Симфония неуклюжих финалов

Я здесь уже был.
Не раз.
Или мне это кажется.
Такое вот ощущение. Потому что всё изменилось. Столько всего уже пронеслось в моей жизни, что в памяти давно чёрт те что.
Сплошной маскарад.
Кривляние фантастических дежавю.
Или фарс.
Обычная, конечно, история эволюции эпох.
Река.
Та самая вроде. Планктон лишь иной.
А с ним — обстоятельства. Они, соответственно, тоже не те, что возмущали и вдохновляли когда-то.
Ни бурь, ни штормов.
Штиль.
Тихая заводь.
Снег. Сосны. Волга, покрытая льдом. Тепло. Местами лед уже сизый, поблескивает талой водой. В последние несколько дней солнце жарит так рьяно, что зима, начавшись едва, казалось, расползается на глазах. Кое-где — даже лужи. В верхушках деревьев перестукиваются дятлы.  Игорь, сторож турбазы, прикормил от скуки одного из них. Здоровенного, воинственного. Прибил большим гвоздем к своей теплушке буханку черствого хлеба. Разбойник, налетая, усердно крошит угощение.
И вдохновляет единственного зрителя на очередную виршу, которая вскоре будет обсуждаться на «Хохмодроме»*.
Герой Афгана, два ордена. Бывший лётчик.
Теперь он никто. По сравнению с прошлым. Просто сторож турбазы. И вряд ли кто-то узнает о лихих его подвигах, если он не захочет сам.
—Ты почему не напишешь об этом?
Молчит.
Стыдно, может. Ведь приходилось и убивать. А что же мог делать ещё командир ужасающего врагов «крокодила»*?
Нас он, во всяком случае, развлекает только морально выдержанными, высосанными из пальца историями со счастливым концом, единственное достоинство которых только то, что они написаны в рифму.
Не хотел бы вот так вот добивать остатки своей бурной в основном биографии.
Это даже не цирк — детский сад.
К тому ль мы стремимся, входя в эту жизнь?
На столике, вкопанном недалеко от берега в засыпанный снегом песок, — скатерть-самобранка.
Газета «Аргументы и факты», распластанная на несколько страниц.
Аргументы железные — водка, вино, виски.
Из фактов, достойных внимания, только два — шашлык и капуста Че. Остальное так.  Как у всех.
Че — семейная штучка. От отца. Рецепт тот заимствовал у коллеги, воевавшего в Корее. Тоже хирурга.
По-ихнему, это просто салат. Тонко шинкованная капуста, ошпаренная пахучим растительным маслом. Плюс — уксус, чеснок, красный перец.
Предпочтительней — свежий, не пакетированная пыль.
И обязательно — острый.
Специфика восточных салатов.
И сальных (так кстати) новостей.
И тут и там главное — не переборщить с перцем!
Но, правда, и в бытность репортёром я, слава Богу, не лазил никогда за впечатлениями в чужие замочные скважины и свечку ни в чьих будуарах не держал.
А подружка, смотрю, моя, отведав азиатскую диковину, уже проветривает рот ладошкой.
Багровая, как свёкла. Глаза на лбу.
—Ну, ты ваще…
Значит, переборщил всё-таки. Старался под себя.
—Эгоист!
—Может, вина?
—Всё горит!
—Глотни минералки.
—Дорвался.
—Ну, не нарочно же, Ника...
—Убила бы!
Жениться, что ли, на ней?
А что? Слабо? Всего лишь второй только круг. Возможно, последний. Не уподобиться бы и здесь нашему завсегдатаю «Хохмодрома».
Напротив — ещё двое. Иван с Аллой.
Друзья, как и Игорь, с давних пор.
Они ещё в круге первом, хотя развестись норовят постоянно.
—Что ж вы понурые такие? — хочу взбодрить парочку.
—Война у нас, — отвечает супруг.
—Что так?
—Забыл вчера вынести мусор. Футбол!
—Да, это серьёзно, — соглашаемся с Игорем.
В ответ — насмешливый женский вздох:
—У вас всё шуточки. А вот я, между прочим, разозлилась совсем не поэтому.
Муж:
—Да? Значит, зря тебе утром кофе в постель приносил?
—Хам! Ты должен делать это всегда. Даже если бы я тебя накануне ошпарила кипятком или огрела грязной шваброй!
—Надо где-нибудь записать.
—Лучше на лбу. Надёжней. Хотя…
Усмехнулась:
—Ты всё равно на себя не смотришь в зеркало…
Иван засмеялся:
—Да-да. Вот так, друзья, быть женатым…
—Не хнычь. Я уже не злюсь. Вылечилась.
—Как же?
—Есть способ.
—Какой?
—Не скажу.
—На ушко… По секрету?
Обвела всех присутствующих повеселевшим вдруг взглядом.
—По очень большому секрету. Запомните!
Иван поворачивается к моей спутнице:
—Ника, у вас есть зеркальце?
—Зачем?
—На лбу запишу!
—Если мне плохо, — пустилась в откровения Алла, — я ночью смотрю по телику какую-нибудь серьёзную передачу.
—Например?
—Допустим, по квантовой механике.
—Ты в этом что-нибудь понимаешь?
—Не-а. Ни бум-бум.
—Зачем же тогда?
—Отвлекает!
Нет, не женюсь, подумалось в результате. Уже отвык в холостяках. Зачем эти ссоры? Время сужается. Его просто нет на глупости. Лучше уйду в монахи!
Шагах в десяти от нас забавляется ворона. Долбит пустую банку от сгущенки, синеющей этикеткой в снегу. Рядом — переполненный мусорный контейнер.
Чего она куралесит? Ведь можно и так просунуть голову внутрь.
Похоже, не только люди скучают от лёгких путей.
Некоторые.
Как медик (пусть бывший) на себе не показываю.
Тонкая жесть, наконец, сдается, и... банка нанизывается на клюв.
И в этот момент — гроза!
Deus ex machine.**
Не с небес, как в античном театре, а из простой собачьей будки.
—Гав-гав!
Сторож тоже. Лохматый, злой.
Ворона испуганно отскакивает в сторону и, спасаясь, взмывает вверх. С  банкой на клюве она смахивает на парящий в воздухе противогаз. Банка небольшая, но все же скрывает  обзор. В результате, едва оторвавшись от земли, пернатая врезается в стенку одного из домиков. И падает в снег, на хребет, беспомощно раскинув в стороны черные крылья. Взлетает еще — и снова падает.  После долгих и безуспешных мытарств помеха была установлена в развилку двух больших веток плакучей ивы.
Умные же они, черти…
И вот он триумф — клюв свободен!
А может, женюсь...
Эта мысль — параллельно.
Не всё ж одному?
Красивая, умная. Вроде, не стерва…
Привыкли, правда, уже оба жить отдельно, но знаем друг друга давно.
Чем не шутит чёрт. А?
А в голубой, безоблачной выси, пронзённой лучезарной улыбкой зимнего солнца, куражится, балуясь, и закладывает уши и разум картавое, саркастическое:
—Ка-ррррр!

*(армейский жаргон) Вертолёт Ми-24
** Бог из машины (лат.). Театральный приём. Механическое привнесение неожиданных обстоятельств.