Танцевальная площадка. Отрывок из Солнце ласкает

  Весь  день  щедро  дарящее  своё  тепло  и свет, казалось, подуставшее солнце  медленно склонялось к горизонту. Жара отступила, близился  прекрасный  июльский  вечер.
  Девушки  собирались на  танцы.
Платье Анны, всё то же, бледно-голубое, отстиранное  и  самым             старательным образом отутюженное, висело на  плечиках.
  Сегодня, именно сегодня, ей, как никогда хотелось выглядеть особенно  красивой.               
Накручивая на палец передние пряди волос и укладывая валиками, девушка закрепляла их невидимками.
Волосы на затылке оставались свободными, доходившими до плеч.
    Анна  была  немного  напряжена  внутри. Видимо, поэтому довольно сложная модная причёска не  получалась сразу.  Руки уставали, невидимки почему-то именно сегодня не слушались и выскальзывали из рук.
    Но, увидев себя в зеркале уже с прибранными волосами, Анна улыбнулась, она  была  вполне довольна своим отражением.
    Причёска эта, с таким трудом давшаяся ей сегодня, превращала Анну  в  светскую  даму,  удивительно  ей  шла,  подчёркивая правильность черт её классически красивого лица.
  Без того белая кожа, казалась мраморной в сравнении с алыми, наведёнными с  помощью  Катюшкиной  помады, губами, изумительных очертаний.
 - Закрой глаза!
 Катя, улыбающаяся, кудрявая, голубоглазая, в нарядном платье в мелкий белый горошек, подошла к подруге.
 - Открой!
 Анна  была сражена! В своём зеркальном  отражении  она  увидела совершенное диво, сокровище в годы войны – обрамлявшие шею, прозрачные, круглые, гранёные  бусы.
 Были  они  простые,  стеклянные, но  казались  роскошными, подчёркивая  красоту  и  изысканность  Анны.
  - Это, Нюточка, тебе.  Но только на сегодня. Знаю, этот вечер для тебя очень, очень много значит,
 - говорила  слегка  опешившей подруге Катя.

      Танцевальная площадка дома отдыха, небольшая, круглая, с уже изрядно поношенным дощатым полом, высокими ступеньками и зелёной изгородью, была единственной во всей близлежащей округе.
      В этом доме отдыха поправляли своё здоровье фронтовики. Слегка оправившиеся после зачастую тяжёлых ранений, они-то в основном  и  занимали  стоящие  по  окружности  площадки скамейки.
     Ещё вчера видевшие  неимоверные  страдания, все ужасы войны, едва ли не чудом спасшиеся и выжившие, они тянулись к
жизни,  были  полны  ожиданием счастья  и, конечно, любви,  большой, настоящей, единственной.
  Танцевали в основном девушки: местные сельчанки, дачницы, медсёстры  из  дома отдыха,  нарядные  настолько,  насколько позволяло  военное  время, зачастую  в  одолженных  на  один вечер блузках, платьях, и, конечно же,  в очень модных в ту  пору  белых  носках.
  Лишь несколько  из  танцующих  девушек  были приглашены. Одна  из  них,  эффектная  блондинка, похожая  на  Любовь Орлову, шикарно одетая, видимо,  дачница, танцевала с высоким,               
 статным морским офицером,  правильно и  красиво держась в танце.
    Все  движения  этой  весьма  приметной   пары  были  размеренны  и умелы: левая  рука  офицера  обнимала  талию  партнёрши, правая, державшая в ладони изящную руку  девушки, была отведена в сторону.
 Они смотрели в глаза друг другу, изредка обменивались быстрыми фразами.

