Возвращение. Часть 10. Глава 5

   Громкий стук в дверь пронзил хрупкую тишину спящего дома.
-  Немедленно откройте!
   Я вскочил с постели и начал быстро одеваться, судорожно представляя, что могло произойти.
   Тяжёлые шаги Ренеа послышались в коридоре, шаркая по полу своими домашними башмаками, экономка подошла к двери и спросила:
-  Кто там? Что нужно вам в столь поздний час?
-  Откройте, это полиция.
-  Матерь Божья! - Ренеа перекрестилась.
-  У нас предписание задержать Бернарда Жозефа Дюбуа и Эдуарда Боссе, - отчеканил мужской голос.
-  Не беспокойся, Ренеа, скоро это недоразумение прояснится, всё будет хорошо, - я отодвинул в сторону, словно статую, онемевшую старушку. В комнате у Бернарда что-то упало на пол и разбилось, видимо он тоже спешил одеться и задел какой-то предмет.
   Открыл дверь, из темноты появились очертания людей в форме, свеча в руке Ренеа задрожала, и огонь чуть не погас от порыва ветра.
-  Дело не могло подождать до утра?
-  Мы, господин священник, люди подневольные, приказ есть приказ.
-  Что ж, заходите, - я отошёл, позволяя им войти. Четверо служивых, словно на задержание опасных преступников посланные, все, как один с усами, столпились в прихожей. Вид у них был, честно говоря, растерянный. Не каждый день прокурор посылает арестовывать священников.
-  Можно поинтересоваться, в чём нас обвиняют?
-  Ах да, конечно, обвинение в покушении на убийство господина Берсу.
-  Как, обоих сразу?
-  Ну, да... - старший полицейский поправил закрученные усы, - Вы его держали, мсьё, а второй господин душил. И если бы не благочестивая старушка, довели бы своё чёрное дело до конца.
-  Интересная получается картина!
-  Да, мы тоже сразу не поверили, но пострадавший был так убедителен!..
-  Сволочь он, ваш пострадавший, - наконец-то обрела дар речи Ренеа, - сволочь и подлый лжец. А я ему нужна лишь для того, чтобы готовить. Но клянусь! Он и крошки хлеба больше от меня не получит! Гражданин офицер, всё изначально было не так! Я могу рассказать правду, ведь присутствовала при этом!
-  Да-да, он предупреждал, что Вас убедят лжесвидетельствовать, ведь Вам нужно это место сохранить.
-  Просто банда какая-то получается! - бодрый голос улыбающегося Бернарда добавил комичности всей этой ситуации. Он вышел во всём блеске своей аристократической красоты, гордый, подтянутый, важный. С одного взгляда поймёшь - птица высокого полёта, правая рука Его Преосвященства.
-  Связывать будете? - он протянул руки с кривой усмешкой.
-  Да Вы, вроде, не буйный... - виновато протянул старший по званию полицейский.
-  Ну, тогда поехали! Развлечёмся, Эдуард! Вы когда-нибудь были в участке?
-  Несколько раз навещал арестованных по просьбам их жён...
-  Теперь побываете с другой стороны! - Бернард засмеялся, и от звука его голоса мурашки побежали у меня по спине. - Надеюсь, старушку не приказано арестовать?
-  На счёт неё распоряжения не было.
-  Замечательно! В таком случае, Ренеа, Вы знаете, кому нужно сообщать о нашем положении! - он застегнул последнюю пуговицу длинного пальто и, указав на дверь, отчеканил: - Пройдёмте, уважаемые!
   Когда нас посадили в карету, Бернард процедил сквозь зубы:
-  Дорого же ему обойдётся этот спектакль!..

