. Из груди актрисы вырвался сдавленный крик, она вскочила с дивана, вынудив таксу с визгом убежать, отшатнулась назад, опрокинула стул, стоявший за ее спиной, споткнулась, едва не упала и полным безумия голосом завопила:
- Кто вы такие? Убирайтесь отсюда!
Элеонора крутанулась на месте, осматривая свои хоромы, и закричала еще громче:
- Куда вы меня привели? Верните меня домой!
Она обхватила обеими руками свою голову и надавила ладонями на виски, будто пытаясь раздавить черепную коробку.
- А-а-а-а! – совсем уж диким голосом завопила она.
- Выключай камеру! – послышался встревоженный шепот Ершова.
Оператор незамедлительно последовал приказу своего босса, но Аня, как и все смотревшие передачу зрители, еще успела увидеть, как популярная актриса хватает оставленные кем-то на диване маникюрные ножницы и кидается с ними на Ершова.
- Вот это да! – только и смогла вымолвить Аня, когда изображение вдруг пропало, а появившийся на экране через секунду диктор принес всем свои извинения и объявил об изменениях в программе телепередач.

***

Аня посмотрела на часы и нервно забарабанила пальцами по металлической дужке расположенного впереди кресла.
- Не бойся, приедешь вовремя! – оглянулся назад молодой водитель автобуса по имени Тимур.
Аня кивнула в ответ и вновь посмотрела на часы. Без пяти минут девять, в девять начинается планерка, а им еще ехать не меньше четверти часа.
«Не надо было ложиться!» - зыркнула на свое отражение в окне девушка.
После просмотра «Поговорим?», неожиданно превратившегося в прямой эфир из психиатрической больницы, Аня принялась обзванивать своих информаторов из Свято-Анжельска.
Как и следовало ожидать, никто ничего еще не знал. Многие даже не были в курсе произошедшего, так как не смотрели передачу, но все пообещали выяснить подробности и сообщить о них Ане.
Девушка еще немного поработала, набросав каркас статьи об Авдееве и настрочив немного слов об Элеоноре, а затем решила прилечь буквально на минутку, чтобы дать отдых глазам, несколько часов смотревших в экран ноутбука.
Но едва голова Ани коснулась мягкой подушки, как Морфей ловко заключил девушку в свои цепкие объятия и долго не хотел отпускать.
Она разлепила веки, когда часы показывали уже половину девятого, и тут же пулей выскочила из кровати.
Переодевшись в парадное в рекордно короткое для нее время, Аня выскочила на улицу, добежала до остановки, располагавшейся на соседней от ее дома улице, и заскочила в уже закрывавшиеся двери автобуса.
Хорошо хоть водитель попался знакомый. Тимур учился в местном институте связи и одновременно подрабатывал, так как прожить на стипендию было решительно невозможно. Какое-то время он трудился в их редакции в качестве курьера, где и повстречал Аню и, по ощущениям самой девушки, влюбился в нее.
Позже парень перешел на работу в автобусный парк, так как там платили больше, и устроился на маршрут, по которому в редакцию добиралась Аня. Теперь раз или два в неделю, когда выпадала очередь Тимура дежурить на маршруте, автобус подвозил Аню к самой редакции, хоть это и было отклонением от маршрута.
- Черт, черт, черт! – сквозь зубы ругалась Аня, глядя на расстелившееся перед автобусом море автомобилей. – Почему сегодня такие пробки? – подавшись вперед, спросила она Тимура.
- Ты журналист, а не знаешь? – хмыкнул парень, оборачиваясь назад. – В Вашингтон прибывает премьер-министр. Вот генерал-губернатор вместе со всеми подчиненными ему службами и отрабатывает схему движения его кортежа.
- Но премьер приезжает только через неделю? – нахмурилась Аня. – Зачем перекрывать дороги сейчас?
- Чтобы отработать все до автоматизма, - ответил ей Тимур. – Ты же знаешь, что говорят о премьере. Он не любит никаких накладок и проволочек. Так что все должно быть тип-топ, а то кто-то лишится своей должности. Возможно, даже сам генерал-губернатор. Тем более что он не очень-то справляется с вверенным ему регионом. Ну, ты понимаешь, - махнул рукой паренек, перестраиваясь в другой ряд.
Аня понимала. Последние лет десять, то есть весь тот срок, что местный генерал-губернатор находился у должности, в губернии не прекращались протесты языковых меньшинств, потомков коренных американцев и переселенцев из Англии, что основали когда-то Соединенные Штаты Америки, а позже проиграли войну, объявленную Российской империей, и вынуждены были признать власть новой короны. С каждым годом протесты становились все сильнее, нередко перерастая в столкновения с полицией и казаками, и все отчетливее становились призывы Национальной партии о проведении референдума о самоопределении бывших английских колоний. И многие, даже будучи чистокровными потомками русских солдат, бравших Вашингтон и Новый Йорк, высказывались в пользу проведения такого референдума.
В Санкт-Петербурге резонно предполагали, что в усилении позиций сторонников отделения немалую роль играли проникающие через границу с Канадой английские шпионы, ведущие на территории Империи подрывную деятельность. Ну а так как пограничная служба, как и полиция, находились в ведении генерал-губернатора, то часть вины за успехи вражеских шпионов ложилась и на его плечи.
- Да не нервничай ты! – бросил Тимур вновь забарабанившей пальцами Ане.
Он довольно резко подрезал пару автомобилей, проскочил светофор на желтый сигнал и свернул на Николаевскую улицу, на которой располагалось здание редакции.
- Сколько у нас еще времени? – с ехидцей спросил парень у девушки.
- Я уже опоздала, - ответила ему Аня, глядя на перемахнувшую через цифру «12» минутную стрелку. – Десятый час пошел. Кабанов меня убьет! – добавила она совсем тихо.
Это опоздание у нее было не первым. Но первый раз она опаздывала на планерку, не имея в рукаве козыря в виде законченной сильной статьи, способной вызвать такой ажиотаж, что читатели раскупят весь тираж за считанные минуты.
- Не убьет. Ты ведь лучшая журналистка во всей Восточно-Американской губернии. Если не в Империи! – попытался подбодрить девушку Тимур.
Автобус ловко пролез между двух машин и припарковался возле тротуара аккурат напротив лестницы, что вела к дверям редакции.
- Спасибо! – Аня клюнула Тимура в щеку и, цокая каблуками, вылетела из автобуса и помчалась вверх по ступеням.
Она влетела во вращающиеся двери редакции, когда часы показывали уже три минуты десятого, и молнией пронеслась мимо будки старого охранника Бориса Григорьевича, ответив неопределенным взмахом подбородка на тихое приветствие пенсионера.
Подлетев к лифту, Аня ткнула пальцем в кнопку вызова, и – о, чудо – двери кабины сразу открылись, приглашая девушку внутрь. Через секунду лифт уже нес девушку на двадцать третий этаж, на котором располагался кабинет главного редактора и комната для совещаний.
- Опаздываете, Анна Вячеславовна! – молоденькая секретарша Кабанова Яна произнесла эти слова еще до того, как Аня вышла из лифта.
- Совсем не в духе? – выдохнула журналистка.
Она знала, если Яна обращается к ней по имени-отчеству, то это сигнал о том, что Кабанов встал не с той ноги.
