гл. 3. Ну здравствуй, заграница!

см.РИС.Примерно так рисовали себя и нас враги, за бетонным забором. За т.н. "стеной".

  - Становись! Равняйся! Смирно! Товарищ полковник! Личный состав, в коллективе... готовящийся к отправке в группу Советских.... по вашему приказу, - так начался очередной день. Перед строем оказался полковник, в полевой форме, в меру широк в плечах, высотой полтора метра с фуражкой.

-Сынки! Е... вашу мать! - хлестнуло по нашим ушам. -  Вы отправляетесь на защиту передовых рубежей нашей любимой социалистической Родины, б..дь. Вам Родина, б..дь, оказала высокое доверие....

          Строй, как улей загудел. Дальше я не слышал и не слушал. Снова был убит, как на складах РАВ и ГСМ. В очередной раз. Я был поражен. Мы, конечно, тоже далеко не святые. Учились в зачуханных школьных и задрыпаных училищных, а не в пажеских корпусах. Наш слух на уровне нашей среды был давно закален, но ни родители дома, ни педагоги в учебных заведениях, ничего подобного никогда, борони Бог, себе не позволяли. А тут, как оказалось в последствии, полковник, заместитель командующего армией, начальник политического отдела, сорока пяти лет, по возрасту годящийся всем нам стоящим в строю в отцы. Это был очередной шок от столкновения с реальной армией. В дальнейшем я буду еще много раз вспоминать, о так называемых, замполитах- политруках, а нынче с позволения сказать «воспитателях».


    После "отеческого" напутствия нас начали собирать в дорогу. Снова эшелон. Остановка, аэродром Озерное, Житомирской области. На взлетную полосу вывели в семь утра. Ночью еще раз похолодало. Лужи на бетонке прихватило стеклом. Мы в своих п/ш на голое тело, беспомощно оглядываясь, дрожа от холода, пытались прижаться друг к другу. Перед посадкой, старшой, который нас сопровождал, объявил:
- Пилотки снять, в них выложить все оставшиеся деньги, ценности, часы и прочие ценности. Они, мол, вам там ни к чему, солдату не положено. Ну а мы все это, напишите адреса, отправим вам домой. Денег, часов, даже цепочек — было еще много, судя по наполненным пилоткам.

               
    Ложь! И откровенный, ничем не прикрытый грабеж. Естественно, никто и не думал кому-то чего- то отправлять. Я лично вычистил из карманов немного, около сотни рублей, часы оставил. Сотня - это как потом оказалось - около трехсот марок ГДР. Почти весь оклад рядового за два года безупречной службы! Ох, как бы они мне там пригодились. В очередной раз, пользуясь нашей безграмотностью, нас надули. Но здесь замполитов конечно и близко не было. Они об этом просто «не подозревали».


   С ревом приземлился, с длинным, узким туловищем - ТУ-134. По трапу спустились представители ДМБ-май-76 - выпуска "фирмы-ГСВГ». Первое, что бросалось в глаза - все, щегольски одеты. Масса значков на груди, «парадки» подогнаны, как влитые. Брюки клеш - со вставными клиньями, каблуки на ботинках точеные, удлиненные. У каждого аккуратные чемоданчики, со всевозможными надписями и обклеены переводными красотками.


         Смотрелись красиво и впечатляюще. Они были счастливы. Мы поглядывали на них с завистью и тоской. Но вот их построили, надо полагать в последний раз, перед уходом с аэродрома. И тут в их коробке прошло какое-то оживление. В сторону нашей колонны полетели брючные ремни, сопровождаемые криками дембелей: «Вешайтесь сынки! Хватайте ремни, они вам очень пригодятся для этого дела! Х…й вы доживете до нашего праздника!» И т.п.


           С этими напутствиями нас начали по быстрому загонять на борт. Настроение, сами понимаете, еще резче «поднялось» вниз. В салоне согрелись. Солнце заглянуло в иллюминаторы, и закравшийся в душу страх слегка оттаял. Взлетели. У кое-кого что-нибудь еще сохранилось, типа корки хлеба в вещевом мешке, поделили, перекусили. По радио предупредили, полет будет продолжаться один час пятьдесят минут. Высота десять тысяч метров.

          Осмотрелись на своих местах. В хайках* подлокотников было полно всяких галунов, ниток, шевронов. Выяснили причину. Дембеля во время полета перешивали себе лычки. Кто-то не хотел домой являться ефрейтором, лучше рядовым. Кто-то из рядового перекрашивался в младшего сержанта  или  даже  сержанта,   чтобы  перед  домашними повыпендриваться, и т.д. эта тема будет еще затронута, и не раз.