     Девушки, сбившись  в  углу  площадки,  казалось, весело щебетали.
 Но  это всего лишь казалось.
     Каждой клеточкой своего тела, всем  своим  существом, ждали  они приглашения к  танцу.
 Не  поворачивая  головы,  каким-то  непостижимым  образом, они мгновенно  ощущали всякий  обращённый  в  их  сторону  пристальный  мужской  взгляд.
    Голос  Клавдии  Шульженко  был  слышен  за  пределами танцплощадки.
    Анна очень любила эту необычайно популярную певицу и дома  часто  напевала  песни  из  её репертуара, стараясь  в точности  подражать любимой артистке.
  - Си - нень - кий, сро-о-мный, платоче-е-к..., - стала тихонько подпевать Катя. -  Эх! Хорошо, душевно поёт..!
 - грустно произнесла она.
 И тут  же, быстро оглядев площадку: - А наших знакомых-то что-то не видать.
     Ребят действительно не было.               
Анна, следившая за  входом, надеясь увидеть Николая, даже не заметила, как к ней подошёл тот красивый,  высокий  офицер,  который со своей  привлекательной  партнёршей - блондинкой  был только  что в  центре  всеобщего внимания.
   Она  поднялась,  улыбнулась  ему  и,  увлекаемая  музыкой,  поплыла в танце.
   Потом её приглашали ещё и ещё.                Боже ж мой! Как Анна любила  танцевать...!
 Как легко, мгновенно улавливала она ритм, как тонко чувствовала  характер мелодии.
   Музыка, будто  проникая  внутрь её  самой, овладевала её душой,  головой,  настроением,  её  грациозной  фигурой,  открытыми  от  плеч  прекрасных  линий руками, стройными  ногами.
  И не нужно уже было думать о правильности танцевальных  движений,  а  просто… танцевать,  танцевать…,  наслаждаясь музыкой,  ритмикой  движений:  выразительностью  страстного  танго,  кружением  в вальсе, лёгким  скольжением  в фокстроте.
   В своём красивом светло-голубом платье, с модной, так идущей ей  высокой  причёской,  девушка  прекрасно  смотрелась   в танце  со своим партнёром - высоким, очень статным морским офицером.
   Юбка её любимого  фасона, сильно  расклешённая, летела за  ней шлейфом в быстром вальсе.
  - Прекрасно танцуете! Если позволите, приглашаю вас на следующий танец, - говорил он Анне.
 Довольный вид офицера подтверждал то, что его слова были не просто комплиментом красивой девушке.
   Следующий  танец.
 И  Анна  вновь  танцует  с  высоким  красавцем  офицером.
  Он уверенно ведёт  её. Совершенно не  сбиваясь, внимательно с лёгкой, казалось, немного  грустной  улыбкой, глядя  ей  в глаза.
  - Нравится вам мелодия? - спрашивает он Анну.
  -Очень,  очень  нравится.  Клавдии  Шульженко  удалось превратить песню  в  одну  из моих  самых  любимых.               
Очень проникновенно поёт.
  - Шульженко?
  -Да. Не зря же  сам  Станиславский  назвал её  «актрисой переживания»? - очень серьёзно, глядя в  глаза партнёру, как бы спрашивая и  одновременно утверждая, говорит  Анна.
 - Вполне с вами  согласен. - Она, действительно, – одна из немногих  певиц, в  совершенстве  владеющая  драматизмом  исполнения.
  Но первой  эту  песню  записала  на  пластинку  Изабелла  Юрьева.
 И, поверьте  мне,  это - тоже шедевр.
 - Я никогда  не слышала Изабеллу Юрьеву,  лишь знаю, что  автор текста  Михаил Максимов.
  - Да, да, Максимов. Но автор первозданной мелодии, настоящий автор - польский композитор, - продолжал развлекать разговором девушку во время танца, как и  подобает благовоспитанному человеку молодой офицер.
 - Польский?! – удивлённо переспрашивает Анна.
 - Польский. И текст  был  совсем  другим.               
    Активно танцующая  пара  слегка  задевает  Анну  и, даже
не  замечая  этого,  быстро  исчезает  среди  танцующих.  Девушка, пользуясь моментом,  приостанавливается,  поправляя причёску, как  бы  проверяя её  состояние,  вполне  успевает  окинуть  вход  взглядом.
Николая не было.
 Это явно обескураживает её,  но  через мгновенье,  улыбаясь, она возобновляет танец.
 « Он придёт.  Сегодня я увижу его,  я чувствую…
 Я знаю», - мысленно успокаивает себя Анна.
  - И какое  же было  название? – возвращаясь к прерванному разговору, спрашивает она своего партнёра.
  - «Петербургское танго» или «Солнце ласкает весну», - отвечает он, провожая её после танца.
  « «Солнце ласкает весну»? Удивительно красивое название!» – восхищается про себя девушка.

  Увидев летящую к ней Катю, Анна сразу поняла, что произошло
- Пришли, пришли, да повернись же, посмотри туда, - Екатерина настойчиво кивала в сторону входа.
 - Пришли почти к концу танцев, - с сожалением подумала Анна.
    Николай уставший,  явно  чем-то  озабоченный,  оглядывал присутствующих.
 Увидев Анну, быстро направился к ней.
 Лицо его оживилось. Он радостно улыбался  этой  удивительно,  возвышенно - красивой,  как он  чувствовал – богом  посланной ему девушке.
  - Эти  дни только и жил ожиданием встречи с вами.