Философское учение о понятии

ФИЛОСОФСКОЕ УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ

       К размещению на сайте КПРФ ПЕРМЬ материал подготовлен слушателем Красного университета второго отделения Фонда Рабочей Академии (СПб) членом Пермского краевого комитета политической партии КПРФ, членом местного отделения КПРФ Ленинского района г. Перми Зуевым Андреем Яковлевичем, врачом - социальным психотерапевтом 29.01.2016 года. Пос. Сылва, Пермский край.
   
Красный университет. 1-е отд. 18.03.2015. Лекция "Философское учение о понятии". Попов Михаил Васильевич, доктор философских наук, профессор.

       Философское учение о понятии наиболее сложная тема философии, это субъективная философия. Учение о бытии и сущности – объективная философия. Движение вперёд – это постоянное обращение назад. Мы обнаружили, что в самом бытии остаётся что-то неизменное. Изменяется качество, идут скачки,  происходят перерывы постепенности. Рассматриваем мы узловую линию отношений меры и обнаруживаем то, что остаётся при всех этих скачках и изменениях, тем не менее, в БЫТИИ неизменным. 
 
       То, что остаётся неизменным, является отрицанием недавнего конкретного БЫТИЯ, отрицанием БЫТИЯ вообще (это сущность А.З.). Мы пришли к категории, которая является снятием БЫТИЯ, то есть, первым отрицанием БЫТИЯ. Эта категория называется СУЩНОСТЬЮ.  Сущность очень нам усложнила понимание, поскольку сущность, по природе, есть некая отрицательная категория, потому что она – отрицание бытия. По этой причине, всё, что мы берём и исследуем в сфере сущности, это не сущность, а то, что ЕСТЬ, а то, что есть, это БЫТИЕ.

       Значит, это не сущность. Всё, что мы взяли в области сущности (в сфере сущности), надо взять с отрицанием. Надо понимать, что это не то, что мы взяли. Для того, чтобы получить то, что соответствует понятию сущности, нужно отрицать то, что мы получили. Мы принимаем постоянное отрицание всего, что там обнаруживается. Это постоянное отрицание, отрицание того, что есть, и возвращение к отрицанию от бытия (бытие отрицает сущность – А.З.), означает отражение, то есть рефлексию.   Категории сферы сущности рефлективны.

       При том, что сама категория сущности отрицательная, в ней самой есть то, что отрицается. То, что отрицается и является отрицанием сущности (сущности как НИЧТО – по Гегелю) в самой сущности (то есть не так, чтобы мы снова ушли и вернулись в бытие, а остались в сфере сущности), тем не менее, само является неким БЫТИЕМ по отношению к «ничто» (к сущности – А.З.).  Отрицание отрицания по отношению к «ничто» тоже есть бытие.  Бытие, которое всё время отрицает своё отрицание, удерживается. Бытие, которое удерживается, удерживается в своих основаниях и своих условиях, называется существованием.

       Мы добрались до категории существования, которая для нас ранее была сложной, а теперь стала понятной. Изучая сущность, мы дошли до понятия «существование». Потом, когда мы начали различать основание более основательно, основание основанного, то мы в качестве основания для того бытия, которое есть и которое отрицает основанное, берём то БЫТИЕ, каким было и стало явление.  Таким основанием, которое являлось  основанием для этого основанного, стал ЗАКОН. В результате мы стали различать являющийся мир и в-себе-сущий мир ЗАКОНОВ.  То есть, мы уже так глубоко проникли в эту самую сердцевину бытия, что, в СУЩНОСТИ, стали различать и ЗАКОН как соответствующий сущности, и явление.

       Оно,  явление, хотя  и является отрицанием ЗАКОНА, но  и воплощением ЗАКОНА является тоже, поскольку если мы что-нибудь отрицаем, то мы к этому и присоединяемся. Отрицание не освобождает нас от того, что мы отрицаем. Явление – отрицание Закона, но и отрицательное выражение этого ЗАКОНА, поскольку оно (это явление) имеет форму бытия. Форма бытия развивается дальше, и далее мы обнаруживаем в явлении уже то, что является не посторонним и случайным, не временным, а постоянным и устойчивым (тем, что есть в законе). Устойчивое и непреходящее в явлении – это действительность.  В сфере сущности идёт восстановление бытия: существование, явление, действительность. Действительность –  это уже восстановленное бытие, происходящее из сферы сущности. И, наконец, субстанция, которая практически и есть бытие.