           Пейзаж с иллюминатора, благодаря прекрасной погоде, был изумительный. Редкие облака не мешали с высоты десяти километров просматривать просторы Родины, а затем и стран социалистического лагеря. Время - май. Изумрудно-зеленые, бескрайние поля. Но вот почему-то запестрели мелкие полоски, квадратики, уголки. Что такое? А! Так это же мелкособственническая, держащаяся зубами за свои частные наделы, никак не желающая идти в колхозы - ПНР (Польша). У-у-у! кулаческое отродье. Так нам заложили в мозги с детства.

             Но вот снова перелетев водный рубеж (Одер) - пошли большие земельные квадраты и прямоугольники. Ну, это понятно, кооперативная ГДР. Молодцы, вот это друзья. Они как и мы, (просто колхозы, у них обозвали кооперативами - а так все, как у нас), а вот эти пшеки-поляки.... И зачем им собственная земля? Ну, не хотят понять своего счастья в колхозе, и хоть ты им кол на голове теши.


           Самолет зашел на посадку. Аэродром «Темплитц». Все на выход. Температура окружающей среды +28°С. А каких- то пару часов назад, замерзали. Резкий контраст. Сразу же хочется снять куртки, что мы и делаем, пока нами вроде никто не командует. Сирень в цвету. Воздух насыщен благоуханием сосны, березы, сирени, по краям взлетки цветет ежевика.

   Ты смотри, так у этих «нехороших» немцев, извечных врагов, земля один в один как и на нашем полесье, Волыни. И сосны и березки того же цвета и роста. И трава и песок такой же. Ну, здравствуй, здравствуй враждебно-дружеская Германия. «Навеки»Froind-Schaft - Фройндшафт.

« В колонну по четыре! Становись! Равняйсь! Смирно! Вольно. На ЖД вокзал, шагом марш!»


  ЖД вокзал. По рельсам шустро бегает маленький паровозик, пыхтя удушливым дымом и посвистывая. О таких паровозиках «кукушках» мы слышали от дедов и отцов. А тут, вот они, живые-настоящие.

-А говорили нам что ГДР - высоко развитая страна, - сказал кто-то в строю.

 -С высокоразвитой индустрией и технологией, - вторит ему голос еще, -  а они от нас отстали навсегда! «Посмотрите на этот паровоз - у нас таких уже давно нет, а вот смотрите, смотрите -легковушка едет, да она хуже нашего жопорожца-горбатого!

Смотрю, мимо проехал «Трабант».
- Э, много вы придурки понимаете! - осаждает нас сопровождающий прапорщик. - У немцев просто дефицит горючего, у них нет нашей нефтяной Тюмени, вот они и пашут на своем буром угольке, с целью экономии. И «Трабант» - очень выгодная, экономичная малолитражка.


     С нашей стороны возражений не последовало. Снова эшелон. Поехали, теперь уже по немецкой земельке. Намаявшись, практически все уснули. Восемь вечера показывали часы на вокзале «Франкфурт - на Одере». Пока все выстроились - уже 9°°. Идем строем, по словно вымершему городу. Стемнело, населения на улицах в отличие от наших городов, практически никого нет. Ставни в особняках закрыты наглухо.

 «Это что - 45 год? Они что от нас попрятались?»

 «Нет, - в ответ - Это у них так принято, они рано встают. А кто желает расслабиться - сидят по гаштетам. По улицам зазря не шляются».

 Цокаем каблуками по красивой брусчатке.

 «Время скажи», - просит Вася Кохтюк. На ходу достаю спрятанные в пистончик* часы, спотыкаюсь, роняю, быстро подбираю с этих каменюк часы. Стекло вдрызг, стрелки стоят дыбом.

 «А не пошел бы ты Вася!», - заворачиваю их в бумажку, кладу просто в карман. Авось еще стекло поставлю.

      Очередной накопитель, пересылка. Казармы немецкие, добротные. Нары деревянные, широкие, двухъярусные. Наверное, с Бухенвальда или Заксенхаузена завезли, очень уж похожи. Речи о матрасах нет, на голые доски! Рюкзаки под голову! Обувь не снимать, вашу мать! Подъем в 5 утра. Отбой! Свет потух. За весь день во рту росинки не было. Не знаю, кто как, но я вырубился сразу. Подъем в 5 утра не порадовал, вставать не хотелось, бока намял, и нельзя сказать, что выспался. Умылись, побрились. На завтрак. В столовой дикое столпотворение. Завтрак оказался приличным. На плац! Плац показался огромным. Посередине - трибуна с микрофоном. Нас фельдшеров отвели в крайний правый угол.