- Хуже! – выразительно повела бровями Яна. – Никогда не видела, чтобы планерка заканчивалась, когда часы не показывают еще и «9.05».
- Планерка уже закончилась? – в ужасе воскликнула Аня.
Как же так?! Она рассчитывала, что просто опоздает на совещание, а выходит, что она на нем вовсе не присутствовала. Может быть, Кабанов ее уже и уволил?
- Обо мне спрашивал? – опираясь на стойку руками, спросила Аня у секретаря.
- Уже дважды, - сочувствующе взглянула на журналистку Яна. – И вид у него мрачный!
- Ну, по крайней мере, еще не уволил! – нервно рассмеялась Аня. – Я войду? – кивнула она на дверь за спиной секретаря.
- Подожди! – подняла вверх палец Яна, нажимая кнопку на селекторе. – Игорь Леонидович, к вам Арендт. Вп…
- Пусть войдет! – не дав секретарю закончить, отрывисто бросил Кабанов.
Да, похоже, дело дрянь. Как бы не был разъярен, главред всегда старался держать себя в руках и не перебивать собеседника. Значит, сегодня он просто в ярости.
- Иди! – мотнула головой в сторону двери Яна.
Аня на негнущихся ногах двинулась в сторону кабинета Кабанова, на ходу пытаясь придумать убедительные аргументы против своего увольнения. Впрочем, зная крутой нрав мужчины, можно было предположить, что все аргументы бесполезны, если он уже принял решение.
- Удачи! – уже в спину шепнула Ане Яна.
Журналистка не нашла в себе сил, чтобы ответить. Набрав в легкие воздуха, как будто собиралась нырнуть в ледяную горную речку, она толкнула дверь от себя и, мелко ступая, вошла в кабинет.
Кабанов сидел в своем роскошном кожаном кресле, уставившись глазами в экран компьютера, и катал меж двух пальцев правой руки стакан с янтарной жидкостью.
- Коньяк? С утра? Что-то празднуем? – попыталась улыбнуться Аня, подходя к креслу для гостей.
Только опустившись на мягкое кожаное сидение, девушка заметила одну странность.
Кабанов всегда держал большое, в полстены, окно открытым. Говорил, что ему нравится слушать доносящиеся с улицы звуки большого города.
Но сегодня окно было не просто закрыто. Оно еще и было занавешено тяжелыми, не пропускающими свет, шторами черного цвета.
- Во сколько ты отправила мне письмо по поводу Матвея Авдеева? – хмуро взглянул на Аню поверх монитора мужчина.
От такого неожиданного вопроса девушка немного растерялась. Зачем главреду понадобилось это время? Да и вообще, он же может заглянуть в свою почту и получить из нее ответ на свой вопрос.
И все же Кабанов сверлил ее взглядом, желая услышать ответ из ее уст.
- Где-то между тремя и четырьмя часами ночи, - поерзав в кресле, которое вдруг стало неожиданно неудобным, пробормотала Аня.
- А точнее? – отрывисто спросил главный редактор. – Это очень важно! – чуть мягче добавил он. – Постарайся вспомнить точное время.
- Хорошо! – кивнула в конец  растерявшаяся  девушка.
Она закрыла глаза, стараясь вспомнить экран ноутбука в тот момент, когда она отправляла письмо. Там, в правом нижнем углу, должны были отображаться часы. Вот только когда она в последний раз смотрела на них?
- Так, - медленно произнесла Аня, не открывая глаз. – В три двадцать шесть я закончила изучать письма этого неизвестного. Стало быть, я переслала его письма вам где-то в три тридцать – три тридцать пять!
Аня распахнула глаза. Кабанов сидел, откинувшись на спинку своего кресла, и ожесточенно массировал свои виски.
- Да в чем дело, Игорь Леонидович? – не выдержала девушка. – Объясните, чем вызваны эти вопросы?
- Ты отправила мне письма в три тридцать две, - серые глаза главреда уставились на Аню. – А ровно в три тридцать мне позвонил Марков и предупредил, чтобы я ни в коем случае не пускал твою статью об Авдееве в печать.
Аня тихо присвистнула. Владимир Эдуардович Марков был одним из акционеров компании «Медийные системы», в структуру которой входила «Вашингтонскся правда», и являлся членом совета директоров. Вес его, правда, по слухам, был не очень велик, и в основном роль Маркова состояла в том, чтобы доводить до редакции пожелания совета.
- Но почему они не хотят, чтобы мы печатали статью об Авдееве? – наклонившись вперед, Аня оперлась локтями о стол. – Неужели кто-то из совета связан с московским генерал-губернатором и готов покрывать его сына?
- Не знаю! – дернул подбородком Кабанов и отхлебнул коньяка из стакана. – Но ты не услышала главного: Марков позвонил мне еще до того, как ты отправила мне письмо. Откуда он узнал, что ты вообще готовишь статью об этом?
Аня обмерла. И в самом деле: откуда? Неужели кто-то взломал ее компьютер? Или, может быть, этот «кто-то» следил за источником, имевшим компромат на Авдеева-младшего?
Кабанов тяжело вздохнул и, кряхтя, выбрался из кресла. Подойдя к окну, он чуть отдернул одну штору в сторону и краем глаза выглянул на улицу. Затем он задернул занавеску обратно и повернулся к девушке лицом.
- Ты меня хорошо знаешь, Аня! – произнес главред. – Совет директоров мне не указ. Я бы опубликовал твою статью, если бы счел нужным. И пусть бы меня потом вытурили. Это не важно! – махнул он своей пухлой ладонью. – Но меня волнует другое.
- И что же это? – нахмурилась Аня.
- Все в газете знают, сколь обширны мои связи. Именно они позволяют мне уже пятнадцать лет сидеть в этом кабинете и обжираться пончиками, - тихо рассмеялся Кабанов. – Они же уничтожили карьеры многих талантливых журналистов, считавших себя священными коровами и потому позволявших себе прогулы, срыв сдачи статей и прочие нарушения дисциплины.
Аня поежилась. В словах мужчины ей послышался намек на нее, а то, что эти слова не пустое бахвальство, она знала отлично.
Кабанов и в самом деле был весьма влиятельной персоной в мире журналистики, да и вообще в Восточно-Американской губернии. Как-никак он вел свой род от знаменитого генерала Святослава Алексеевича Кабанова, разбившего войска США в битве за Новый Йорк.
- Разумеется, я не мог так просто уступить давлению совета, - продолжал тем временем говорить мужчина. -  Я задействовал все свои связи, чтобы узнать, кто именно стоит за этим распоряжением.
- И выяснили?
- В том-то и дело, что нет, - злобно фыркнул Кабанов. – Мне удалось лишь узнать, что аналогичные указания получили все редакторы всех газет в нашей губернии. Даже захолустные деревенские стенгазеты, каждую из которых читают лишь пара сотен жителей, получили распоряжения на этот счет.
- Значит, дело не в совете директоров! – задумчиво пробормотала Аня.
- Да, - покивал головой Кабанов. – Кто бы ни стоял за этим, это очень могущественный человек, способный навязать свою волю тертым калачам, вроде нашего главного акционера Ларионова. И, боюсь, он может не остановиться на простом предупреждении!
