Квартирант - часть шестая и седьмая

Глава VI

                Выбежав, из квартиры на улицу, вдохнув свежего зимнего воздуха, Ольга Ивановна посмотрела по сторонам.
   В глазах у неё от потрясения стояла пелена, голова раскалывалась.
   Ничего не понимая, она остановила, первую попавшую ей под руки, машину и сев в неё, осипшим голосом, бросила водителю:
   «Пожалуйста, в аэропорт»,– и тут же уткнулась, словно вросла в заднее сидение машины. Она была бледна, как полотно.
   Водитель, взглянув на неё в зеркало, испугавшись её состояния, спросил: «Вам плохо, мадам, может скорую вызвать?»
   Не слыша его, она, погрузилась в свои мысли, ушла в себя. Так плохо ей ещё никогда не было.
   «Что я скажу дочери, как мне смотреть ей в глаза?» – Очнувшись, из какого – то небытия, задала она сама себе вопрос. По её щекам потекли слёзы.
   Водитель вновь обратился к ней с вопросом:
   «Мадам, вам плохо? Может, до больницы вас довести?»

   «Нет-нет!– быстро ответила она ему.
   В аэропорт. А там?! А там, будет видно куда»,– как– будто разговаривая сама с собою, проговорила она.
   Вопросительно взглянув на неё в зеркало, водитель только, и смог, что промычать себе под нос: «Взял же на свою голову. Потом, вот с такими одна морока».
   Приехав, в аэропорт, Ольга Ивановна расплатилась с водителем и тут же быстрым шагом пошла к зданию аэропорта. Она сейчас не понимала, что делает.
   Подойдя к первой стоящей кассе, спросив билет на свой рейс, она услышала ответ кассира, что ближайший рейс будет только поздно ночью. Недолго думая она попросила у кассирши билет на любой ближайший рейс с пересадкой.
   Наконец-то, купив билет, она пошла к стойке, где проходил таможенный контроль.
   Вылет был через час. Пройдя контроль, она нашла свободное место у окна в зале ожидания и стала смотреть на прилетающие и улетающие самолеты. Снег прекратился. Даже выглянуло на какое-то время солнышко. Но прекрасная погода, Ольгу не радовала. Она смотрела отрешенно, как будто бы потеряла к жизни интерес.
   Взглянув, мельком в стеклянную витрину, она заметила, что за какие-то два часа, она осунулась и даже постарела.
   Объявили посадку. Место у неё оказалось у окна. Она смотрела на облака, по которым «плыл» самолёт, и поняла, что жизнь её так же проплыла незаметно и серо. Единственным светлым пятном в её жизни была встреча с Юрием, которая так же оборвалась внезапно, как и появилась.

   В это самое время, Юрий, очнувшись от крика матери, в спешке, набросив на себя куртку, сунув в туфли босые ноги, выскочил на улицу.
   Обежав сквер, забежав в близлежащие магазины, кафе, он не находил Ольгу нигде, она канула, как в воду.  Набегавшись по улицам, он прибежал домой.

   «Мама, Оля не пришла?" – прокричал Юрий с порога.

   «Нет, сынок, Оли нет дома».

   "Её, нигде нет. Мама, она исчезла. Боже, как мне дальше жить?! Как жить мне теперь без неё, скажи, мама?! До меня только сейчас дошло, что произошло, а она всё поняла сразу, вот поэтому и ушла.
   Ведь, как я понял, Оля мне племянница, так что ли?
   Бедная девочка, она сразу всё поняла, а я. Я такой, тупица! За что меня наказывает Бог, за что, мама?!»
   Юрий судорожно схватился за сигару, которая уже лет двадцать лежала у него, кем-то подаренная. Он не курил, но тут разорвав упаковку, направился на балкон.

   «Сядь, сынок. Сядь и успокойся,– тихо проговорила Марья Юрьевна.
   Выслушай, наконец-то, мою исповедь, мою тайну.  Я давно с тобой хотела поговорить, но у тебя всегда не хватало времени для меня, для разговора со мной. А теперь, хочешь ты этого или нет, но ты выслушаешь меня до конца».

