Капара

“Всё делалось просто в те давние дни. Если у кого-либо было много денег, то он просто клал их в банку, закапывал ее под забором, говорил: ‘У меня деньги в банке’, и больше ни о чем не беспокоился”.                Льюис Кэрролл
 
     Перешла я на днях в другой банк. В какой не скажу, это не рекламная заметка. Назовём его просто: “Лучший Банк Израиля”.
Они мне давно названивали, пытались заманить всякими коврижками, сулили златые горы и безлимитный минус. Загадочный безлимитный минус меня и соблазнил.

     Торжественная церемония открытия счёта.
 
     Служащая (клеркесса?) Мали истекает сиропом, от её умильной улыбки сводит скулы. Она называет меня такими ласковыми словами, которых я за двадцать лет супружеской жизни не слыхала.
 
     — Милая моя, сейчас я выберу тебе самый красивый номер счёта, который только существует в природе, — “тыкает” она потому, что в иврите не существует обращения на “вы”.
     — Да мне как-то всё равно, я к цифрам равнодушна.
     — Нет-нет, что ты, дорогая. Это очень важно. Какой же мы тебе выберем номерок… м-м-м… самый расчудесный в мире. Как тебе 330033, сладкая?
     — Да, спасибо, нормально.
     — Или вот такой — 472247?
     — И этот пойдёт.
     — Нет! Погоди… Вот — 111001!!! Правда, супер?!
     — Хорошо, давайте этот. Мне можно идти?
     — Ещё минуточку, глаза мои.
 
     Да, у нас так разговаривают. Взрослые незнакомые люди называют друг друга “своими глазами”, сладкими, любимыми, ангелами, душой, жизнью своей. А ещё очень популярно обращение “капара”. Слово это непереводимо и не поддаётся объяснению. Вообще, капара — это жертвоприношение в Судный день. Представьте себе любовь к жертве на заклание. Вот как-то так…
 
     Но я отвлеклась. Минуточка превратилась в полчасика, полчасика — в полтора.
Деваться некуда, я покорно жду, пока Мали оформит все бумажки.
Подписываю гору документов. На тридцатом листе моя подпись заметно меняется из-за непроизвольной судороги кисти. Остаётся только порадоваться, что здесь не нужно расписываться собственной кровью.
 
     Всё! Свершилось! Я новая клиентка “Лучшего Банка Израиля”. Хватаю бумаги, прощаюсь с ласковой Мали, и убегаю, чтобы через неделю вернуться за кредитной картой.
 
     Проходит неделя. Тот же банк.
     Мали обхаживает нового клиента. Слышу их беседу.
 
     — Сладкий мой, сейчас я найду тебе самый красивый номер счёта…

     Подлая изменщица. Сейчас она даст ему самый красивый номер, и мой в сравнении с ним будет невзрачен и тускл. Обидно.
 
     Жду своей очереди. Мне всего лишь нужно забрать кредитку. Минутное дело. В маленьком помещении толпятся десятки людей. Все нервничают — принимают только трое клерков. Моя Мали будет занята ещё час, не меньше. Остаются двое, из которых один полчаса назад сообщил, что его компьютер заработает через минутку-другую. При этом он клацает по клавиатуре, распечатывает документы, и вообще, ведёт себя чересчур активно для человека у которого не включен компьютер.
 
     Я не выдерживаю.
 
     — Извини, что у тебя с компьютером?
     — Он вот-вот включится, милая.
 
     От “милой” у меня начинается нервный тик.
 
     — А что ты там делаешь, если он выключен? Я же вижу, как ты стучишь по клавиатуре.
     — Это не то, что ты думаешь, милая.
     — Прекрати называть меня милой, и хватит держать людей за идиотов! — взрываюсь наконец я.
 
     Очередь притихла.
 
     — Конечно, жизнь моя…  Нет проблем.
 
     Я сдаюсь. Чувствую, как горят уши. Да что там уши — всё лицо пылает от злости.
 
     Проходит двадцать минут, в течение которых клерк с выключенным компьютером что-то увлечённо печатает, с умным видом смотрит на монитор и говорит по телефону. Наконец вскидывает голову и радостно кричит — включился!
 
     Как раз моя очередь. Ура! Сажусь, называю уже не самый красивый в мире номер счёта. В этот момент мой клерк извиняется и уходит к соседней кабинке, где пожилая марокканка никак не решится взять ссуду. Любезно и терпеливо он помогает бабульке принять решение.
 
     Пятнадцать минут я сижу молча, низко опустив голову. Иначе моё пылающее лицо сожжёт тут всё кибенимат. Ещё одно непереводимое выражение из иврита. Обозначает (примерно) — “к чёртовой матери”. А если вам послышалось что-то другое, то это проблемы вашего воспитания.
 
     Клерк возвращается, усаживается напротив.
    
     — Здравствуй, милая. Меня зовут Ави. Чем я могу тебе помочь?
   
     Молчу.
     Снова спрашивает.
     Достаю телефон, делаю вид, что отвечаю на звонок. Пальцы складываю в щепоть и сую в лицо Ави. Таким жестом в Израиле показывают: “щас, пять сек”.
 
     Рассказываю сама себе всё, что думаю об этом банке и его служащих. Краем глаза наблюдаю за физиономией клерка. Когда она достигает желаемого оттенка красного цвета, прекращаю монолог и говорю, что мне нужна кредитная карта, которая у него во-о-о-н там, за спиной, в ящичке.
 
     Наблюдавшая эту сцену русская тётка смотрит на меня с таким восхищением, что мне совершенно не жаль потраченного времени и нервов.

     На следующей неделе схожу в банк за чековой книжкой.
     Захвачу с собой автомат и пару гранат. Или пузырёк валерьянки. Ещё не решила.