Мрачный и тревожный тон мужчины вкупе с темными шторами сделали свое дело. Ане почудился лазерный прицел снайперской винтовки, ищущий ее лоб или затылок.
- Думаете, мне угрожает опасность? – скребнула она ногтями по столешнице.
- Я не могу этого исключать. Но и доказательств этому у меня нет. Так что обратиться в полицию за защитой ты не можешь.
- И что же вы советуете мне делать?
- Отставить статью про Авдеева-младшего на неопределенное время и заняться чем-то другим. Кстати, я уже присмотрел подходящую тему!
Кабанов вернулся за стол, щелкнул клавишей мышки и развернул экран боком, чтобы Аня тоже могла его видеть.
- «У известной актрисы случился нервный приступ», - прочитала девушка заголовок статьи на сайте «Свято-Анжельских ведомостей». – Предлагаете мне написать статью об Элеоноре Королевой? – посмотрела Аня на редактора.
- Приказ о твоей командировки в Свято-Анжельск уже подписан, - ответил ей Кабанов. – Деньги получишь в бухгалтерии. Вылет сегодня, в четыре пополудни.
- Я могу идти? – приподнимаясь с кресла, спросила девушка.
- Да, - кивнул в ответ главред. – И еще, Аня. Не слишком торопись с возвращением. Поработай над статьей подольше, воспользуйся случаем искупаться в водах Тихого океана, отдохни. А я пока постараюсь разузнать, кто хочет замять дело Авдеева-младшего.
- Будьте осторожны, Игорь Леонидович. Второго такого главного редактора найти будет трудно! – попыталась пошутить Аня, но ее голос предательски дрогнул.
- И ты будь осторожна! – смежил веки Кабанов. – Тебя пророчат большое будущее. Не дай никому его испортить!
Они обменялись прощальными кивками, и Аня вышла из кабинета главреда.



























Глава 2

Павел Киселев, детектив четвертого ранга, сидел в высоком кресле в персональном кабинете и заполнял бумаги. В отличие от большинства книг и фильмов о полицейских, работа настоящего детектива – это, в основном, не слежка, погоня и перестрелки, а изучение улик и отчетов, заполнение рапортов и подача ходатайств и прочая бумажная волокита.
Вот и сейчас детектив был вынужден заполнять бумаги по форме б-308, которые через день окажутся на столе у детектива из отдела внутренней безопасности, который и решит правомочно ли было использование Павлом оружия при аресте банды наркодилеров, сбывавших свой товар в районе Старого рынка Самары.
Формулировать каждое слово необходимо было очень аккуратно, так как отдел внутренних расследований не преминет воспользоваться возможностью придраться к чему-нибудь.
Именно поэтому Павел снял с официального листа копию и заполнял ее карандашом. То и дело он переворачивал свой рабочий инструмент, чтобы воспользоваться ластиком на другом его конце, и кое-где лист уже почти затерся до дыр. Зато когда текст приобретет нужное звучание, его нужно будет только переписать в официальную бумагу.
Стук в дверь прервал размышления Павла. Он вскинул голову и увидел просунувшуюся в щель между дверью и стеной помятую физиономию детектива Мишина, единственного человека в участке, являвшегося многодетным отцом.
- Что, близнецы не даю спать? – отметил мешки под глазами коллеги Павел.
- Да, орут каждую ночь! – вздохнул Мишин. – Жена уже на стенку лезет, а старшие помогать отказываются. Прям не знаю, как быть! – развел он руки в стороны.
Павел вежливо улыбнулся. Дать совет товарищу по этому вопросу он не мог по причине отсутствия опыта. Он не только не имел детей, но и к тридцати пяти годам ни разу не был женат, за что уже пару раз был вежливо пожурен начальником участка.
- Я ж чего зашел! – спохватился Мишин. – Там, - ткнул он пальцем за спину, - к тебе пришли!
- Кто? – отложив карандаш в сторону, спросил Павел.
- Женщина какая-то, - пожал плечами Мишин. – Не красавица, но достаточно привлекательная! – подмигнул он.
- Чего хочет? – Павел всегда раздражался, когда коллеги пытались свести его с кем-нибудь.
- Заявить о преступлении. С кем-либо, кроме тебя, разговаривать отказывается! – опередил Мишин следующий вопрос сослуживца.
Павел помрачнел. Больше половины случаев, когда в участок приходили люди заявить о преступлении, оказывались пустышкой или мелким хулиганством, коими должны заниматься участковые. Но бабушки, которые, как правило, и приходили в участок с такими заявлениями, считали иначе и требовали, чтобы их делом занимался настоящий детектив.
В общем, такие случаи превращались в пустую трату времени, которого и так у детективов убойного отдела было не очень много.
Но отрабатывать их было необходимо, иначе заявитель мог обратиться в городской департамент безопасности, в обязанности которого входило контролировать деятельность полиции, пожарных и медиков.
- Ладно, веди ее! – смирился с неизбежным  Павел, откладывая бумаги на край стола.
Мишин кивнул и скрылся за дверью. Павел взял из пачки бумаги, стоявшей в коробке на полу, один листок и положил его на край стола, накрыв сверху шариковой ручкой. Если он поймет, что слушает ахинею, то попросит изложить свое заявление в письменном виде, пообещав прочесть позже.
Дверь вновь открылась, и посторонившийся Мишин пропустил в кабинет невысокую темноволосую женщину в неброском сером платье с бежевой сумочкой в маленьких ладонях.
- Саша? – вглядевшись в лицо посетительницы, поднялся из кресла Павел.
- Здравствуй, Паша! – тихо прошептала женщина.
- Так вы знакомы? – перевел взгляд с коллеги на женщину и обратно Мишин.
- Учились вместе, - улыбаясь женщине, ответил Павел. – Спасибо, Толя. Можешь идти!
Мишин подмигнул сослуживцу и быстро ретировался за дверь.
- Присаживайся! – указал на кресло напротив своего рабочего стола Павел. – Сколько лет мы с тобой не виделись?
Саша, глядя не на детектива, а в пол, мелкими шажками приблизилась к креслу и опустилась в него.
- Восемнадцать лет! – совсем тихо произнесла она. – Восемнадцать лет прошло с выпускного бала, на котором мы с тобой виделись в последний раз.
- Боже, как летит время! – покачал головой Павел. – А казалось, только вчера мы кружились с тобой в прощальном вальсе!
После этих слов он тихо вздохнул, а улыбка сошла с его лица. Неожиданно для себя Павел осознал, что до сих пор в обиде на Сашу за то, что она бросила его сразу после школы, умчавшись поступать в Институт международных отношений. Он же остался здесь, отслужил в армии пару лет, а затем пришел работать в полицию.
- Как дела? – вновь заговорил Павел, так как Саша молчала, теребя в руках свою сумочку. – Ты замужем? Дети есть?
- Сыну десять лет, а дочери – два! – тихо всхлипнув, ответила детективу бывшая одноклассница. – А мужа не стало неделю назад!
- Сочувствую! – помрачнев еще больше, произнес Павел.
Саша раскрыла сумочку, достала из нее носовой платок и, закрыв «молнию», высморкалась в него.
- Собственно, из-за него я и пришла к тебе … Ну то есть, не к тебе лично, а в участок, - быстро поправилась Саша. – А когда увидела твое имя на доске детективов, решила, что обращусь только к тебе.