   Юрий отложил сигару, сел напротив матери.
Та достала из шкатулки всё содержимое её: письма, фотографии, драгоценности и свою рукопись, которую она закончила недавно.
   Я рада, – у неё, как –то окреп, что показалось странным Юрию, голос. Мать продолжала: я рада, что дожила до этого часа, и что мне самой, а не Дарьюшке, единственной, которой я поведала свою историю, придётся рассказать тебе, всё-то, что я держала в себе все эти долгие годы. Я теперь окончательно поняла, что должна очиститься от греха, который меня мучил все эти годы. Время настало, я теперь нисколечко не сомневаюсь в том, говорить мне тебе, открывать ли, или унести с собой в могилу, все мои тайны".

   От всего услышанного, что рассказала ему мать, от увиденных документов, у Юрия замерло сердце. Он сидел в полном оцепенении, не в состоянии, что-либо сказать. Он не мог поверить тому, что говорила сейчас ему мать.
   После того, как она закончила свою исповедь, Юрий тихо, совсем осипшим голосом произнёс: «Почему ты мне раньше этого не сказала? Почему ты не сказала этого ей, Ольге?»
   Мать тихо, по-старушечьи заплакала:  «Прости сынок. Вначале боялась тебе признаться, боялась тебя потерять, а потом, когда надумала во всём сознаться, то у тебя всё не было времени, чтобы меня выслушать».
   Видя слёзы матери, Юрий поднялся со стула и, обняв мать, поцеловал, как всегда это делал, в макушку: «Мамулечка, ты у меня самая родная, самая лучшая. Ты меня сейчас просто осчастливила. Всё у нас будет хорошо. Оля всё поймёт и простит».

   «Сынок, надо срочно найти Олю – проговорила сквозь слёзы Марья Юрьевна.  Звони, узнавай. Далеко она уехать не могла. Где-то гуляет по городу. Ведь она получила такой сильный стресс. Бедная девочка! Как я её понимаю. Давай, сынок, звони, узнавай, где она».

   Юрий обзвонил все больницы, гостиницы, морги. Но, всё было бесполезно.      Ольга, как в воду канула. Ночь он практически не спал.
   Он оборвал все телефоны, несколько раз звонил домой к Ольге, но, на том конце было гробовое молчание.
   Выехать сейчас в «Сусловку» он не мог, не зная, уехала ли из города Ольга.

