Крит. Путевые заметки

Расслабляющим отпуском повеяло еще в киевском аэропорту Борисполь. Началась посадка в самолет, первая порция пассажиров заполнила автобус. Мы стояли густо, как бамбучины в роще, почему-то очень долго – целых двадцать минут. Потом оказалось, что водитель уснул. Ну конечно, шесть утра! Зевая, он провез нас сто метров к самолету. Оставалось надеяться, что пилоты не заразятся сонливостью от водителя.

Местечко Гувес образовалось так: вначале тут возникли конторы по прокату автомобилей и мотоциклов, просто у моря, на пустом месте среди кустарников. Чтобы где-то жить, построили пару домов, а потом уж возвели десятки отелей – надо же привлекать туристов, чтобы сдавать им в аренду свои авто. Так что тут между кактусами, пляжами и отелями периодически проносятся с ревом арендованные квадроциклы и бесшумно проплывают арендованные автомобили.

Нижний Гувес назвали Кото-Гувесом, так как в нем много кошек и котов. Шучу, он называется Като Гувес (Kаto Gouves). На улицах, точнее, асфальтированных тропинках, изредка попадается странная женщина. Завидев вас издалека, она мчится наперерез и протягивает розу из букета. Когда же растроганный турист спрашивает: "Это мне?", она почему-то требует деньги. Закат у моря очень красивый, но очень ветреный.

Первый день лета был отмечен ранним подъемом и походом в прокат велосипедов. Выбрать два из четырех было непросто: байки эти минойской эпохи. Поэтому с нас взяли всего червонец за оба на весь день, и даже не спросили фамилий, не взяли документов или какого иного залога. Видимо, древние велосипеды ценятся меньше арендной платы за них.
Мы покатили вдоль мор,я вначале на восток до упора. Затем вернулись и поехали в центр Гувеса. И мы его нашли – это перекресток с маркетом и таверной. Ничего более центрового больше нет.

На противоположной от пляжа стороне узкой набережной англоязычная туристка напала на стаю собак. Она страстно их трепала по очереди, особенно одну, маленькую и кудлатую, которая одна из всех поддалась этой страсти. Потом пришли коллеги туристки и внесли свою долю: поили собак водой из пластиковых стаканчиков, строго следя, чтобы досталось всем.

На остановке автобуса в Ираклион наблюдал мусорщика. Он не просто забирал из большой урны пакет с мусором в свой грузовичок, а еще и подобрал вокруг урны все мелкие и почти незаметные мусоринки. И тут я понял, отчего тут всюду так издевательски чисто.

Я бродил по развалинам Кносского дворца, и в голову мне забрела мысль: хорошо бы весь дворец восстановить и проводить в нем исторические игры и учебу. А многие современные сооружения, наоборот, превратить в развалины. Кстати, большинство киевских новостроек гораздо лучше смотрелись бы именно в виде развалин. А самый вкусный за последнее время кофе я выпил в кафешке у фонтана Морозини, в самом центре центра Крита. Это был кофе по-гречески за два евро. Официант очень удивился, когда я сказал: гуд коффи.


Ни название города Агиос Николаос (Святой Николай), ни его описание – ничто не предвещало. Тем более что его описания у нас не было. Сунулись было в интернет, а он не ловится. Так и поехали туда вслепую. Агиос Николаос – это совсем не провинция! Он хаотичен, горист, морист и прекрасен. Узкие улочки то проваливаются под тобой, уходя вниз, то вздымаются вверх, как волны. При этом на каждом почти повороте открываются виды исключительной красоты – лазурное небо, изумрудное море, оливкового цвета горы и белые яхты. Через каждые десять шагов – симпатичное кафе или таверна. Куда ведет та или иная улочка, понять невозможно: они ведут в разные стороны, сами не зная куда. Классической набережной, такой чинной и правильной – нет, есть извилистая линия тротуара, даже без ограждения, и резко вниз – чистейшая прозрачнейшая вода. Видно, как канаты лодочных якорей уходят в синюю глубину. Рестораны и таверны тут же вдоль моря, и ты идешь, почти касаясь тех, кто наслаждается одновременно едой и видами. В бухте – пляжик с камушками и любителями купаний. В тени кустов и ресторанных столиков лежит в позе пляжника рыжий кот. У него тугая откормленная тушка. На всех он смотрит спокойно, не открывая глаз, сквозь ресницы: ведь время обеда еще не наступило.

На обратном пути мы искали автостанцию, которая решила спрятаться: на карте она находилась совсем в другой стороне. Но мы не нервничали. Нервничать после такого обеда совершенно невозможно. И даже дома, когда мы обнаружили, что нам забыли положить в номер полотенца – не расстроились. Ну греки. Что с них возьмешь. Мы сегодня и сами немножко греки.