- В чем дело? – подобрался Павел.
Вероятно, ему придется выслушать нелепые обвинения ослепленной горем женщины, но отнестись к Саше так же, как к обычному заявителю, он не мог.
- Вчера я разбирала вещи мужа и обнаружила в кармане его формы вот это! – Саша вновь раскрыла сумочку и, немного порывшись в ней, протянула Павлу небольшую черную флэшку.
Детектив взял носитель в руки, повертел им перед глазами, а затем нагнулся и вставил его в разъем на системном блоке.
- Ты сказала: «в кармане формы». Твой муж был военным или полицейским? – спросил женщину Павел.
- Десять лет назад служил в гвардии, - ответила Саша глухим голосом. – Потом получил ранение во время операции в Тегеране и вышел в отставку. Потом он долго не мог устроиться на работу, пока ему не предложили должность охранника на заводе «Импульс» в Самаре. Так мы вернулись в родные для меня места.
Саша опять всхлипнула и, закрыв лицо платком, тихо зарыдала.
Павел перевел взгляд на монитор компьютера и увидел, что флэшка готова к прочтению. Он щелкнул клавишей мыши, и в окне отобразился длинный список документов, среди которых преобладали фотографии и видеозаписи.
- Запусти файл, который называется «Моей ненаглядной», - посоветовала Павлу Саша.
Детектив перемотал бегунок и обнаружил видеозапись с таким названием в самом конце списка. Дважды щелкнув по ней, он запустил проигрыватель.
На экране появилось усталое мужское лицо с двухдневной щетиной. Рука мужчины, остававшаяся где-то за пределами экрана, поправила камеру, и фокус взглянул прямо в серые глаза мужа Саши.
- Здравствуй, кисонька! – произнес мужчина. – Если ты смотришь это видео, то, вероятно, я уже мертв. Ты знаешь, как тяжело мне было, когда я лишился руки. Но еще тяжелее было смириться с тем, что служба в армии окончена. Армия для меня все. Я пытался приспособиться к мирной жизни ради тебя, ради детей, но, увы, у меня не вышло. Как бы там ни было, знай, я всегда любил тебя. Прощай!
Обычная предсмертная записка, пусть и оформленная в виде видеозаписи. Во всяком случае, Павел не заметил ничего, что могло послужить причиной для расследования.
- Он покончил с собой? – стараясь говорить как можно более деликатно, спросил Павел.
- Его сбила машина, - Саша уже успокоилась и говорила ровным тоном, только пальцы сильно теребили платок. – И он не кинулся под нее, - опередила она вопрос детектива. – Следствие установило, что водитель грузовика был пьян.
- Печально. Но судя по этой записи, он, к сожалению, и так собирался покончить с собой. Так что же привело тебя в полицию?
Саша вскинула голову и посмотрела прямо в глаза Павлу. В ее глазах странным образом смешивались решимость и страх: решимость узнать, что стало с ее мужем, и страх неизвестности.
- Я не буду говорить, что мой муж смирился с потерей руки. С тем, что его карьера военного оборвалась почти в самом начале. С тем, что он вынужден прозябать в нищете, берясь за любую работу, чтобы прокормить детей и жену. Я не буду все это говорить, потому что ты мне все равно не поверишь, я знаю.
Павел терпеливо ждал, пока его одноклассница перейдет к главному.
- Я сосредоточусь на одном, - произнесла Саша. – Валерий никогда не называл меня «кисонькой» или «зайчиком». И вообще не использовал никаких прозвищ. Он использовал только мое имя и производные от него.
- Может быть, он решил в последний раз все-таки проявить свои чувства? – предположил Павел.
- Или он хотел мне о чем-то сказать, - поджала губы женщина. – «Кисонькой» или «заинькой» называл свою жену доктор Матвеев, давший ему взамен руки протез.
- И..?
- После операции Валерий никогда не встречался с доктором, но месяц назад внезапно решил съездить к нему, чтобы лично поздравить с юбилеем и поблагодарить за протез. Я проверила, он действительно встречался с доктором, и их разговор не вышел за рамки запланированного. Но зачем тогда он поехал к тому, кто напоминал ему о прошлой жизни? Ведь он так старался избегать встречи со всем, что оставил в ней!
Саша вновь всхлипнула и, отбросив платок в сторону и закрыв ладонями лицо, в голос разрыдалась.
Павел порывисто вскочил со своего места и, обойдя стол, прижал голову женщины к своей груди. Он не очень умел утешать и потому просто поглаживал одноклассницу по шелковым волосам, забранным в тугой пучок на затылке.
Через несколько минут рыдания Саши перешли в тихие всхлипы, а затем умолкли и они. Лишь плечи женщины продолжали трястись.
- Ну-ну, успокойся! – пробормотал Павел.
Пальцы Саши скользнули по его брючине, пробрались наверх и сжали запястье.
- Обещай! – она подняла голову и посмотрела детективу в лицо. – Обещай, что изучишь обстоятельства смерти моего мужа. Изучишь хорошо. И либо убедишься, что все чисто, либо найдешь того, кто убил его.
- Обещаю! – кивнул Павел.
Саша вновь прижалась головой к груди мужчины и сидела так еще с четверть часа, прежде чем окончательно успокоилась. После этого она покинула кабинет, оставив детектива наедине с файлами покойного мужа.

***

Тихо щелкнула микроволновка. Павел встал с дивана и прошел на кухню. Взяв из печи поджаренный хлеб с растекшимся по нему сыром, детектив вернулся в комнату, вгрызся зубами в получившийся бутерброд и открыл отчет патологоанатома о причинах смерти Валерия Шубина.
До этого, вернувшись с работы и приняв душ, он быстро просмотрел документы с флэшки покойника. Ничего интересного, как он и думал, там не обнаружилось: совместные фотографии с супругой и детьми, записи о происшествиях во время ночных дежурств (в основном, бродячие животные да бомжи, пытавшиеся проникнуть на территорию завода, чтобы поживиться металлоломом), видео с семейных праздников.
Немного странно, конечно, что все это Шубин держал на флэшке, а не на домашнем компьютере. А с другой стороны, может, таким образом он скрашивал скучные часы дежурств.
В отчете патологоанатома, впрочем, тоже не было ничего подозрительного. Многочисленные травмы внутренних органов, переломы костей, внутренние кровотечения – все это было следствием наезда грузовика.
Павел переключился на отчеты полицейских, осматривавших место происшествия. Тормозного пути у грузовика не было: водитель, напившийся до потери сознания, уснул за рулем и остановился лишь, когда его машина наткнулась на уличный фонарь.
Павел еще раз взглянул на результаты токсикологического анализа.
Водитель был пьян в стельку. Интересно, как он решился сесть за руль? Или он тоже хотел покончить жизнь самоубийством? Да и где он так напился? Если в баре, то почему бармен допустил, чтобы водитель сел за руль? А если в компании с кем-то, то где он их встретил?
- Так-так-так! – пробормотал себе под нос Павел.
Грузовик, сбивший Валерия Шубина, принадлежал компании «Имперские перевозки», крупнейшей фирме, специализировавшейся на доставке грузов в различные уголки империи.