       Бытие, которое стало целым, содержащим в себе сущность – основание в виде закона и т.д. Такое бытие становится отрицанием сферы сущности вообще, то есть, не отрицание какой-то сущности, а отрицание сущности как таковой. Это есть второе отрицание. Сначала было бытие. Снятое бытие есть сущность, а снятая сущность есть понятие. Сейчас легко понять, что такое понятие. Понятие – это второе отрицание бытия и первое отрицание сущности (отрицание отрицания), возвращение к бытию, обогащённому всем тем, что мы различили в сфере сущности. В понятии исчезает разность (различие) бытия и сущности. Бытие и сущность, будучи моментами, сливаются воедино. В понятии сущность находится внутри бытия потому, что бытие находится внутри сущности. Таким образом, понятие – это бытие-сущность. – Курсив мой (А.З.).

       Мы распаковали бытие, рассмотрели всё, что есть у него внутри, и когда выяснили, что там есть, всё это закрыли новым отрицанием и получили понятие, то есть, бытие, через которое просвечивает сущность.  Почему просвечивает? Потому что понятие, во-первых, есть само по себе бытие. Понятие – не сущность, а отрицание сущности. Во-вторых, понятие – такое бытие, в котором сохранились и удержались в соответствии с понятием «СНЯТИЕ» все приобретения, полученные в результате постижения сущности. Мы  не выбросили из головы то, что знали про сущность. Надо сказать, мы уже многое знаем о понятии. Просто надо взять категории сущности в сфере сущности, подвергнуть их отрицанию, в результате чего получим понятия.

       В понятии мы можем рассматривать сущность через бытие. Однако здесь мы рассматриваем уже не сущность, а бытие, через которое просвечивает сущность. Понятие – результат снятия сущности, то есть, бытие. По этой причине сущность никак не может не просвечивать через бытие. Всякая одежда скрывает, но, в то же время, подчёркивает и раскрывает. Искусство моделирования состоит в том, чтобы, что надо, скрыть, и,  что надо, раскрыть. Слово явление к понятию уже неприменимо, поскольку явление находится в сфере сущности.

       У понятия есть моменты. Это всеобщее, особенное и единичное. Единое понятие распалось на три части. Мы знаем о моментах то, что они неразделимы. Моменты не бывают один без  другого или без других. Нет никакого всеобщего без особенного и единичного, нет никакого единичного без всеобщего и особенного. М.В. Попов долго полагал, что ВСЕОБЩЕЕ – это абстрактное, то есть отвлечённое вообще от всего. Общее есть во всём. Поскольку оно есть во всём, то оно есть ВСЕОБЩЕЕ. Однако при очередном прочтении Гегеля обнаружилось, что все три категории тесно взаимосвязаны. Каждая из категорий является совокупностью, включающей в себя и остальные категории.

       Каждая из этих категорий является единым целым, состоящим из трёх моментов, просто на переднем плане выдвигается один из них. Если рассмотреть внешнее абстрагирование, в чём оно состоит? Чтобы получить абстрактную категорию, надо отвлечься от всего. Для этого я подхожу к каждому сидящему в этой аудитории и отталкиваюсь от него, одновременно присоединяясь к нему. Для того чтобы произвести отрицание каждого, я должен к каждому человеку прикоснуться. Я привлекаю его к себе, а он сопротивляется.  Если он тащит меня к себе, то уже сопротивляюсь я. С точки зрения диалектики вовсе неважно кто и как от кого отталкивается, но важно то, что абстрактное вступает в единство с тем, от чего отвлекается.

       Абстрагирование – это отрицательное (негативное) соединение. Соединение может быть положительным, если я вас влеку к себе (хотя я не очень понимаю, что тут позитивного, поскольку вы упираетесь), а может быть негативным, если я вас отталкиваю, а вы стремитесь ко мне. К этому обстоятельству в науке диалектике нужно привыкнуть (принять для себя как нечто естественное и само собой разумеющееся - А.З.), поскольку бывают разные опосредствования: позитивное и негативное.  В любом случае всё связано, и никакой абсолютной раздельности нет. Никак нельзя получить всеобщее не отрицая всё конкретное. Отрицать всё конкретное, значит, вспоминать всё конкретное.

       Я могу сказать о себе, что я профессор Попов М.В., но могу сказать и так, что я не студент Дегтярёв, не Васильев, не Петров и т.д. Долго я могу перечислять, что я не то, и то, а вот что. Тем самым, я вступаю в отрицательной форме во взаимодействие (соединение) со всеми, кто есть в аудитории. Поэтому, отрицательное опосредствование – это опосредствование. Мне однажды пришлось выступать на кафедре философии и культурологии, где я работал в институте повышения квалификации в СПб государственном университете. Доклад делал профессор Цигатовский, заслуженный деятель науки.  Он делал доклад на тему «Абсолютное».

