Ещё раз о причинах поражения социализма

Причины поражения социализма можно условно разделить на несколько категорий: экономические, политические (внутренние и внешние), идеологические и нравственные. Все эти категории взаимосвязаны и взаимообусловлены так, что ни одну из них нельзя рассматривать, как приоритетную.
Обозначим основные экономические причины. Социалистическая экономика базируется на обобществлённой собственности на средства производства, планировании и отсутствии эксплуатации человека человеком, и потому призвана способствовать не выколачиванию прибыли, как при капитализме, а – формированию (путем высвобождения творческой энергии масс) нового человека. По мере развития социализма обобществление должно становиться более полным, а рыночные элементы, в том числе и товарно-денежные отношения, исчезать. Если эти принципы нарушаются, то экономика неминуемо перестаёт быть социалистической. Со времен Хрущева в нашей стране проводилась политика системного нарушения выше перечисленных принципов. Сначала целью социалистического производства был объявлен уровень потребления, по которому мы обязательно должны были перегнать капиталистическую Америку. Потом вместо дальнейшего обобществления началась постепенное разобобществление: продажа в 1958 году МТС колхозам, затем – в 1965 году была проведена экономическая реформа, названная по имени тогдашнего Председателя Совета Министров СССР – косыгинской, в результате которой главным показателем эффективности деятельности социалистических предприятий были объявлены объём продаж, прибыль и рентабельность. Экономический гибрид социалистических средств и капиталистических целей не мог не привести к реставрации капитализма сверху, потому что способствовал разрастанию среди партийного и хозяйственного руководства буржуазных властно-собственнических амбиций, а на уровне массового сознания – укреплению мелкособственнической психологии. Но подобно тому, как экономика оказывает влияние на формирование человеческого сознания, оно, в свою очередь, оказывает влияние на развитие экономики.
Вернемся к косыгинской реформе. У Советского правительства был выбор: либо стимулировать развитие экономики при помощи рыночных механизмов, либо реформировать управление на основании программы, получившей название Общегосударственной Автоматизированной Системы Управления (ОГАС), которую разработала группа учёных во главе с академиком В.М. Глушковым.
Суть ОГАС состояла в том, чтобы постепенно отказаться от присущих товарному производству методов управления и от товарно-денежных отношений вообще. В качестве технической основы новой системы управления и планирования народного хозяйства предлагалась всесоюзная сеть электронно-вычислительных машин, которая позволила бы собирать и обрабатывать информацию со всех крупных и средних предприятий, органов государственного управления на местах. В перспективе предполагалось, что доступ к этой информации смогут получить не только государственные и научные учреждения, но и любой гражданин со своего домашнего компьютера. В условиях общественной собственности на средства производства и отсутствии коммерческой тайны это было вполне возможно. Имея полную информацию о своих потребностях и ресурсах, общество получало возможность отказаться от рыночных механизмов и товарно-денежных отношений.
Внедрение системы в народное хозяйство предполагалось провести за три пятилетки. Реализация ОГАС явилась бы решительным шагом к коммунизму и в смысле отмирания государства, и в смысле ликвидации рудиментарных элементов рынка. Однако восторжествовало мнение до того никому не известного харьковского профессора Либермана, который предложил целью социалистического производства объявить прибыль. Восторжествовало потому, что не затрагивало властных амбиций бюрократии и не требовало для своего осуществления никаких денежных средств.
Если бы представители советской верхушки были грамотными теоретиками, они никогда не соблазнились бы мнимой дешевизной рыночных преобразований, а пошли бы по пути дальнейшего продвижения к коммунизму.
Второе. Если бы они действительно были носителями коммунистической этики (а именно такие люди должны были бы находиться у руля Советского государства), они никогда не поставили бы свои личные властные амбиции выше общего блага.
Вопрос: как на верхушке властной пирамиды смогли оказаться люди, являющиеся носителями не коммунистического, а мелкобуржуазного сознания?
Этот вопрос вплотную подводит к рассмотрению внутриполитических причин поражения в «холодной войне».
Всем достаточно хорошо известно, что строительство коммунизма возможно только на принципах общественного самоуправления, что социализм – это «живое творчество масс». Однако в нашей стране необходимость продиктовала несколько иные условия. Кровопролитнейшая гражданская война, голод, разруха, полная экономическая и политическая изоляция, террор, организованный внутренними врагами, экономическая отсталость, которую необходимо было ликвидировать в кратчайшие сроки и, наконец, 90% неграмотность населения сделали почти невозможной организацию общества на принципах самоуправления.
Затем грянула война, которая тем более не способствовала развитию самоуправления. Таким образом, в нашей стране сложился своеобразный общественный строй: бюрократический по форме и социалистический по содержанию. Образовалась достаточно замкнутая бюрократическая прослойка, названная Сталиным «проклятой кастой», которая фактически управляла страной от имени рабочего класса. И ради справедливости надо признать, что во времена Сталина эта «проклятая каста», в основном, таки вынуждена была представлять интересы опекаемого ею класса. Но Сталин умер, а «проклятая каста» осталась. И начала от имени рабочего класса защищать уже не его, а свои собственные интересы. Здесь необходимо отметить, что к концу 50-х годов были практически преодолены все те условия, которые в своё время помешали организовать общественную жизнь на началах самоуправления. Настал срок переходить к самоуправлению не на словах, а на деле, но этот шаг означал для «проклятой касты» самоликвидацию. Опять-таки, если бы большинство из этой «касты» было теоретиками не по должности, а по убеждению и носителями коммунистической нравственности не на языке, а в сердце, административная власть из рук бюрократии плавно перетекла бы к Советам Рабочих и Крестьянских депутатов, организованным по производственному принципу. Но, увы, большинство представителей бюрократии обладало мелкобуржуазной психологией и выше своих «кастовых» интересов подняться не могло и не хотело. Поэтому в 1961 году с трибуны ХХII съезда было отменено положение о диктатуре пролетариата, а затем, в 1962 году для усмирения рабочих волнений в Новочеркасске были использованы воинские подразделения, что вбило ещё один клин между Компартией и рабочим классом.
