Райский сад

     Здравствуйте. Добро пожаловать в наш магазин. Для начала наденьте солнцезащитные очки, иначе вас ослепит великолепие туристического китча. Теперь любуйтесь — кричащие безвкусицей, сверкающие фальшивым золотом сувениры громоздятся на бесконечных полках Рая для паломников всех мастей. Эх, красотища!

     Иудейская утварь очаровывает сусальным блеском и смешными названиями — меноры, хануккальные подсвечники, мезузы, тфилин, шофары. Вся эта еврейская экзотика прекрасно уживается с крестами, иконами и разнокалиберными флакончиками со святой водой и елеем. Кстати, если вы боитесь вампиров, то явились по адресу.

     Мой прилавок скромнее, здесь не найти дешёвых китайских поделок. Ой, простите, проговорилась. Ну да ладно. Нынче всё сделано в Китае, тоже мне секрет.
 
     Я не обычный продавец, что вы. Я — эксперт-консультант. Предлагаю вашему вниманию (а не торгую, фи) украшения из римского стекла, древние монеты и прочую античность, на которую так щедра наша ветхозаветная страна. Мой товар покрыт не только старинной патиной, но и лёгким налётом интеллектуальности. Скажу прямо: не каждый купит в качестве сувенира невзрачную, обглоданную временем греческую лепту. Это должен быть человек, как минимум знающий, что такое лепта.
 
     Поначалу никак не могла поверить, что скучные,  ничем не примечательные с виду осколки когда-то были прекрасными тонкостенными кубками, из которых пили галилейское вино настоящие патриции, а тяжёлые, в пол-ладони, бронзовые монеты, получали за свой кровавый труд отважные легионеры. Через сколько рук они прошли, как много судеб повидали на своем веку. Немые свидетели вечности. Простите за пафос, но здесь он уместен, по-моему. 
 
     Чтобы стать “экспертом”, мне пришлось слегка освежить в памяти историю древнего мира. Несколько бессонных ночей я одержимо штудировала Википедию, запоминая даты и события. Зато сейчас, когда рассказываю любознательным туристам про ту или иную монетку, выдаю столько подробностей, что мне вполне можно доплачивать за полноценную лекцию. Это я разбежалась, конечно — доплатят здесь, как же. Тем не менее, начальство одобряет небольшие стайки покупателей, подолгу топчущиеся у моего прилавка. Нет-нет, да и раскошелится на дорогую диковину очарованный моим перформансом турист.
 
     Работа замечательная. Приятные, вежливые в большинстве  случаев покупатели, хороший коллектив, светло, тепло и мухи не кусают. Вру. Летом тут всегда полно мух — налетают на дармовой финиковый мёд, которым потчуют туристов в соседнем отделе.
 
     Интересно наблюдать, как реагируют разные народы на халяву.
   
     Западные европейцы скромно отказываются от угощения. Их не прельщает дегтеобразное вещество, которое предлагают отведать с пластиковой ложечки заботливые продавцы. Нет, они не снобы, но Израиль все-таки Ближний Восток — страна третьего мира. Вирусы, микробы… В общем, бережёного Бог бережёт.
 
     Американцы соглашаются, осторожно пробуют мёд, зубами выкусывая его с краешка ложки, долго смакуют, одобрительно кивают — гуд, мол, и, не торгуясь, покупают три банки.
 
     Русские, украинцы, поляки, румыны — словом, все жители Восточной Европы, ведут себя одинаково. Пробуют. Кривятся. Пробуют ещё раз. Сильно кривятся. Качают головой, совещаются с остальными, пробуют снова. Добравшись до дна банки, с сожалением облизывают ложку, закатывают глаза и наконец, решительно отказываются — невкусный ваш мёд, наш липовый — лучше, полезнее.  И спешат к следующему столику, там наливают. Увы, не то, чего бы им хотелось — всего-навсего травяной чай. Процедура повторяется. Ароматный сбор из галилейских трав тоже не проходит тест у придирчивых восточных европейцев. Ну, ничего, к этому мы привычны и бешеного рождественского шоппинга от них не ждём. 
 
