Возвращение. Часть 10. Глава 3

   В сиротский приют Дюбуа пошёл без меня и, как я думаю, тщательно всех опросил, всё-таки обвинения были серьёзными, особенно подозрения в растлении детей. Как такое вообще могло прийти в голову? Воистину, зло не дремлет.
   Почти сутки я пробыл в доме Мирабель, покуда появились силы передвигаться. Всё это время мы наслаждались обществом друг друга, и я находился под самым трогательным женским уходом.
-  Простите, что причинил Вам столько хлопот, дорогая!
-  Была б моя воля, Эдуард, я бы вообще Вас больше никуда не отпустила, - она тяжело вздохнула.
-  Я бы и сам не ушёл...
   Меж нами возникло молчание, мы смотрели в глаза друг другу, не в силах разорвать пламенную нить, так плотно натянутую от сердца к сердцу, не решаясь разжать крепко сцепленные руки.
   "Половинка моя, как же больно разлучаться с тобою!" - плакало моё сердце.
   "Как же долго я искала тебя!" - вторило её.
   И не нужны были слова и громкие объяснения в любви, мы и так всё понимали.
   В дверь постучали, прибыл экипаж.
-  Прощайте, любовь моя.
-  Не говорите так. Скажите: "до новой встречи"!
-  Хорошо. До новой встречи, Мирабель! Я точно знаю, что она наступит.
-  Буду ждать каждый день, каждую минуту!..
   Бретонский ветер обжёг лицо ледяной пощёчиной. Я поднял воротник шерстяного пальто. Возница открыл дверцу и помог мне взобраться, это был не Бран, но парень, которого я не раз видел на службах в церкви.
-  Как Вы себя чувствуете, преподобный отец?
   Я не знал, что ответить. Смерть уже дышала в затылок, но зачем об этом упоминать и расстраивать добрых людей?
-  Хорошо: я всё ещё жив.
-  Вот и замечательно! Прокачу Вас с ветерком!
-  Чего-чего, а этого в Бретани в достатке!
   Мы оба засмеялись, пока меня снова не начал бить кашель. Прислонив к губам платок, увидел растекающиеся по ткани пятна крови. Открыл бутыль с чудесной микстурой, что заказала для меня Мирабель, сделал небольшой глоток. Лёгкое помутнение в голове. Пусть лучше так, даст Бог ещё продержусь какое-то время.
   Дюбуа вернулся только к вечеру. Ренеа как раз подавала на стол. Бернард Жозеф явно был не в духе. Его страшно раздражало присутствие Карадека, и он с трудом сдерживался, чтобы не устроить скандал прямо за ужином. Но его гневные взгляды, кажется, замечал только я, во всяком случае, на аппетите отца Карадека это никак не отражалось: он поглощал пищу с большой скоростью и в огромных количествах, словно боялся, что ему может не хватить еды. Дюбуа медленно ковырялся в своей тарелке, нахмурив лоб. Мне с трудом что-либо могло протиснуться в горло. Ощущение надвигающейся бури повисло в гнетущем молчании между присутствующими. Только чавканье вечно голодного Карадека нарушало тишину. Часы пробили восемь, этот звук отозвался в моей голове многократным гулом, словно колокольный звон.
-  Ну, хватит! Вы достаточно съели! Слушайте моё решение, - Бернард отодвинул тарелку. - Я расследовал выдвинутые Вами обвинения против отца Эдуарда и пришёл к следующим выводам: все они не более, чем наглая, злобная, беспочвенная клевета.
   Карадек перестал жевать и даже приоткрыл рот.
-  К тому же, отец Карадек, Вы страдаете крайней степенью обжорства и, как следствие, ожирением, не имея сдержанности ни в чём. Чтобы направить Вас на путь усмирения плоти, я, с позволения Его Святейшества, повелеваю Вам проходить дальнейшее служение в аббатстве Святого Франциска, чьё братство находится неподалёку, там исповедуют строгий аскетизм, апостольскую бедность и заботу о нищих. Вам помогут очиститься и направят на верный путь. Завтра же утром покиньте этот дом! Он опустил пятерню на стол так, будто поставил последнюю крупную точку.
-  Без письменного документа с подписью монсеньора, я и с места не сдвинусь!
-  Понятно, к послушанию Вы непривычны. Вас направили сюда помочь больному чахоткой священнику. Вы же, из собственных соображений нарекли себя старшим над ним и превратили его жизнь в ад.
-  Туда он скоро и отправится! - Карадек стал красным от возмущения.
-  Как смеете вы судить за Бога?! Кем Вы себя возомнили?
-  А сами Вы на кого похожи, напыщенный тщеславный павлин Его Святейшества?!
-  Извольте повиноваться!
-  Я не монах и обетов монашеских не давал, Вы не имеете права принуждать меня!
-  В таком случае, Вы вообще будете преданы анафеме!
   И Дюбуа сорвался: схватил Каредека за грудки, прижал к стенке, грозясь вытряхнуть из его жира душу, чтобы отправить прямиком на Божий суд.
-  Вы слышите? Вы видите?! - визжал, как недорезанный поросёнок, Карадек. - У меня есть свидетели! Мы ещё посмотрим, кого из нас сошлют в монастырь, я напишу самому Папе Римскому о том, как Вы покровительствуете развратнику и покрываете его смертные грехи!
   Наверное, если бы мы с Ренеа не вмешались и не растащили их в разные стороны, этот день закончился бы плачевно.
-  Ещё никогда, слышите, никогда я не испытывал такого омерзения к человеку! -  кричал Бернард. - Вы не достойны носить священный сан! Презренная свинья, набивающая свою ненасытную утробу! Зловонное и бессовестное, чудовище! Я подниму все свои связи, чтобы Вас отлучили от Церкви Христовой на веки вечные! Вон отсюда! Убирайтесь к чёрту, чтобы глаза мои Вас больше не видели!..
   Я еле удерживал его, иначе бы Карадеку пришёл конец. Таких эмоций я никак не ожидал от всегда сдержанного и хладнокровного секретаря, ближайшего помощника и любимца Его Преосвященства.
   Освобождённый Карадек выбежал на улицу с жутким воплем: "Помогите, убивают!"
-  Не ровен час, ещё жандармов приведёт! - ахнула Ренеа. - А Вы - молодец, святой отец, всё верно заметили, хоть кто-то нашёл управу на этого негодяя!..
   Я отпустил руки Дюбуа, увидев, что он приходит в себя.
-  Благодарю, Эдуард, что не дали мне его задушить, - он потёр занемевшие запястья, - а руки у Вас сильные, хотя по Вам и не скажешь.
-  Спасибо! - я улыбнулся неожиданному комплименту, - благодарю, что разобрались. 
   Мы сели с ним за стол и Дюбуа сам лично, откупорив бутылку двадцатипятилетнего коньяка, налил два бокала.
-  Здесь и разбираться-то было не в чем, вся Ваша жизнь - как открытая книга и не буду скрывать, мне было приятно её читать, Эдуард. Мы не впервые с Вами встречаемся, и дерзну заметить, Вы многому меня научили. Есть люди от Бога, и Вы один из них. Желаю Вам здравствовать! - он осушил до дна благородный напиток одним залпом и, отдышавшись, добавил: - В Церкви не должно быть случайных людей.

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/04/1140