   А Ольга, прилетев в свой город, при этом сделав две пересадки, только к вечеру.
   К дочери, к своим сватам ей сейчас не хотелось ехать, она была не в том состоянии, чтобы с кем-то говорить.
   Ехать на автовокзал смысла не было, так как знала, что последний автобус до села «Сусловка» ушёл ещё час назад. Да она и не хотела бы сейчас встречаться в автобусе со своими сельчанами.
   Выйдя из здания аэропорта, она направилась к такси.
   Уговорив водителя довести её до своего села за приличную сумму, она села в такси.
   Приехав, поздно ночью, она была рада, что село уже всё спит. Расплатившись с водителем, вошла в свой пустой дом. Не раздеваясь, тут же выдернула телефонный шнур из розетки, сняла верхнюю одежду. Затем, раздевшись донага, пошла в ванную комнату. Встав под душ, долго стояла, не о чём не думая. Будто бы застыла под струями воды.
   Она не помнит, сколько так простояла. Наконец очнувшись, вышла из душа, и, замотавшись в большое махровое полотенце, пошла к себе в спальню. Выпив тут же снотворное, она легла в постель, укутавшись одеялом.
   Мысли путались в её голове, но она всё же уснула.
   Очнулась она только через сутки. Нервный срыв не прошёл даром. Голова была, как в тумане. С трудом встав с постели, она побрела на кухню. Выпила горячий чай. Делала она всё машинально.
   Еще сутки она ходила, как чумная по комнатам, ничего не делая, не выходя на улицу, боясь там кого-либо встретить из соседей.
   Через двое суток, Ольга решилась позвонить дочери.
   Подключив вновь телефонный провод к сети, она набрала номер домашнего телефона сватов. Трубку взяла дочь. Не успев, поздороваться с дочерью, как Ольга услышала восклицание дочери:
   «Мамочка, ты, что уже дома?! А почему к нам не заехала? Ты же обещала. А у меня такая новость шикарная для тебя!
   Мамочка, милая, у нас со Славиком будет ребёнок! У тебя скоро будет внук или внучка! Ты рада?!– Слыша на том конце трубки матери, какой-то не совсем бодрый голос, она сердито произнесла: Что-то мне твой голос не нравится. Ты, что заболела? Быстро же вы вернулись из Питера. Ну, как съездила, что – нибудь прояснилось по поводу Марии?
   И, не дав, матери ответить, продолжала: Да, и ещё, мы решили, на семейном совете, что на Новый год все едем к тебе. Отмечаем на свежем воздухе. Я соскучилась по тебе, дорогая, по дому. И хочу вновь твоих пирогов. Славик тоже мечтает поесть тещиных пирогов».
   Дочь тараторила без остановки, а затем, пожелав матери счастливого дня и ночи, положила трубку.
   Ольге от разговора с дочерью стало легче. Она обрадовалась, что та ждёт ребёнка.
 «Внук, первенец»,– бормотала она.
   Положив трубку, она не успела от неё отойти, как раздался вновь телефонный звонок. Ольга Ивановна вздрогнула от неожиданности и подняла трубку, думая, что вновь звонит дочь, вероятно забыв, что– то, ещё,  ей досказать.
   Но на той стороне трубки раздался Юрин голос: «Слава Богу! Оленька, я рад, что ты уже дома!»
   Услышав Юрин голос, Ольга вздрогнула, и тихо произнесла:
   «Простите меня, Юрий Сергеевич, – она вновь перешла с ним на "Вы".
   Вы передайте, пожалуйста, своей маме, что я извиняюсь за своё поведение перед ней. Простите, что я заставила вас поволноваться», – она замолчала, так как Юрий её перебил:  «Олечка, милая, мне столько всего тебе надо сказать.  Милая, прости меня, что я тебя отпустил одну из дома.   Я тебя искал везде. Мы приедем к тебе с мамой. Я только улажу на работе все дела, и приедем. Мама тоже хочет увидеть твоё село.
   Вот не могу её переубедить, что зимой, да в таком возрасте, никуда ездить нельзя.
   До встречи, милая! Я тебя очень – очень люблю!»– Он не давал ей вставить ни единого слова. Он был счастлив, что она, наконец-то, нашлась.
   Ольга была ошеломлена его звонком. Его словам.
   «Неужели он до сих пор не понял, кем я ему довожусь?!»– Нервный срыв дал, наконец– то, ей поблажку, она заплакала. Она плакала, наверное, с час, вновь уткнувшись в свою подушку – думочку.
   Дочь с зятем приехали в село за три дня до Нового года. Они «закрыли год» на работе, отпраздновав, со своим коллективом, встретив Новый год раньше времени, они тут же собрали сумки и отправились путь. Зять уже сам водил машину, поэтому они загрузили её по полной программе, забив весь багажник разными деликатесами.
   Приехав, в село пораньше, они решили помочь матери подготовиться к Новому году, да и Насте, после того, как все узнали, что она беременна, надо было больше гулять на свежем воздухе.
   Сваты должны были подъехать через два дня.
   Как -только зять появился на пороге дома, Ольга Ивановна, наконец –то, поняла, где она могла видеть лицо квартиранта, когда того увидела впервые. Сходство было потрясающим. Та же бородка и усы, тот же взгляд, тот же овал лица.

   «Господи, а я – то думала, где я могла видеть Юрия!»– подумала Ольга Ивановна и обняла дочь, и зятя.