     Зато когда появляются русские вип-персоны (они могут быть и украинцами, и узбеками — главное, что с постсоветсткого пространства и говорят по-русски), картина меняется.
 
     Первым идёт гид. Он ступает величавой походкой индийского раджи, важно неся своё круглое пузико на тонких журавлиных ножках.
 
     Снисходительно бросает продавцу: “Это мои. Бабла — немеряно. Чёрные пластиковые карты. Ты понимаешь, что это значит?! На бабу глянь — брюли уши обрывают. Короче, давай, впарь им по полной.”
 
     Все это на иврите, разумеется, с ласковой улыбкой, обращённой вип-лохам — невысокому мужчине юбилейного возраста с грустно повисшими усами и ботоксно-силиконовой брюнетке.  Они безразлично гуляют по магазину. Ужимки гида им нипочём, чай не впервой заграницами.
 
     У мужчины неожиданно высокий голос и предсказуемо скромный лексикон.
 
     — Чё тут у вас? А? Не понял. Ладно, дайте десять. И вот этого. А это что за хрень? Гы-гы. Смотри, зая, это ермолка. Как я тебе в ней, похож на еврея?

     Зая хихикает и когтистой ручкой скребёт бочок весельчака. В чёрной бархатной ермолке он действительно стал похож на глуповатого еврея.
 
     К Зае приставили продавщицу косметики, знающую своё дело. Через десять минут милое создание скупает уйму дорогущих кремов, тысяч на пять долларов, и, ни разу не моргнув и не улыбнувшись (ботокс — великая вещь), идёт смотреть украшения.
 
     Подходит к моему прилавку. Радушно улыбаюсь. Длинным перламутровым ноготком она тычет в витрину.
 
     — А это что у вас?
     — Это римское стекло, ему две тысячи лет, найдено в раскопках. Наши искусные ювелиры делают из него эксклюзивные украшения, — вежливо отвечаю я.
 
     Цокает по витрине, словно проверяя её на прочность, и выдаёт:
     — Надо же. А с виду стекло как стекло.

     Я делаю серьёзное лицо — нельзя обижать клиентку.
 
     — Нет, девушка, это только витрина, а украшения во-о-он там лежат, внутри.
 
     Зая не смущается. Лениво прищурившись, поправляет солнцезащитные очки на макушке и приказывает:
 
     — Вот это колье заверните. И браслет к нему. Как это нет браслета?! Я ношу только гарнитуры.
 
     Гуляющий неподалеку супруг спешит на помощь. Возмущённое сопрано любимой вызывает у него приступ изжоги и сильное желание убежать, но он справляется с собой, надевает тревожно-заботливую маску и мультяшным голосом требует браслет. Я развожу руками и делаю робкую попытку заинтересовать его древностями. Он внимательно слушает и внезапно проникается легендой о смерти Александра Македонского, и о его руке, волочащейся по пыльной земле — символе бренности материального мира. Он смотрит на свою ещё вполне живую, наманикюренную руку и покупает серебряную тетрадрахму Македонского в золотой оправе для себя, а недовольной Зае и нужному человеку Сан Санычу — по шекелю времён Первой Иудейской войны.
 
     Дневная выручка магазина сделана. Месячная зарплата гида тоже. Гид вытанцовывает сложные па вокруг золотоносной пары. Ему мало. Нужно выдавить из них как можно больше, чтобы хватило на голодное межсезонье. Но випы устали и хотят есть. Зая мечтает о рыбке, супруг жаждет пива. Их ведут в ресторан, где официанты уже предупреждены и предвкушают царские чаевые.
 
     Ещё с полчаса мы всем коллективом обсуждаем забавных покупателей и вспоминаем похожие случаи. Их много, хватит на целую книгу, которую я когда-нибудь напишу.
 
     У входа появляется рыжеволосая путеводительница Фаина с пожилым мужчиной в костюме от Armani.
     Я достаю из загашника золотую монету царя Дария. Мужчины в таких костюмах обожают персидские монеты.
     Шоу продолжается.