Нельзя не отметить, что в брежневские времена рабочему классу были созданы отменные условия жизни (высокие зарплаты, внеочередное жилье, добротная социальная сфера, льготы при поступлении в ВУЗы и т.д.), но делалось это для того, чтобы он вёл себя смирно и забыл о том, что управлять страной полагается именно ему. Так номенклатурные носители мелкособственнической психологии стали исподволь насаждать её во всех слоях советского общества и, особенно, в рядах рабочего класса. А мы теперь удивляемся: почему рабочие такие пассивные – дальше собственного носа не видят и своей всемирно-исторической миссии не осознают? Если бы в Советском государстве своевременно была проведена в жизнь идея самоуправления, то, возможно, не пришлось бы нам столкнуться с массовым предательством на стыке 80-х – 90-х годов ХХ века.
Но главное вредительство развернулось в идеологической сфере.
Хитрый матёрый враг Советской власти У. Черчилль после смерти Сталина заявил: «Первый камень, брошенный в Сталина, будет началом конца Советской власти». И этот камень был брошен Хрущевым на ХХ съезде КПСС.
Дело не в Сталине и не в его культе, а в том, что именно при нём в душах людей стали всходить ростки коммунистического сознания, именно при нём народ совершил великий трудовой и великий ратный подвиги. А Хрущев побил эти ростки гиперболизированными и однобокими «откровениями», как смертоносным градом, и тем самым вызвал в душах людей чувство бессмысленности и ненужности проявленного ими героизма и энтузиазма.
Вообще, весь хрущевско-брежневский период нашей истории можно назвать периодом скрытого идеологического предательства. Горбачёвщина – это открытое разрушение, время сбрасывания масок. Ведь недаром почти все представители идеологической сферы позже переметнулись в стан врагов Советской власти, и теперь описывают в своих чёрных мемуарах, как лукаво и хитро разрушали нашу Родину.
Крупное идеологическое вредительство было допущено в партийном строительстве. Партбилет из документа, свидетельствующего о том, что человек посвятил свою жизнь служению народу, был превращён в пропуск, позволяющий занимать высокие посты. В партию изо всех углов полезли карьеристы и обыватели, далекие от коммунистического мировоззрения и от коммунистической нравственности. Карьерист и обыватель на высоком посту неминуемо становится вредителем.
Откуда взялись добровольно-принудительные методы в отношении всех коммунистических мероприятий? На субботник – добровольно-принудительно, в колхоз и на первомайскую демонстрацию – так же. В результате то, что должно было вызывать радость, стало вызывать глухое раздражение.
К чему нелепые запреты на чтение отдельных книг? В результате этих запретов в стране появился самиздат, и вся литература, проходящая под этой рубрикой, воспринималась людьми, как истина в последней инстанции. И если поначалу в самиздате читали Пастернака и Булгакова, то потом их сменили сфабрикованные на Западе фальшивки.
Зачем бесконечные бюрократические препоны, встававшие на пути многих творческих людей? Не для того ли, чтобы настроить интеллигенцию против Советской власти?
К чему замалчивание некоторых страниц отечественной истории? Не для того ли, чтоб в должный срок сделать их опорным пунктом контрреволюции?
Эти вопросы можно множить и множить, но суть ясна. В хрущевско-брежневскую эпоху в жизнь начали проводиться губительные для страны экономические, политические и идеологические решения. Это стало возможным, на мой взгляд, из-за боязни узкого слоя партийных бюрократов начать организованное на основах науки управление общественной жизнью, руководствуясь принципом самоуправления. А так же из-за нежелания того же узкого слоя уделять первоочередное внимание воспитанию социалистического сознания в широких массах и обучению этих масс искусству диалектического мышления. То, якобы воспитание и якобы обучение, которое проводилось для галочки, вследствие своего формализма, кондовости, схоластичности и добровольно-принудительных методов, оказывало противоположный эффект и лишь способствовало одеревенению мышления и разрушению коммунистического отношения к жизни.
В работе Ленина «Что делать?», содержащей реалистический план построения партии, социалистическое сознание рабочих масс определялось как «единственный базис, который может обеспечить нам победу». Сейчас, век спустя, зададим себе два вопроса: не является ли данное высказывание лишь метафорой, «красным словцом», соответствует ли оно материалистическому мировоззрению? А если оно всё-таки соответствует материализму, то достаточно ли серьёзно мы отнеслись к нему в последние десятилетия?
Ответим себе честно: положение Ленина подтвердилось на практике. Именно тогда, когда социалистическое сознание рабочих масс крепло и развивалось, мы одерживали блестящие победы во всех сферах жизни. Но, как только, вследствие неадекватного и безответственного отношения к нему, оно стало угасать и трансформироваться в мелкобуржуазное, мы потерпели сокрушительное поражение.

2004 г.