   


Глава VII
Как не отговаривал Юрий свою мать от поездки, но та настояла на своём.
   –Нет, сынок, я полечу с тобой, и сейчас. Я хочу посмотреть, где жил, умер мой отец. Сходить на его могилу. Когда ещё придётся мне там побывать? Я стара, а время летит, так неумолимо!

   -Мама, но дорога дальняя, зима, холодно, там от города ещё долго надо ехать, ты не вынесешь этой дороги,– Юрий старался запугать мать, но, как он её не пугал, мать была непреклонна.
   Прилетев в город, они остановились в гостинице. Юрий решил, что они переночуют в городе, чтобы мать передохнула, а утром уж двинутся в путь дальше. Заказав с вечера такси, он, уложил мать отдыхать, а сам же не мог уснуть до самого утра.
   Сердце его тревожно стучало, не давая заснуть. В голове крутилась повествование матери о своей трагической судьбе. Он вспоминал и вспоминал все те события, о чём она ему рассказывала, и двоякое чувство одолевало его. С одной стороны его потрясло его происхождение, а с другой стороны – он был даже рад этому.

   Таксист согласился везти до «Сусловке» за приличную сумму. Юрий не скупился, ему нужно было довезти живую – здоровую мать до места.
   Выехали пораньше, чтобы приехать в село до темноты.

   День выдался морозный, но солнечный. Оставались сутки до нового года. Юрий спешил завершить, пусть теперь уже и не все дела, что были ранее запланированы вместе с Ольгой, но, сейчас он хотел завершить самое главное дело, это объясниться с Ольгой.
   За то время, что они были в разлуке, а прошло десять дней, он весь истосковался и истерзался всякими думами.
   Сейчас ему хотелось к ней не ехать, а лететь на крыльях. Но, так как дорога была дальней, то приходилось периодически останавливаться, чтобы матери дать передохнуть, подышать свежим воздухом.
   Он посадил мать на переднее сиденье, чтобы её меньше укачивало, а сам сел на заднее, и старался с ней говорить, чтобы отвлечь от тяжелой зимней дороги.
   В этот же день, но час ранее, выехали в сторону «Сусловки» и сваты Ольги Ивановны, прихватив с собою индюшку к Новому году, да кое – какие деликатесы ещё, добавок к тому, что увезли дети.
   Подъехали они к дому ещё засветло.
   Настя со Славиком выскочили, встречать родителей, чтобы помочь им занести в дом сумки.
   Ольга Ивановна встретила, сватов, улыбаясь, только глаза были у той грустными.
   Беседуя, после, со свахой на кухне, Ольга разговорилась по душам, но в основном говорила сваха, Светлана Сергеевна.
   Та впервые поведала Ольге Ивановной, что она воспитывалась в детском доме, после гибели родителей. Рассказывала, что вместе с нею, в этом же детском доме был и её брат Юрочка, но только в другой группе.
   А потом, когда он заболел, его отправили в больницу, больше она его уже  не видела. Позже, когда она его начала искать, будучи уже взрослой, то ей сказали, что его забрала приличная семья, но адреса так ей никто и не дал.
   «Когда я родила сына, Славика, то он очень напоминал мне моего братика. Думаю, что брат мой, когда вырос, был, внешне, точно такой, как и мой сын сейчас».
 Слушая сваху,  Ольга Ивановна ей сочувствовала.
   Они говорили еще бы долго, но на кухню вошёл муж Светланы Сергеевны и стал их торопить накрывать стол для ужина.

   Юрий с матерью уже подъезжали к «Сусловке», оставалось километров три.
   Мать задремала на переднем сиденье, и Юрий прекратил свою с ней беседу.  Он вновь погрузился в свои думы, вспоминая рассказ матери, когда та, после ухода Ольги, насильно усадила его для своей исповеди.