Эта компания славится тем, что никогда не нарушает сроков доставки. Как они этого добились? Очень просто: оборудовали все машины передатчиками, в онлайн-режиме передававшими данные о местонахождении грузовика в ближайший диспетчерский пункт компании.
Таким образом, водители лишились возможности подзаработать на стороне и перестали искать нелегальный заработок.
- Так где же ты останавливался? – почесал подбородок Павел, набирая телефон справочной «Имперских перевозок».
Оператор, ответивший на звонок детектива, вначале не горел желанием раскрывать внутренние данные компании, но когда Павел пригрозил привлечь его к ответственности за препятствование правосудию, пошел на попятную.
Через десять минут Павел уже знал, что в последний раз перед наездом на Валерия Шубина, водитель останавливался в ста семидесяти километрах от Самары, возле ночного кафе «Дальнобойщик».
Итак, что выходит? Водитель был вусмерть пьян на момент обследования, которое состоялось через полчаса после наезда. Со времени остановки, таким образом, прошло уже два с половиной часа.
То есть, садясь за руль, водитель был почти при смерти от алкогольного отравления и в таком состоянии умудрился проехать сто семьдесят километров и избежать внимания со стороны патрульных постовой службы.
«Что-то тут не сходится?» - откинувшись на спинку дивана, подумал Павел.
Надо поговорить с водителем, вот что.
Придя к такому решению, Павел вернулся к отчету полицейских и нашел в нем имя водителя. Иннокентий Лобанов.
Еще несколько минут, и детектив установил, что Лобанова отправили в следственный изолятор «Темная тишина».
Войдя в сеть управления, Павел отыскал телефон дежурного изолятора и тут же набрал номер.
- Дежурный следственного изолятора «Темная тишина», рядовой Кошелев, слушает!
- Мен зовут Павел Киселев. Я – детектив четвертого ранга. Номер значка – 007654. Меня интересует один ваш задержанный.
- Который? – дежурный уже пробил номер значка детектива и теперь сосредоточенно  внимал ему.
- Иннокентий Лобанов.
- Сейчас проверю.
В трубке раздался стук пальцев по клавиатуре, а затем смущенный дежурный произнес:
- Сожалею, но этот заключенный умер.
- Как? – вскочил с дивана Павел.
- Повесился. Идет следствие. Обстоятельства выясняются. Более обширную информацию вы можете получить у начальника тюрьмы. Он будет на работе завтра к десяти.
Не дожидаясь, когда дежурный с ним попрощается, Павел сам сбросил звонок.
Итак, водитель, сбивший Валерия, тоже мертв. Замучило чувство вины? Или кто-то аккуратно убирает концы в воду?
Возможно, Саша не так уж не права в своих подозрениях. Но что узнал или увидел ее муж? Что могло подвигнуть кого-либо его убить?
Короткий свистящий звук вынудил Павла обратить внимание на ноутбук.
Сев на диван, детектив открыл электронную почту и увидел новое входящее письмо. Открыв его, Павел прочел:
«Позвоните в компанию перевозок вновь, детектив».
Адрес отправителя был зашифрован. Павел запустил программу, чтобы отыскать сервер, с которого было послано письмо, но неожиданно увидел в ответ:
«Действие невозможно».
Детектив поскреб пятерней затылок. Программа-шпион была разработана как раз для таких случаев, а ее недееспособность означала лишь одно: противостоял ей не последний из хакеров.
Следовать ли совету незнакомца с преступными наклонностями?
Павел долго сомневался, но затем все же схватил телефон и вновь набрал номер справочной «Имперских перевозок».
Минуты две или три он слушал приятную музыку, призванную скрасить ожидание абонентам, висящим на линии, и, когда он уже был готов сбросить звонок, в трубке раздался приятный женский голос:
- Справочная «Имперских перевозок», Александра, слушаю вас!
- Добрый день! – произнес в ответ Павел. – С вами говорит детектив Киселев, из шестого участка. Мне нужна информация обо всех остановках грузовика с госномером М695КЕ, совершавшим поездку по маршруту Омск-Самара неделю назад.
- Сожалею, детектив, но такого рода информация может быть предоставлена только после подачи официального запроса!
- Разумеется, Александра, - детектив почувствовал, что к этому оператору нужен несколько иной подход, нежели к предыдущему. – И я знаю, что я должен отправить этот запрос вашему руководителю. Но также я знаю, что мое дело не терпит отлагательств, а стало быть, я имею полное право отправить этот запрос не только на корпоративную почту, но и на его личную тоже. Кроме того, я имею право потребовать назвать мне номер его мобильного и домашний адрес, по которому я смогу его найти. И что-то мне подсказывает, что ваш начальник будет не очень доволен, что его вытащили из постели ради такого пустякового, по сути, запроса!
Александра на некоторое время умолкла, переваривая полученную информацию.
Конечно, если она сообразит связаться с начальством для консультации, то быстро узнает, что Павел несколько преувеличил свои полномочия. Но детектив надеялся на то, что опасения вызвать гнев руководства все же возобладают.
Так и случилось. В трубке раздался тяжелый вздох, и оператор произнесла:
-  Хорошо, я дам нужную вам информация, но при условии, что запрос вы подадите завтра утром.
- Идет! – соврал Павел. – В принципе, меня интересует только последняя остановка машины перед Самарой. Когда и где она была и сколько времени длилась? – добавил он после некоторого раздумья.
- Так, сейчас посмотрим, - Александра застучала по клавиатуре. – Последний раз перед конечным пунктом данный грузовик останавливался в селе Большие Бугры в пять часов сорок минут. Машина находилась без движения тридцать две минуты. Это все?
- Да, спасибо! – детектив нажал отбой и отбросил сотовый в сторону.
Очень интересно. Кто-то из операторов ошибся, озвучивая Павлу данные о маршруте? Или же они, эти данные, были кем-то изменены за прошедшие между двумя звонками пятнадцать минут?
Тихая трель привлекла внимание детектива к ноутбуку. Кто-то вновь прислал ему письмо (адрес отправителя, как и в прошлый раз, был зашифрован), а послание содержало всего несколько слов:
«Они заметают следы, детектив».
Павел, прищурившись, долго вглядывался в эту одинокую строку на экране, а потом написал в ответ:
«Кто вы?»
Ответ пришел так быстро, словно отправитель, не отрываясь, сидел близ своей машины в ожидании письма детектива.
«Друг», - гласил короткий ответ.
«Чего ты хочешь, друг?» - написал неизвестному Павел.
«Помочь вам раскрыть убийство Валерия Шубина».
«У тебя есть доказательства того, что его убили?»
«Нет. Но зачем в ином случае кому-то так тщательно убирать все нестыковки?»
И впрямь, зачем? Может быть, это всего лишь и совпадение, но слишком уж подозрительное.
«Как нам с вами встретиться?» - после минутной паузы написал Павел.
Долгое молчание в ответ. Детектив уже собирался повторить свой вопрос, когда в его почтовый ящик упало новое письмо.
«Полагаю, вам стоит навестить доктора Матвеева».
По тону письма Павел понял, что их беседа окончена. Он встал из-за стола, закрыл ноутбук и подошел к окну. Интересно, в Москве тоже идет дождь?















Глава 3

- Иди сюда, малышка!