       Я, честно говоря, к этому докладу подзабыл, что такое «абсолютное». Решил, что профессор скажет, что это такое, а я тоже смогу поучаствовать в обсуждении. Докладчик пояснил, что «абсолютное» - это ничем не обусловленное. Вышел один профессор и убедительно сказал, что раз  «абсолютное» - это ничем не обусловленное, то и не надо его ничем  объяснять, изучать и понимать. Надо его просто душой и сердцем принять.  «Абсолютное» - это то, что нельзя ни понимать, ни изучать, ни доказывать, ни опосредствовать. Надо просто душой принять.

       Почему? Да потому, что раз оно «абсолютное, то оно ничем не обусловлено. А раз поскольку, оно ничем не обусловлено, то надо вспомнить всё, чем оно не обусловлено, не опосредствовано, то есть, вспомнить отрицание всего, что не это и не то, и каждое не это и не то назвать. Таким образом, «абсолютное» содержит в себе абсолютно всё. По форме же «абсолютное» выглядит так, что оно абсолютно ничего не содержит. Нам более понятна сейчас категория «чистого бытия». Как из него можно было выводить категории, если в нём ничего не содержалось? В «чистом бытии» как всеобщем содержится всё богатство бытия конкретного. – Курсив мой (А.З.).

       Вот и понятно теперь, то волшебство, которое позволило из этой «пустоты» - «чистого бытия» - получить такое богатое содержание (и качество, и меру, и количество, и многое другое). Всё это в «чистом бытии» уже содержалось. Надо было из него всё это богатство извлечь. Категория «всеобщего» как не конкретное и не особенное, тем самым, конкретное и особенное   включает в себя. «Всеобщее» включает в себя и «особенное» и «единичное», но в этой совокупности выходит на передний план.

       Что такое «особенное»? Это только одно отрицание, которое делается, а не всеобщее отрицание. Вот, к примеру, мы здесь собрались и понимаем, что Вы, товарищ Васильев, – это не я. Вот и всё, Вы – уже особенное. А вот Вы, товарищ Петров, не «особенное», поскольку я про Вас ещё ничего не сказал. Вы, товарищ Петров, не товарищ Васильев и, потому, уже «единичное». Это второе отрицание. Я сделал первое отрицание. Второе отрицание должно бы было вернуться ко мне. Я же сделал первое отрицание. Я отрицал себя и перешёл к Васильеву. Отрицание второе переориентировало меня на Петрова.
       Я – «всеобщее». Васильев является «особенным», поскольку отрицает всеобщее. Он является моим отрицанием и, включая меня (всеобщее) в себя, становится совокупностью, где «особенное» находится на переднем плане.  Он меня «съел» и вас, Петров, тоже съел, но насчёт Петрова это пока не видно. «Единичное» (Петров) отрицает «особенное» (Васильева), тем самым, отрицая и «всеобщее» (то есть, меня, Попова М.В.).   Это второе отрицание. Тогда «единичное» выходит на передний план и становится заметным. Второе отрицание возвращает «единичное» к «всеобщему». Вот таким образом, оказывается, я (Попов) в Вас, Петров, «сижу».   Единичное содержит в себе и особенное, и всеобщее. Такое единичное – это конкретно-всеобщее.  Попов – «абстрактно-всеобщее», а Петров – «конкретно-всеобщее». – Вот какое у него звание.   

       Далее в учении о понятии мы переходим к суждениям. Гегель разбирает разные виды суждений и даёт их классификацию. Классификация восходит к Аристотелю.  Есть общая форма суждений, к примеру, «Роза есть растение». Однако не всякое растение – роза. Здесь берётся «единичное» (роза) и сводится к «всеобщему» (растению).   Сразу видно, что никакого тождества между розой и растением нет. Однако, по форме утверждения «Роза есть растение» оно воспринимается как тождество. Никакого тождества здесь нет. Это тождество «различного».

       Мы добрались до суждений и обнаружили, что всякое тождество есть тождество различия. Если взять «особенное» в растении, то роза – это кустарник. Гегель, в отличие от Аристотеля, не усложняет классификацию суждений. Он относится к тождеству различия проще. Дело в том, что роза (особенное) включает в себя всеобщее (растение). Зачем же выводить это всеобщее куда-то на сторону, если это всеобщее в самой же розе (в «особенном») содержится. В понятии «роза» понятие «растение» уже содержится. Если мы посмотрим на розу как понятие, то есть, бытие, через которое просвечивает сущность, то сущность розы просматривается через понятие «растение». Мы уточняем, какое это растение.