Ираклион – это город где нужно заблудиться. Где от автостанции нужно пойти к видной издалека своей зубчатой стеной венецианской крепости. Подойти, убедиться, что она на ремонте, и вернуться к улицам вдоль ревущих (просто так, от избытка чувств) волн. И пойти по улице Маринелли искать некую церковь, три раза заплутать, попасть в тихие безмолвные каменные уголки, где играющие дети смотрят на тебя, как на инопланетянина. Два раза пройти по улице Диктис, не сворачивая на Хаос, и наконец найти эту церковь Троицы между Ариниоти и Скордилион – но бестолку, потому что она в лесах. То есть тоже на ремонте. И теперь армянскую церковь можно не искать, а проплутать по улицам расстояние в один греческий кофе с шоколадной булочкой плюс бесплатное печенье, и все это за полтора евро, пройти мимо исторического музея, залива Дерматас по Венизелу авеню, два раза пересечь улицу 25 августа, идти к автостанции по Ермениду, и не дойти, а свернуть в сторону, и это я еще не упомянул тот самый маркет, а также парк имени Доминикоса "Эль Греко" Теотокопулоса…

Ираклион одновременно внезапный и плавный. Захотел сесть – тут же увидел лавочку, захотел перекусить – из-под земли вырастают три ресторана, пять кафе, две таверны и один фастфуд, захотел в тень – вот она, солнце – пожалуйста. Ираклион делает тебя счастливым, потому что быстро исполняет все твои желания. Но и озадачивает: чего бы еще захотеть? А впрочем, и это понятно: снова блуждать по нему, попадая в странные, невозможные, полуразрушенные, находящиеся словно за стеной времени закоулки.

Наблюдал в бассейне нашего отеля парочку. Он – мужчина лет сорока, слегка подгоревший на солнышке, лысоватый блондин спортивного типа. Она – весьма фигуристая дама тридцати с хвостиком. Он лихо сигал в бассейн, вздымая брызги. Она деликатно спускалась по лестнице. Потом они вылезали и тут же шли в бар, она уютненько так устраивалась у столика на плетеном кресле, он выносил два бокала пива, уходил и тут же возвращался с двумя большими чашками кофе. Они брали пиво в руки, целовались, отпивали по глотку, потом опять звонко чмокались. Минут через сорок все это повторилось ровно в том же порядке: плюх-чмок, чмок-глоток. Очень трогательно.

На пляже видел карапуза лет трех-четырех с мамой. Он независимо уходил с пляжа в сторону отеля на другой стороне улицы, мама его окликала (кажется, по-шведски?), но малыш желал в номер – ну, мама не задерживала особо. Она пока собирала его игрушки. Тонкая, лет двадцати с небольшим, ей самой еще в игрушки играть. Пацан перешел дорогу и скрылся в отеле, мама собирала игрушки, которых могло хватить на пятерых детей. Лопатки, совки, кубики, мячи, надувной матрац. Делала она это спокойно и неспешно. Пацан вышел из отеля, сед на деревянные ступени и принялся за мамой наблюдать. Иногда они о чем-то переговаривались через улицу. Судя по интонациям, это было что-то вроде: "Мам, ну ты скоро?" – "Погоди, сынок, ты только посмотри, какая чудесная погода!" – "Мам, я уже есть хочу!" – "А волны-то какие красивые!" Впрочем, зная маму, ребенок терпеливо ожидал. Наконец они соединились. Как у мамы хватило рук, непонятно, она напоминала передвижной отдел детских игрушек.

На пляже сидят мама и папа. Подходит сын с двумя пластиковыми стаканами пива.
– Ему ты принес попить, – капризничает мама, – а мне нет.
– Откуда же я знал, что ты хочешь пить?
– Но ты же откуда-то узнал, что он хочет!
– Но это же пиво!
– Ладно, если ты хочешь пить, – говорит папа, вставая, – я сейчас пойду и принесу.
– Я не хочу пить.
– Так что же ты предъявляешь к нему претензии?
– Хочу – и предъявляю!
Сыну этих родителей лет сорок пять.

День отъезда. Рано утром ходил прощаться с морем. В это время тихо и безлюдно, спокойно и умиротворенно. Вообще покой и умиротворение – вот два слова, которые, как мне кажется, описывают Крит. И это не просто мнение отдыхающего, чья работа отдыхать и умиротворяться. Мы отдыхаем, но они-то, греки, работают. А я любуюсь тем, как они это делают. Вот и утром: проезжают мусорщики и собирают из баков пакеты, работник пляжа расставляет зонты и шезлонги, продавщица открывает магазин, уборщица протирает пол в холле отеля, официанты готовят все для завтрака, водители огромных как киты автобусов собирают туристов по гостиницам и доставляют их в аэропорт, при этом посмеиваясь тому, как они – автобусы – ухитряются разъехаться на узенькой проселочной дороге. И все это они делают спокойно, улыбаясь тебе. Я понял: я ведь тоже могу так работать. Спокойно, никуда не торопясь, с пониманием, что работа – такая же часть жизни, как и все остальное, и нужно уметь наслаждаться и ею. Да, я бы так смог, пожалуй. Особенно если мне дадут море.