Хрупкие ладони Натальи Архиповой сдвинули крышку стеклянной клетки и опустились в нее.
Хозяйка клетки, белая пушистая мышка по кличке Белуха, испуганно пискнула и забилась в угол. Она уже прекрасно понимала, что ничего хорошего после извлечения из клетки ее не ждет.
Пальцы Натальи потянулись к Белухе. Мышь попыталась извернуться и укусить женщину за палец, но старший научный сотрудник пятого отдела Института изучения проблем времени (так официально называлась должность Натальи) была к этому готова.
Она ловко схватила мышку за шею и вытащила громко пищащее и отчаянно сопротивляющееся животное из клетки.
- Пойдем! – ласково погладила Наталья Белуху по макушке. – Больно не будет, обещаю!
То ли слова женщины успокоили мышку, то ли та просто устала бороться, но к моменту пересадки в лабиринт животное уже успокоилось.
- Так, сейчас сделаем тебе один укольчик, а потом ты сможешь погулять! – бормотала себе под нос Наталья, вынимая из вакуумной упаковки чистый шприц.
Затем она вместе с ним отошла к холодильнику, где хранились сыворотки, чьи действия необходимо было проверить, достала из него одну из пробирок, и загнала его содержимое в шприц.
- Надеюсь, тебе повезет больше, чем твоему брату! – искоса посмотрела на Белуху Наталья.
Два дня назад в тот же лабиринт женщина опустила самца мыши по прозвищу Беляк и вколола ему другой экземпляр сыворотки. Но не успела она даже отойти к своему рабочему месту, как Беляк сдох. Вскрытие показало, что его сердце не выдержало резкого ускорения, вызванного сывороткой.
Полтора дня бригада из пяти младших научных сотрудников, находившихся у Натальи в подчинении, искала необходимый баланс между ДНК, служившей основой сыворотки, и искусственными компонентами, добавленными в нее ради выживания подопытных животных. Оставалось надеяться, что эти парни и девушки не зря получали в институте зарплату.
Наталья направилась обратно к столу, в длину равнявшемуся двум бильярдным, с оборудованным на нем лабиринтом, и Белуха, которая будто слышала слова женщины, испуганно заверещала и заскребла лапками по стеклянной перегородке, перегораживавшей вход в лабиринт.
Убежать, естественно, мышке не удалось, и уже через минуту содержимое шприца перетекло ей под кожу. Белуха задергала хвостом еще интенсивнее и активнее заскребла лапами по перегородке.
- Ну хоть сразу не умерла! – выдохнула Наталья, отступая к своему столу.
Кинув последний раз взгляд на мышь, женщина опустилась в кресло, взглянула на разделенный на девять частей экран компьютера, подвела курсор мыши к белой надписи на красном фоне «Начать эксперимент» и щелкнула клавишей.
Вмонтированный в стол чип подал команду на привод, и стеклянная перегородка, отделявшая Белуху от лабиринта, съехала вниз. Мышь тут же рванулась вперед – только ее и видели.
Впрочем, именно для того, чтобы видеть ее, по всему периметру лабиринта были оборудованы крошечные беспроводные видеокамеры, передававшие изображение на экран компьютера.
Наталья вперилась глазами в экран, следя за передвижениями Белухи, и отработанным до рефлексов движением переключалась на другие камеры за секунды до того, как мышь выскользнет из ее поля зрения.
Прошла минута, другая … Белуха металась по лабиринту, то и дело оказываясь в тупике. В таких случаях она какое-то время билась головой о прозрачную стену, а затем поворачивала обратно и искала другой путь. С каждой секундой движения мыши становились все более резкими и стремительными, а глаза начинали гореть безумным огнем.
Наталья покусала губу. От ее группы давно уже ждут результата, и поговорка «отрицательный результат – тоже результат» в качестве оправдания в этом научном учреждении была не в ходу.
Конечно, им никто впрямую не грозил расформированием или урезанием финансирования, но красноречивое молчание руководителя пятого отдела, Ростислава Одоевского, на просьбу закупить новое оборудование было куда информативнее любых слов.
- Ну что же ты …, - Наталья и сама не заметила, как ее левая ладонь сжалась в кулак.
Стоп! Показалось или нет? Вот еще раз! Или ей просто так хочется успеха, что уже начались галлюцинации?
Белуха продолжала блуждать по лабиринту, но Наталье было уже не до нее. Она вызвала на экран запись последних нескольких секунд и запустила перемотку.
Вот опять! Так, только не нервничать и не радоваться раньше времени. Надо разбить всю запись на кадры с максимально коротким интервалом времени.
В два щелчка мышки Наталья запустила еще одну программу, подождала, пока та обработает загруженные в нее данные, и вгляделась в получившийся результат.
Нет, она не ошиблась. Все верно. На какой-то, пусть и весьма краткий миг, Белуха исчезла с экранов, а когда вновь появилась на записи, была уже на том месте, которого никак не могла достичь, двигаясь с нормальной скоростью.
- Умничка! – обернувшись, похвалила мышь Наталья.
Женщина скинула результаты эксперимента на флэшку и легконогой ланью бросилась вон из кабинета.
Одоевский наверняка еще на рабочем месте. Как и большинство руководителей в институте, он был трудоголиком и задерживался на работе куда дольше положенного. Собственно, ходили слухи, что иных здесь и не держали. Именно поэтому переход из младших научных сотрудников на более высокую степень многим давался с огромным трудом.
Цокая каблуками по белой плитке, которой был замощен пол, Наталья пересекла один коридор, затем быстро поднялась по лестнице на «минус третий» этаж, недовольно поморщилась из-за мигавшей под потолком лампы, погружавшей часть коридора во тьму каждую секунду, преодолела еще пару десятков метров и замерла перед дверью с закрепленной на ней табличкой с цифрой «5».
Набрав в легкие воздух, Наталья глубоко выдохнула, чтобы выглядеть спокойной, как будто именно сегодня и ожидала получить требуемый результат, и постучала в дверь.
- Войдите! – раздался скрипучий голос в ответ.
Женщина повернула золотистую ручку и дернула дверь на себя.
Одоевский сидел, сгорбившись, в своем потрепанном кресле, из которого местами уже вылезал наружу наполнитель, и изучал под лупой растянутый на всю поверхность стола чертеж.
- А, это вы, Наталья! – вскинул на секунду голову старик. – Присаживайтесь! – указал он рукой на кресло, заваленное книгами.
Впрочем, книги в этом кабинете были везде: они тесно прижимались друг к другу на полках шкафов, так что вытащить какую-то из них было непростой задачей; аккуратными стопками лежали на подоконнике (за окном, разумеется, было не настоящее солнце, а его искусная имитация); бесформенными завалами громоздились на полу, так что шагать по роскошному персидскому ковру приходилось очень осторожно.
Самое же поразительное было в том, что Одоевский превосходно ориентировался во всем этом хаосе, легко находя нужную ему книгу. Правда, это его качество компенсировалось поразительной рассеянностью в отношении других вещей. Так, к примеру, в институте ходила байка, что однажды профессор трижды приходил в столовую за обедом, так как по пути обратно успевал забыть о том, что уже получил свою порцию.
Наталья пробралась мимо двух стопок книг к креслу и аккуратно (Одоевский очень трепетно относился к своему собранию) переставила фолианты на пол.
