Бом-бом-боооооом. Редакторская сказка-2

Кардиограмма сбоила и совсем не давала света в маленьком подслеповатом окошке выдавая странные узоры самописца, который писал как хотел. Писал, как в последний раз. И так было каждый раз. Каждый раз, когда его подключали к неровно-кровоточащему, быстро-непрерывному и надрывному сердцу.


"Алексей Иванович захлопнул журнал и выругался. Ну разве можно так писать!? Это же полное неуважение и к литературе и к языку. Ужасно. Вот ведь он тоже писательствует. И слова те же. И смысл такой же. И про медицину у него есть произведения не чета этому: все литературно и культурно. А ведь его не печатают, а вот эту дурь и муть - повсеместно!"


В палату просочилась медсестра с кривыми ногами и поправила покосившуюся капельницу. Капельница всегда косилась, когда работал кардиограф. И это было хорошо. Значит больной выживет. Непременно.
Больные выживали не всегда. В основном по пятницам. Выживали вопреки и для. Вопреки ставкам и прогнозам, Вопреки профилю данного учреждения. Выживали для того, чтобы жить. И это пугало.


"" Нет, ну Вы это читали!? Вы видели ЭТО!!!" - Алексей Иванович швырнул на стол редактора свежий выпуск литературного альманаха. "О какой пассионарности может идти речь, если кругом такое!? Где идея?! Где смысл, в конце концов!?""


В легком потрескивание кварцевой лампы слышался приятный цокот цикад. И этот цокот неумолимо отстукивал мгновения уходящего времени. Уходящего в туда. В дальнюю даль или может быть в вышнюю высь. Туда, где в этой вышней дали металось сознание. Сознание того, что скоро эта жизнь закончится. И придется улетать куда-то вслед за альбатросом из алебастра. Вслед за клином, покидаюших эту землю ангелов. Ибо все свои дела они тут уже поделали. И приглашали все заинтересованные души попраздновать не на этом, а на другом празднике жизни.


"" Вот когда-то и я писал плохо. Особенно по молодости. Так меня не печатали! За десять лет - три рассказа. Но я работал, трудился не покладая букв! А тут же невозможно читать! Пишет, как курица лапой: коряво, бездарно пошло и скучно. Скорее даже скучно, чем пошло! Ненавижу!!!" - Алексей Иванович немного нервничал. Он вырывал из альманаха листики с напечатпнными буквами. Делал из них бумажные самолетики. Потом чувственно плевал на каждый и отправлял их в сторону Центра по дистанционному контролю мировой атомной энергетики "


Сухая, немощная рука тридцати летнего мужчины пыталась нащупать кружку. Ей хотелось пить. Но кружки не было. Вместо нее она нащупала толстый переплет альманаха с повестью о безумном писателе, который сошел с ума, прочитав бестселлер о людях, медленно умирающих от радиации, потому, что некий писатель решил покончить с низкопробными бестселлерами и пробравшись в центр атомной энергетики что-то там сделал.
Роман был написан высоколитературным языком и читался легко, но нудно. Единственно, что удивляло, так это то, что все было очень похоже на правду.
И вот сейчас, в этом сбое кардиограммы чувствовался некий рок. Некая обреченность. Обреченность от того, что буквально скоро пробьет "Бом-Бом-Боооооом" и наступит ничего. Совсем и совершенно. Единственно и неповторимо.






Послесловие, не относящееся к рассказу:
Рассказ был написан в пятницу.
В маршрутке.