   «Сядь, сынок! Ты должен знать всю правду. Она тебе нужна именно сейчас, – мать достала документы, которые уже покрылись желтизной, свидетельство о рождении ребёнка, заявление на усыновление.
   Прочти, пожалуйста, эти все документы», – попросила она Юрия.
   Юрий взял из рук матери все бумаги, что она ему протянула.
   Свидетельство о рождении какого-то мальчика, имя и отчество которое совпадало с ним, остальное же к нему не относилось. Неизвестная фамилия, дата рождения.
   «Это чьё свидетельство о рождении?»– задал вопрос он матери.
   «Твое, сынок. Прости, я тебе сейчас всё расскажу,– она выпила ещё валокордин, раствор которого приготовил Юрий, и продолжила: Ты меня часто спрашивал раньше, почему я так часто хожу на Пискарёвское кладбище, кто у меня там захоронен. Я не могла тебе этого сказать ранее, а вот теперь скажу.
   У нас с твоим папой, вернее с моим мужем, Сережей, был сын, он родился перед самой войной. Мы его назвали, как зовут тебя, Юрием, в честь его дедушки, Юрия Петровича, как ты уже знаешь, что он мне оказался дедушкой.
   Ну, эту историю ты узнал сегодня, при Оле, я же узнала, когда нашла в найденном архиве письмо матери к отцу.
   Когда началась блокада Ленинграда, муж мой был на фронте. Отец погиб. Сёстры, дочери моего отца, Юрия Петровича, были в эвакуации. Мне сообщили, что обе умерли от тифа. После на наш адрес сюда пришли и похоронки на их мужей.
   Так вот: Я осталась со своим сыночком Юрочкой одна. За время блокады он подрос, исполнилось ему тогда два годика.
   Худенький был, кормить мне его нечем было. Меняла драгоценности, какие в доме были, вещи старинные, которые остались по наследству.
   Что сейчас ты видишь, драгоценности, так это уж потом мы обнаружили, в спрятанном архиве, в стене. А тогда, какие были, я их все обменяла на продукты.
   Как – то я пошла за хлебом, оставить Юрочку мне в ту пору не с кем было, соседи все умерли уже к этому времени от голода и холода.
   Он вдобавок ещё и приболел. С собою брать не решилась. На дворе холод был, хотя и в квартире было не теплее. Я его укутала во все тряпье теплое, что было у меня на тот момент.
   В тот день хлеб долго не везли. Очередь собралась большая. Пока получила паёк, прибежала домой, а Юрочка мёртв.
   Он, оказывается, бедненький, плакал, кричал, так как весь был в слезах. Каким-то образом вылез из всего этого тряпья.
   Так я его голенького и застала на полу,– мать взяла валидол под язык. Чувствовалась, эта тема была для неё самой болезненной.
   Я тогда не знаю, как сама выжила, даже не помню. Помню, что очнулась в госпитале.
   По окончании войны муж вернулся с фронта. Он нашёл меня там, в госпитале. После, когда я немного оклемалась, осталась там же, в госпитале, работать. Помогала подносить, да уносить утки, из – под лежачих раненых, больных. Писала письма родным, кто не мог этого делать. В дальнейшем я больше не могла иметь  детей. Вероятно, блокадные годы дали о себе знать.
   Прошло пять лет после войны. Мы с мужем жили в другом городе, мужа туда направили по работе.
   Как-то муж мой, Серёжа, заболел и попал в больницу. Старые раны открылись. Я приходила его проведывать частенько.
   А однажды, придя в больницу, проходя мимо детского отделения, я увидела, что привезли с детдома мальчика.
   Я, как его увидела, он так был похож на моего Юрочку, что я обомлела.
   Как позже узнала, что и имя – то у него было тоже Юра, и даже отчество совпадало.
   Я тогда каждый день бегала в больницу. Показала этого мальчика мужу. Мы с ним, не сговариваясь, решили его забрать к себе.
   Договорились, в той больнице у меня работала моя знакомая, заведующей. Так вот она нам и помогла. Сообщила в детский дом, что ребенка усыновила состоятельная семья.
   В общем, решили этот вопрос с усыновлением. Адрес мы вскоре сменили, вновь вернулись в Ленинград. Никто уже нового адреса и не знал. Метрику полностью поменяли. Дали этому мальчику и фамилию другую, и дату рождения, а вот имя и отчество осталось.
   Этим мальчиком и был ты, сынок, – она замолчала и тихо заплакала.
   Ты меня осуждаешь, я знаю. Прости дорогой, что я тебя разлучила.
   У тебя, как мне потом сказали, ведь и сестра была в этом же детском доме».