   В карете с решёткой на окнах довольно тесно, зажатый между двумя полицейскими, так же, как напротив сидящий Дюбуа, мы протряслись по улочкам уже полюбившегося города, словно два отпетых разбойника. Возница, сидящий спереди, что-то негромко насвистывал, подгоняя медлительную лошадку. Опустевшие улицы ещё почивали, время самого крепкого сна, когда даже собаки не лают и птицы не поют.
   Глаза сами по себе закрывались, и хотелось провалиться куда-нибудь подальше от несуразной реальности. Карета остановилась, кучер открыл снаружи дверь, выпуская конвоиров, за ними вылезли и мы, а сзади ещё двое стражей порядка. В участке горели светильники, дежурный городовой, видимо, только что дремал, на его щеке отпечатались вмятины. На столе стопка бумаг, разбросаны чернильные принадлежности, в пепельнице воняют сигарные окурки.
-  Задержанные доставлены! - отрапортовал старший усач (тот, что предъявлял нам обвинение).
-  Закрой их в третью, она свободна.
   Нас провели по тёмному гулкому коридору, откуда-то доносился мученический стон какого-то арестанта. Шутки на этом закончились. Меня пробил нервный озноб, запах застоявшегося воздуха с примесью сырости и испражнений ударил в нос, где-то пищали мыши, а может быть, крысы. Железный засов лениво проскрипел, и двери камеры отворились.
-  Прошу пожаловать, господа священники, ваши покои... - пошутил молодой конвоир с рыжим чубом и, для пущей важности, пихнул меня в спину, подгоняя зайти, затем настала очередь Дюбуа, но его толкать побоялись.
   Приступ удушья, сопровождаемый раздирающим грудь кашлем, застал меня врасплох, лекарства остались дома, я в спешке не подумал про них.
-  Сядьте подальше от меня, Бернард, я не хочу Вас заразить.
-  Нет. Я буду молиться за Вас, Эдуард.
   Его отношение до глубины души растрогало меня. Сколь неординарной и многогранной оказалась эта личность. Пропахшие потом, отсыревшие матрасы не вызывали доверия, видимо, в них полным-полно клещей и каких-нибудь ещё ползуче-прыгающих тварей, отодвинув их в сторону, Бернард сел на деревянную лежанку и предложил мне положить голову к нему на колени. Свернувшись калачиком, я более- менее удобно устроился. Его тихий монотонный голос успокаивал, латынь ласкала мой слух, и, кажется, в эти минуты не было никого ближе на свете. Его рука опустилась мне на лоб. Закрыв глаза, я медленно уплыл куда-то.
 
   Поляна усыпана яркими цветами. Топот лошадиных копыт сотрясает землю. Солнце в зените раскаляет металлический шлем и доспехи, обжигая кожу, пот струится по лицу так, что щиплет глаза. Встретились с противником лоб в лоб, искры от ударов мечей, брызги крови. Чувствую, как протыкаю врага, металл проходит сквозь плоть и упирается в кость, резкий рывок, меч освобождён, соперник падает с лошади под копыта. Ещё один, и снова звон металла, железная броня защитила меня от удара, он пришёлся в бок, кажется, всё же ранен, но не глубоко, не чувствую, ярость атаки притупляет боль. Джюсто пыхтит и фыркает, его ноздри раздражает близость человеческой крови, месиво под ногами. Бью, рублю, колю и режу наотмашь, как придётся. За моей спиной товарищи, некуда отступать. Вижу Валентино, он потерял коня и, спешившись, отбивается, шансов мало, нужно ему помочь, пробиваюсь к нему. В глаза бросается чья-то отрубленная голова, с неё слетел шлем и открытые глаза смотрят в небо. Противник бьёт из пушек, ядро пролетает со свистом и ударяется поблизости. Конь спотыкается и, хрипя, падает на землю, едва успеваю вытащить ногу из стремени, чтобы не прижало. Осколок пришёлся в область сердца. Джюсто! Мой верный друг, прошедший со мной столько битв и сражений, задыхается, умирая. Беру его окровавленную морду в ладони, из лошадиного глаза стекает слеза, последний вздох... Оглядываюсь вокруг, изрытая чёрная земля смешалась с кровью и порохом, тела убитых и раненых людей и животных усеяли ужасающими плодами некогда цветущее поле. Бой продолжается, он уже ушёл на несколько сот ярдов вперёд. У меня нет сил подняться. Валентино отбился от противника, и тот, поверженный, пал к его ногам. Мой воспитанник протягивает руку: "Эрнесто, ему уже не помочь... Вставай!"

   Бернард треплет меня за плечо:
-  Просыпайтесь, Эдуард, нас вызывают на допрос.

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/07/1151