Воля Господня

ВОЛЯ ГОСПОДНЯ

Когда пастор появлялся на людях в своем строгом облачении, его узнавали издали и кланялись. Он читал проповеди под сводами храма, а все с благоговением внимали его речам. Пастор привык считать себя уважаемым человеком и очень гордился тем, что он играет такую значимую роль в жизни прихожан. Но однажды он возгордился сверх всякой меры. И Бог послал ему испытание.
Случилось это как раз в среду. Пастор уже собирался ужинать, как в окно постучали – настойчиво и громко. Пастор удивился: обычно стучали в дверь. Он подошел к окну и, слегка приподняв занавеску, увидел оборванца, стоящего под самым окном – лохматого и рыжего; он улыбался так, будто был уверен, что пастор ждал его с нетерпением и теперь совершенно счастлив, что видит его.
«Тебе чего надо?» – строго спросил пастор. «Во-первых, я не отказался бы от ужина, – весело сказал рыжий, – во-вторых, не отказался бы от мягкой перины. А утром будет видно…» Пастор недовольно пожал плечами: и ведь никакого уважения к сану! Но потом вспомнил, что заблудшие души еще больше нуждаются в добром участии и наставлении, чем все прочие, и впустил пришельца.

Ужинали они вместе. Пастор, деликатно прихлебывая из блюдечка чай с молоком, искоса поглядывал на гостя, который беззастенчиво доедал шестую ватрушку. «Ну что, папаша, теперь посудачим и на боковую?» – сказал оборванец, вставая из-за стола и хлопая пастора по плечу. «Даже не поблагодарил!» – возмутился про себя пастор. Но вслух произнес: «Ты забыл поблагодарить Бога, сын мой, и того, кто дал тебе хлеб…» Он молитвенно сложил руки и вознес глаза к небу.
«Кто дал, кто взял – какая разница! Ведь перед Богом все равны! И ты ничуть не лучше меня», – ухмыльнулся рыжий. «Да как ты можешь сравнивать себя со мной? Меня все уважают, все почитают. Никто не смеет пренебрегать моими наставлениями, ибо моими устами говорит сам Господь! Каждый встречный кланяется мне и просит благословения». В зеленоватых глазах оборванца промелькнул озорной огонек. «А вот поспорим: если ты появишься на людях в моем платье, никто у тебя благословения просить не станет, никто не поклонится. Уверен даже, что никто тебя не узнает!»

Пастор даже растерялся от слов нечестивца. Но потом собрался с духом и, стараясь быть невозмутимым, проговорил: «Да как ты смеешь предлагать мне такое! Я известен во всей округе своим благочестием, меня тут почитают как отца родного!» Рыжий нисколько не смутился: «Так, мы спорим? Или ты испугался?» Пастор был близок к тому, чтобы разгневаться; но опять взял себя в руки и с достоинством произнес: «Я – испугался? Так знай же, несчастный, что Господь покарает тебя за твои слова. Мне бояться нечего. Я знаю свою силу и уверен в своих прихожанах. И я покажу тебе, кто прав!»

Что же, спор так спор. «Если проиграю, – предложил оборванец, – то я пойду к тебе в услужение, а уж коли выиграю, – то ты ко мне». Пастор только рукой махнул – говори, мол, да не заговаривайся. Поменялись они одеждой. «Пойдем теперь по дороге, что ведет к базарной площади, и посмотрим, как нас встретят», – сказал, хитро улыбаясь, рыжий. Так и пошли они: оборванец в пасторском облачении, а следом за ним, чуть поодаль, – пастор в лохмотьях.
Народ как раз по домам возвращался. И каждый встречный почтительно кланялся рыжему, и каждый прохожий бросал недоверчивый взгляд на пастора. Одна сердобольная старушка даже дала ему медный грош. «Смотри, не пропей денежку-то, – прибавила она, – а то знаю я вас, бродяг беспутных…»
С тех пор бывший пастор служит у бывшего оборванца и ни на что не ропщет, ибо знает, что такова была воля Господня.