Она уже собиралась опуститься в кресло, когда ее взгляд упал на небольшой кусок пластика, лежавший возле одной из книг, раскрывшейся вследствие падения на торец.
Приглядевшись (в последнее время Наталья заметила, что острота ее зрения несколько упала), женщина поняла, что перед ней карта доступа профессора. Должно быть, он использовал ее в качестве закладки, а когда книга упала, карта из нее вылетела.
Наталья нагнулась, чтобы подобрать пластик, и ее вдруг словно током ударило.
Вскинув голову, она убедилась, что Одоевский полностью поглощен изучением чертежа и даже не смотрит в ее сторону.
Тогда Наталья подхватила кусок пластика двумя пальцами и спрятала его в нагрудном кармане своего рабочего халата.
Все прошло удачно – Одоевский никак не отреагировал на ее движения. Кажется, он уже забыл о присутствии женщины в кабинете.
Наталья подождала еще пять минут, а затем негромко прокашлялась.
Одоевский вздрогнул, заставив седые клоки своих волос трепетать, и, оторвавшись от чертежа, взглянул на женщину.
- Наталья ..? – недоумение, отразившееся сначала на лице профессора, через пару секунд сменил проблеск воспоминания в бесцветных глазах, прятавшихся за очками в квадратной оправе. – Вы что-то хотели?
- Да, профессор, - кивнула в ответ женщина. – Кажется, наши эксперименты с сывороткой дали нужный результат. Вот, взгляните! – и, подавшись вперед, она протянула Одоевскому флэшку.
Старик, мысли которого, по всей видимости, только-только приходили в порядок, помедлил несколько секунд, а после ухватил носитель двумя пальцами и, отщелкнув колпачок, вставил в разъем своего сверхтонкого ноутбука, прятавшегося под развернутым на столе чертежом.
Одоевский убрал лупу в ящик стола, быстро свернул чертеж в трубку и убрал его в тубус, прислоненный к тумбе возле стола, после чего включил ноутбук и, косясь на Наталью, запустил видео.
Звука не было, и женщине оставалось только вглядываться в линзы очков профессора, где отражалась картинка с экрана.
- Это точно не дефект записи? – проскрипел Одоевский, дойдя до момента исчезновения Белухи. – Мышь и в самом деле пронзила пространство и время?
- Все камеры были проверены сегодня в полдень, профессор, - ответила ему Наталья. – Все они были исправны. Я не сомневаюсь, что на этот раз сыворотка дала нужный нам результат.
Одоевский погладил свою куцую треугольную бородку. Что-то его смущало: то ли он сомневался в чистоте эксперимента и достоверности его данных, то ли не хотел, чтобы в лучах славы купалась его подчиненная, а не он.
- Ну, хорошо, - изрек он наконец. – Я отправлю эту запись Евгению Павловичу, после чего на совещании будет принято решение о целесообразности продолжения исследований, ведущихся вашей группой.
- Хотите сказать, что кто-то нас уже опередил? – напряглась Наталья.
Она не знала наверняка, но подозревала, что все шесть научных групп, функционирующих в рамках пятого отдела, занимаются одной и той же проблемой. И, вероятно, ассигнования получат лишь те, результаты работы которых будут одобрены Советом Института. Или, что одно и то же, лично его главой, Евгением Павловичем Маковским.
- Вам не об этом стоит сейчас беспокоиться! – качнул головой Одоевский. – Наверняка Евгений Павлович захочет лично присутствовать на повторном опыте. Если ваша сыворотка не даст результата во второй раз, он будет сильно недоволен. А вы знаете, что бывает с теми, кто вызвал его недовольство. Боюсь, я не смогу вас защитить! – развел руки в стороны старик.
«Ах ты ж, старый козел!» - подумала Наталья. – «Нашел себе другую лаборантку? Посговорчивее?»
Наталья не так давно была переведена в пятый отдел, всего три месяца назад. До этого она трудилась в так называемой «открытой» части института, в третьем отделе, доступ в который был открыт посещавшим институт студентам. Пятый же и шестой отдел были «закрытыми», работать в них считалось большей честью. И по причине более высокого жалования, и из-за того, что не надо было отвлекаться на назойливых студентов, для большей части которых посещение института было наиболее простым способом получить зачет по дисциплине «Пространственно-временной континуум».
Вот только Наталья, переведенная в пятый отдел по настоянию своего предыдущего руководителя, решившего таким образом поощрить активного сотрудника, не ожидала, что ей придется столкнуться с домогательством на новом месте работы.
Почти сразу Одоевский вызвал новенькую сотрудницу к себе и прозрачно намекнул, что или она соглашается «скрасить его одинокие вечера», или должна работать раза в три эффективнее остальных работников. Иначе ее уволят.
Наталья отказалась и в тот же день пожаловалась на Одоевского начальнику службы безопасности. Профессор был вынужден оправдываться и уверять, что Наталья не так его поняла.
В результате, на какое-то время Наталья получила передышку. Одоевский требовал отчета каждый день, но увольнять за отсутствие результатов не спешил.
Все изменилось пару недель назад. Во-первых, в пятый отдел устроилась эффектная брюнетка с внушительным бюстом, которую в первый же вечер видели заходящей в кабинет Одоевского. Вышла она из него только под утро. Теперь профессору не было нужды добиваться взаимности от Натальи.
Во-вторых же, работу «закрытой» части внезапно решил проинспектировать лично Евгений Павлович Маковский. Никто по этому поводу не беспокоился, так как все знали, что глава института – человек понимающий и не склонный рубить с плеча. Для некоторых эта убежденность сыграла роковую роль.
Маковский детально изучил работу каждой группы каждого «закрытого» отдела и принял решение уволить трех руководителей отделов, пятерых старших научных сотрудников и пару десятков младших.
Чем был вызван этот внезапный приступ начальственного гнева, никто так и не понял, но все уяснили, что если результаты их работы не оправдают ожиданий Маковского, то их ждет скорая расправа.
И вот теперь Одоевскому представилась возможность слить неудобную сотрудницу. Интересно, насколько далеко он зайдет? Просто будет надеяться на неудачу Натальи и ее группы? Или попытается подменить сыворотку?
«Надо будет сменить пароль на двери», - подумала Наталья.
- Мне защита не нужна! – ответила она вслух профессору. – Я уверена, что наша совместная с вами работа приведет Евгения Павловича в восторг.
- Совместная? – тонкие губы Одоевского расползлись в улыбке. – Раньше, вы, кажется, при любом удобном случае подчеркивали, что это ваша и только ваша работа.
- Гордыня – плохое качество, - невозмутимо ответила Наталья. – Без вашей помощи в подборе персонала, без вашего чуткого руководства я бы не смогла добиться результата. Уверена, Евгений Павлович по достоинству оценит вашу роль!
Одоевский, может быть, и был старым развратником, но глупцом он точно не был. Он в миг просек, что избавление от Натальи принесет ему лишь моральное удовлетворение, а вот совместная работа над успешным проектом принесет и расположение руководства, и, возможно, более высокую должность.
- Возьмите еще ДНК из запасников! – пальцы профессора скользнули по клавиатуре, оформляя заявку на получение. – Проведите еще серию экспериментов и убедитесь, что сегодняшний результат не является случайностью. Мы должны быть уверены в стабильности получаемых нами параметров. И постарайтесь не подвести нас обоих! – не удержался в конце от скрытой угрозы Одоевский.
