Из Рильке. На краю ночи

AM RANDE DER NACHT 

Meine Stube und diese Weite,
wach ueber nachtendem Land,—
ist Eines. Ich bin eine Saite,
ueber rauschende breite
Resonanzen gespannt.

Die Dinge sind Geigenleiber,
von murrendem Dunkel voll;
drin traeumt das Weinen der Weiber,
drin ruehrt sich im Schlafe der Groll
ganzer Geschlechter...
Ich soll
silbern erzittern: dann wird
Alles unter mir leben,
und was in den Dingen irrt,
wird nach dem Lichte streben,
das von meinem tanzenden Tone,
um welchen der Himmel wellt,
durch schmale, schmachtende Spalten
in die alten
Abgruende ohne
Ende faellt...
            
            Из  Рильке.         

      НА  КРАЮ  НОЧИ

Даль  простора  плывёт  осияно,
Через  окна  врываясь  ко  мне.
Резонирую  с  ней  неустанно
Я – труба  стройных  готик  органа,
Стон  виолы  в  ночной  тишине.

Предрассветные  гулкие  тени
Вереницей  проносятся  вскач;
В  них  печали  иных  поколений,
В  них  отчаянья  гневные  пени
И  страдающей  женщины  плач.

Когда  бы  обертоны  света
Осеребрили  сонный  бред
Моей  струны, 
                когда  бы  это
Святое  виденье  поэта
Заблудшим,  кающимся  где-то
Открыло  радости  секрет,

Надеждой,
       может  и  напрасной,
Я  был  бы  счастлив  озарить
Их  странный  сон,
            мечтой  прекрасной,
                как  грёза,
Павших  ободрить.

Увы,  сквозь  призрачные  щели
Безвестно  канет  их  мечта.
В  провал  обрушатся  качели,
Чтоб  вновь  лететь  к  неясной  цели,
Где  только  тлен  и  пустота.