    Удачно, в тени деревьев. Солнце уже припекает. Разрешили сесть на свои худые баулы-вещмешки. Плац - экзотика. Восточный базар. Рынок рабов. Впервые в жизни вижу весь Советский Союз в сборе, на лицо. Узбеки, таджики, киргизы, грузины, армяне, чеченцы, осетины, казахи, мордвины, татары, русские, туркмены, коми … и мы хохлы тут. В 9°° начинается работорговля, в прямом смысле слова. Мозги, мышцы и зубы нам, в отличие от средневековых  покупателей,   предварительно  осмотрели   на многочисленных медицинских комиссиях.

   И это правильно. Сейчас, на этом солнцепеке, торговцам в погонах было намного проще. За пару тысяч лет цивилизация в этом отношении на месте не стояла. Им не было нужды разглядывать нас в живом виде. Медицинская форма 25-ю, плюс краткие характеристики личного дела, давали возможность быстро отобрать необходимый товар. Отобрав по карточкам нужных по количеству и качеству военнообязанных, товарищ "покупатель" выходил на трибуну. И по микрофону, через мощные усилители звучала фамилия: допустим, рядовой Криволапов,Петренко,Сцаакашвили и т.п.!К трибуне!

  Тысячи ушей напряженно прислушивались в ожидании вызова. Набрав необходимую партию, рабовладелец в офицерских (прапорщицких) погонах спешно уступал место у микрофона очередному коллеге. Отобранных по быстрому грузили в ГАЗ-66-е, Уралы, и увозили к месту дислокации частей.

      Наша группа в принципе никуда не торопилась. Но и перспектива снова спать на Бухенвальдских нарах не радовала. Вальяжно подошли прапорщик и два сержанта в голубых беретах и тельняшках. Нам, сидящим практически на асфальте, глядя снизу вверх, они показались тремя богатырями.

 «Вы чьи будете, хлопцы?» - спросил прапорщик.

«Мы медики, фельдшера, вы отбираете в десантники? Возьмите нас, не пожалеете, товарищ прапорщик!» - залепетали мы наперебой.

      Прапорщик, а за ним и сержанты, стали оценивающе нас разглядывать.

 «Нам фельдшера, действительно нужны, но только двое, всех забрать не сможем, да и не имеем права» - сказал прапорюга.

 «Вот ты и ты, - указал он пальцем на Федю Чухту и Олега Тверезовского, -  Ваши фамилии и военкомат».

 Они представились. Через полчаса мы уже   в темпе прощались с однокашниками. Они ушли в отдельную, воздушно-десантную бригаду, дислоцировавшуюся в г. Котбус.


        После этого, видимо, покупатели в канцелярии услышали о группе фельдшеров и месте их прозябания на плацу. Товар ходовой, поэтому что нас, не вызывая к «позорному столбу» - трибуне, стали расхватывать, как горячие пышки, кого куда- прямо на месте, в нашем углу. Не успевали даже толком пожать друг другу руки. Вот подошла и моя очередь окончательно определиться, на какой галере быть прикованным к веслу.
- Рядовой Озерянин?!
-Я!
- Рядовой Мартынюк!
-Я!
- Рядовой Кохтюк!
-Я!
- Ко мне!

 Нехотя, повесив носы, подходим.
- Я старший лейтенант Холодов, вот ваши документы, следуйте за мной.

      За углом, в метрах пятидесяти, ГАЗ-66. В кузов, поехали! Куда-то прибыли среди ночи. Казарма, двухъярусные кровати. Быстро спать. Подъем 6°°. «Фельдшера выходи! За мной, с вещами, шагом марш!» - все тот же старший лейтенант Холодов.


   Как оказалось, мы переночевали в автороте Недлитцкой артиллерийской дивизии. В славном городе Потсдаме. А идем за старшим лейтенантом в медицинскую роту дивизии. Метров триста от автороты. Много людей служило в этих "богоугодных" местах, и не дадут мне соврать, обо всем, что я собираюсь описать в дальнейшем.
Прибыли к серому, мрачному, как и все здания вокруг, трехэтажному, не блещущему архитектурными излишествами корпусу.

  См.продолжение:гл.4.Знакомство с местом службы.   


*хайка-ящичек в подлокотнике кресла.
*пистончик- специальный карманчик на поясе армейских брюк. Для хранения личного жетона.