- Я вас не подведу! – улыбнулась Наталья, поднимаясь из кресла. – И еще один вопрос, профессор.
- Да? – поправив очки, откликнулся старик.
- Откуда мы все-таки берем эту ДНК?
Терзавший женщину на протяжении многих недель вопрос столь резко вырвался у нее изо рта, что она сама испугалась своего напора.
Одоевский откинулся на спинку своего кресла и вгляделся в лицо Натальи. Внутри его головы явно шла напряженная борьба.
- К сожалению, - после минуты раздумий выдавил из себя профессор, - в данный момент я не могу ответить на ваш вопрос, Наталья. Но если ваши успехи обрадуют Евгения Павловича, то вы наверняка получите ответ на этот вопрос.
Эта фраза все решила. Если до этого Наталья еще раздумывала над тем, не вернуть ли карту доступа Одоевскому, то теперь она решила воспользоваться своим шансом. Она обязана узнать, откуда институт берет материал для исследований.
Кивком головы попрощавшись с начальником, Наталья покинула его кабинет и направилась в Центр выдачи материала и оборудования, сокращенно ЦВМО. Надо же получить новые образцы ДНК для исследований.
ЦВМО располагался на самом нижнем, «минус шестом», уровне, и Наталья воспользовалась лифтом, чтобы спуститься на него.
Двери кабины открылись в длинный и белоснежный до рези в глазах коридор. Справа от лифта располагалась дверь, ведущая в ЦВМО, а слева коридор оканчивался металлическим шлюзом, над которым висела надпись «Седьмой отдел. Проход только для лиц с седьмым уровнем доступа».
Сюда-то ей, похоже, и нужно. Во всяком случае, один раз она видела сотрудника ЦВМО, выходящим из этой двери с мини-холодильником.
Наталья проследовала к правой двери и толкнула ее от себя. Звонок тихо тренькнул над ее головой, оповещая дежурного о приходе посетителя.
Зеленая ширма, отделявшая каморку, где спали дежурные, от прилавка, отдернулась, и к Наталье вышел заспанный парнишка лет двадцати. Должно быть, новенький, так как раньше Наталья его не видела.
- Добрый вечер! – позевывая, поздоровался с женщиной парень.
- Добрый, - кивнула в ответ Наталья. – Будьте любезны, выдайте мне материал по заявке профессора Одоевского. Он оформил ее пару минут назад.
- Подождите! – велел ей парень.
Он схватил мышку и зашел в базу данных института. Зайдя в список заявок, дежурный нашел в нем ту, что оформил Одоевский, и взглянул на Наталью.
«Сверяет фотографию», - поняла женщина, отступив под пристальным взглядом чуть назад.
- Будьте добры, вашу карту! – оторвавшись от монитора, произнес парень.
Наталья опустила левую руку в карман брюк и извлекла из него свою карту.
Дежурный взял карту из рук женщины и поднес ее к сканеру. Красный луч скользнул по пластику, считал данные со встроенного в него чипа и одобрительно пискнул.
- Все нормально, - возвращая карту владелице, произнес парень. – Вам повезло.
- В смысле? – нахмурилась Наталья.
- Приди вы пятнадцать минут назад, пришлось бы довольствоваться двумя пробирками вместо выписанных семи, - пояснил дежурный. – Свежий материал только-только поступил. Сейчас я вам все выдам.
Парень прошел вдоль прилавка и остановился возле самого маленького из холодильников, единственного защищенного двумя дверцами из пуленепробиваемого стекла.
Приложив свою карту к считывателю, дежурный дождался, когда первая дверь чуть отъедет в сторону, и потянул ее на себя. Затем он наклонился и прижал лицо к специальной подставке. Едва его подбородок коснулся ее, как ожил сканер сетчатки глаза, скользнув зелеными лучами по зрительным органам парнишки. Еще несколько секунд, и система безопасности, сверив полученные данные с имеющимися в ее памяти, открыла вторую дверь.
Парень достал из-под прилавка холодильный контейнер и, отсчитав семь пробирок, погрузил их в него.
- Вот ваш груз, - вернувшись, поставил дежурный холодильник на прилавок.
- Спасибо, до свиданья! – поблагодарила его Наталья и, взявшись за ручку контейнера, понесла его к выходу.
- До свиданья! – произнес ей в спину дежурный, отправляясь досыпать.
Уже в дверях, Наталья остановилась и, резко развернувшись, спросила:
- А люди из седьмого отдела тоже каждый раз вынуждены сканировать свою сетчатку, чтобы попасть на свое рабочее место? Даже если выйдут на пару минут в туалет?
- Ну да, - хихикнул в ответ дежурный, также остановившись возле ширмы. – Представляю, каково кому-то из них, если у него случилось расстройство желудка!
- Да, в этом случае ему придется несладко! – тоже улыбнулась Наталья. – Наверное, он проклянет того, кто придумал такой тщательный контроль!
- Наверняка! – продолжая хихикать, ответил парнишка. – Правда, последние два дня ребятам полегче. В систему проник какой-то вирус и вывел из строя сканер сетчатки. Так что пока они входят внутрь только по картам.
- Вирус? – неподдельно удивилась Наталья. – А разве наша система не защищена от них?
- Выходит, что нет, - развел руками дежурный. – Я краем уха слышал, как парни из безопасности обсуждали возможные пути проникновения вируса. Говорят, такое могло случиться только, если кто-то из работников института ввел его в сеть. Не завидую я этому человеку, если безопасники его вычислят.
- Да уж, простым увольнением он не отделается, - заметила Наталья. – Ладно, мне пора. Еще опыты надо провести, - кивнула она на холодильник. – Спокойной ночи!
- И вам того же!
Наталья вышла из ЦВМО, медленно пересекла коридор и остановилась возле второй двери.
Может быть, все-таки не стоит пересекать эту черту? Если ее поймают, то она точно вылетит с работы. А, возможно, даже попадет под суд.
С другой стороны, система безопасности покажет, что в дверь входил Одоевский. Есть, конечно, камеры, но если ничего не пропадет, то кто будет просматривать записи? Охранникам это точно не надо. Значит, надо лишь не попасться на глаза тем, кто засиделся на работе допоздна, а это она точно сумеет. Да и когда еще система сканирования сетчатки будет отключена?
К тому же она просто обязана понять, откуда взялась эта ДНК. Наталья изучала ее и на работе, и дома. В ней было что-то человеческое, и в то же время эта ДНК отличалась от человеческой так же, как кит отличается от слона. Может быть, она инопланетная? Тогда почему институт молчит о том, что у него имеется доступ к ДНК пришельцев, кем бы последние ни были?
Вопросы, вопросы … Они грызли Наталью изнутри, подстегивая ее природное любопытство. Женщина понимала, что не всегда стоит давать этому чувству свободу, но ведь не будь его, она не стала бы ученым.
«Так, решай немедленно: или входи, или иди обратно!» - жестко прервала собственные сомнения Наталья.
Ее левая рука (правая сжимала ручку холодильника) потянулась в нагрудный карман халата и достала из него карту доступа Одоевского.
Считыватель висел справа от двери