Вечер

      У меня треснуло стекло в форточке, я заклеил его прозрачным скотчем и теперь, когда на улице сильный ветер,я слышу голос плачущего ребёнка: "Ууу-уу..Уууумм"...жалобный и печальный.
Если это поздний вечер,я зажигаю лампадку перед Казанской - с ней уютно и спокойно; слышно как в паузах звенит тишина.
Напротив моего окна торчит заснеженный обрубок тополя, его спилили когда он стал старым, и так он и стоит покосившийся, обросший тоненькими прутиками-внуками. Рядом растут акация, плакучая берёза и ясень.
Последний так разросся, что протянув из форточки руку, я пожимаю его холодную ветку в знак приветствия. Дальше, через дорогу, двухэтажный особняк из красного кирпича в окружении стайки молодых сосенок - плод непосильных трудов местного гаишника.
Год назад гаишник внезапно продал его какому-то богатому старику и исчез. Местные бабушки поговаривали что он, оформляя мелкую аварию, познакомился с богатой москвичкой и переехал к ней жить. Не знаю так ли это, а может совсем и не так...

     Теперь ворота и дорожка к дому всю неделю засыпаны снегом.
Старик появляется только по выходным. Я иногда вижу его седого, сгорбленного в странных коротких подштанниках, неумело держащего в руках лопату. Дедушка торопливо чистит снег, смешно перебирая тонкими ножками. Обычно он приезжает к вечеру, когда привозит на своей машине молодую любовницу, в остальное время он, надо полагать, живёт с женой где-то в другом месте и роль у него там тоже другая.

 ...Девушку мне так и не удалось толком разглядеть. Она затаённо сидит в глубине машины пока он суетится с лопатой и только малиновый огонёк сигареты выдаёт её присутствие. А потом быстро, накинув капюшон, проходит в открытые ворота, которые за ней сразу автоматически закрываются; но я успеваю подметить её пружинистую, молодую походку и брошенный в снег окурок.
Почти всегда в руках у неё коробка конфет или торт.

     В длинные зимние вечера одиночество и тоска душит не только меня. За стенкой кашляет Вика, она много курит, да это и понятно...у неё горе: летом муж бросил Вику, надо полагать, из-за её инвалидности. У девушки не ходят ноги. В 28 лет - страшно - ездить на коляске. Весь май они строили под окнами палисадник, вернее строил Дима, а Вика сидела рядом и давала советы.
Плетень получился ровный и красивый.
Он отгораживал от дороги несколько грядок на которых молодые посадили цветы. Цветы, правда, не взошли(может что-то не так сделали), и грядки густо засыпало тополиными почками. В конце стройки Дима даже посыпал дорожки между грядками принесённым в ведре песком и смастерил столик. Все кто шли по дороге мимо смотрели на эту работу с удивлением. Я сначала тоже через окно, но потом привык и больше не обращал на них внимания.

Дима был красавец, высокий стройный с сильными, умелыми руками и понятно, что кому-то он приглянулся на викино горе. В 28 лет ей теперь надо начинать жизнь заново. Я слышу как она всхлипывает за стенкой ...иногда это продолжается всю ночь..Господи пошли ей мужа.
Хотя, откуда ему взяться? И здоровым-то не всем везёт... Вспоминаю её весёлую, солнечную, майскую, в соломенной шляпе с большими полями, она что-то весело говорит Диме и он в ответ улыбается ей; и была в них обоих, дополняющая друг друга гармония, и казалось так будет всегда и не может быть по-другому - ведь судьба не обидит Вику - она и так уже обижена. Должна же быть справедливость...но, видимо, у судьбы были совсем другие планы.

      Ветер швыряет в окно всё новые и новые пригоршни снега..И снова это детское тоненькое:" Ууубб..Ууумм..Ууу..х." А потом словно кто-то тяжёлый, неповоротливый ворочается за окном и пыхтит.

    Утром ветер стих. Пушистый снежный ковёр похож на густой туман...По стволу тополя верх-вниз прошелестела белка и скрылась в голубых утренних сумерках. Немного погодя, прилетел дятел и деловито постучал по дереву, за ним прилетела стайка пугливых синиц, кочевала с ветки на ветку, обсыпая снег...
Начинался новый день.