   Вновь и вновь прокручивая эту историю, Юрий радовался только одному, что он Ольге не родственник, что они смогут быть вместе.

   В «Сусловку» они въехали, когда стемнело. Хотя и было всего шесть вечера, но зимой быстро темнеет, да плюс ко всему освещения было мало в селе, хотя во всех домах и горел свет, да ещё у сельсовета, магазина, медпункта.
   Юрий знал, где Ольгин дом находится, и он попросил водителя подъехать к дому.
   Её дом отличался от всех домов, необычной своей архитектурой.
   Во дворе горел уличный фонарь, дорожки вдоль дома были очищены от снега. Стоящая у окна ель была увешана гирляндами.
   Остановившись у дома, Юрий разбудил аккуратно мать, которая уже успела задремать, расплатился с водителем и, взяв дорожную сумку, вывел из машины мать.
   -Давай, мамулечка, немного прогуляемся вдоль дома, чтобы у тебя ноги отошли от этой дальней дороги.
   Во дворе стояли две  машины. Юрий, подумал, что объясниться сейчас наедине с Ольгой не придётся, так как чувствовалось, что у неё в доме гости.
   Он минут пять ходил вдоль дома с матерью, и только после позвонил в дверь.   Дверь ему открыла незнакомая женщина.
   Юрий, извинившись, переступил порог дома и завёл свою мать.
   За спиной незнакомки тут же показалась Ольга. Она была бледна и взволнована.
   Незнакомка, увидев, Юрия, вдруг громко воскликнула: «Юрочка,– это ты?"
   Юрий не обратил никакого внимания на восклицание незнакомки, а глядел только на Ольгу.
   Где-то далеко в его памяти, всё же, всколыхнулся знакомый голос, но он ответил: «Простите, да я Юрий, но я вас вижу впервые».

   Ольга Ивановна, увидев позади Юрия Марью Юрьевну, прервав диалог своей свахи и Юрия, подошла к ней и предложила пройти вглубь дома:

   «Вы устали с дороги. Проходите, пожалуйста, раздевайтесь, сейчас будем ужинать»,– обращалась она только к Марьи Юрьевне.

Эпилог:
                Прошло три год. Марья Юрьевна осталась в селе «Сусловка». Ей нравилась эта тишина и умиротворение. Летом она частенько бывала на могиле своего родного отца.
   Юрий, закончив свой проект, но не вернулся в свой родной город, не пошёл работать, как обещал, в свое Управление, а, расписавшись с Ольгой, стал жить, совместно со своею матерью, в этом чудесном уголке, под названием «Сусловка».
   Проложив прекрасную автодорогу, которая пролегла вдоль села, сюда потянулись люди.
   Вскоре он, со своим племянником, Вячеславом, организовали своё предприятие.
   Настя родила сына, которого назвала также, Юрием.
   Жизнь в селе «Сусловка» закипела.
   Вновь открылась школа. Новую школу построили по Юриному проекту.
   А директором этой школы стала Ольга Ивановна.

   Марья Юрьевна написала ещё ни одну книгу, и умерла в этом же селе, через пять лет после своего приезда сюда, и была похоронена в одной могиле со своим родным отцом.

 
 Начало на:http://www.proza.ru/2015/12/05/1961


Рецензии
Наконец дочитал Ваше замечательное произведение. Я считаю, что оно достойно издания отдельной печатной книгой. С уважением, Василий Дубакин

Василий Дубакин   13.03.2017 19:21     Заявить о нарушении
Большое спасибо за прочтение и оставленный вывод!
Приятно, что хоть один человек прочёл этот роман от и до. Спасибо!
С уважением, Анна.

Анна Присяжная   23.03.2017 17:04   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.