       Далее в учении о понятии мы рассмотрим умозаключения. Роза есть растение. Растение есть живое. Следовательно, роза есть живое. Есть одно суждение. Есть другое суждение. Есть результирующее суждение на основании этой короткой цепочки суждений. Умозаключения – это общие фигуры мысли. Мы так мыслим. Если мы изучаем то, как мы мыслим, то мы и изучаем эти фигуры мысли. Качество мышления не зависит прямо от фигуры умозаключения. Совсем не обязательно, что изучение мышления даёт возможность правильно мыслить. Мысль содержится в языке, а не в фигуре умозаключения.

       Когда мысль освобождается от всего наносного, можно говорить об объективности в смысле истины, в смысле соответствия понятия объекту. Далее Гегель говорит, что можно выяснить природу объекта, выяснив истину, и в соответствии с понятием истины преобразовать сам объект. Учение о понятии завершается понятием абсолютной идеи. Строго говоря, нельзя рассматривать моменты отдельно друг от друга, но, тем не менее, это иногда делается. Тогда получаются не моменты, а части. «Части могут быть только у трупа» - говорил Энгельс. Те люди, которые создают «механизмы управления», по этой дороге механического управления как раз и идут. Сущность управления у них в винтиках и шестерёнках. У вас управление механическое или управление сознательной деятельностью людей?

       В разделе об объективности, Гегель говорил о телеологии, то есть о постановке цели. Телеология – это деятельность, связанная с постановкой цели. Можно поставить цель не имея сознания, то есть, механически? Иногда про нашего президента пишут, что он перешёл к ручному управлению. Он что, ногами должен управлять? В правительстве, видимо, мечтают о том, чтобы большую зарплату аккуратно можно было бы получать, а думать и действовать было бы не  обязательно. После событий в Чехословакии в 1968 году в СССР наметились некоторые положительные изменения и тенденции. Вместо надежд на рыночные механизмы появилась такая категория как совершенствование государственного планового централизованного управления социалистической экономикой, которая продержалась до 25-го съезда КПСС. Тогда началось новое движение, появились новые формулировки.
 
       Речь идёт не о центральном управлении, когда всё из центра решается. Такого никогда и не было. В центре номенклатура товаров рассматривалась в количестве 1000 единиц всего, а на уровне министерств - 17000. Всё остальное планировалось в низовых звеньях, в низовых отраслевых звеньях и  низовыми местными органами, которые организовывали местную промышленность. Никто никогда не планировал выпуск продукции «до последнего гвоздя».  План – это система директивных заданий, а не распределение поручений. Вот тогда и получится целостность экономики, и будет всё получаться. В нашей стране сейчас ничего не видно, что в экономике происходит. Сейчас по отдельным комплексным программам выдаются деньги, а единой программы нет. Чтобы этот факт скрыть программа называется комплексной.

       После 25-го съезда КПСС началось новое движение, появились новые формулировки. Тогда выгнали Агела Аганбегяна из числа советников правительства как человека честного, который прямо сказал о неэффективности эксперимента по стимулированию деятельности инженеров и техников. Никакого увеличения производительности труда такое стимулирование не дало.  Ушли самые «пустые» люди, которые ничего не делали и самые умные. Аганбегяна прогнали и поставили Абалкина, который единственный и утверждал, что надо идти на рынок. Экономисты считали прямо противоположное. Появилась новая категория «совершенствование хозяйственного механизма». Вы видели когда-нибудь механизм с головой? Все механизмы безголовые.

       Гегель это описывает в «Науке логики» очень хорошо. У механизмов все части самостоятельные. Все хотят уйти от того, чтобы обдумывать решения. Всё хотят свалить на самостоятельный и самодостаточный механизм. Все мечтают о том, чтобы делалось всё механически. Механически люди что делают? – Моргают. Вы сейчас подумали, прежде чем моргнуть? Когда говоришь, что думаешь в эпоху гласности, то думай, что говоришь.

       Цель – это предвосхищение результата какой-либо деятельности. Не перестраивать нам надо, а поднимать культуру – вот, что нужно для развития. Вместо развития Горбачёв начал перестройку. Что такое реформирование? – изменение формы. Вот вы измените форму одежды, и изучение диалектики легче пойдёт? Как Вам нравится новый облик армии при Сердюкове? Милиция – это вооружённый народ. А полиция должна защищать эксплуататоров от народа. Временное буржуазное правительство заменило полицию на милицию. 12 млрд рублей на изменение названия ухнули в медведевском правительстве.

       Абсолютная идея – такая идея, которая является единством двух идей: идеи познания (то есть, теоретической идеи) и идеи преобразования мира (то есть идеи добра или идеи блага). По сути дела, Гегель разработал идею соединения идеи социализма с рабочим движением. Вместе они дают абсолютную идею. Материальным воплощением абсолютной идеи, является коммунистическая партия передового класса. «Умный идеалист лучше глупого материалиста» - В.И. Ленин.