Перед свадьбой

По идее у меня сейчас должен быть девичник с пьянкой и стриптизёром. По идее завтра у меня должна быть свадьба с морем шампанского, радостными родственниками и криками «Горько!». А у меня только белое платье – с корсетом, пышной юбкой и тонной блёсток. И никакой уверенности в завтрашнем дне. Будет свадьба, будут муж, родители, свидетели, обручальные кольца. Но что потом? Это как игра – букет невесты из одуванчиков, кольца из фольги. Свидетели из глины… Только муж и родители настоящие. И я настоящая.
Я смотрю на бездушное ночное небо, на беспокойные звёзды, на расплывающуюся луну. Ночное небо для влюблённых. Каждого из нас оно хочет сбить с толку, заставить поверить в материальность мироздания. Ночное небо – оно как я. Многие, увидев сейчас меня, поверят в то, что я выхожу замуж. И даже я в это немного верю.
Когда я была маленькая, я жила в большом доме с детьми – такими же, как я. Мы любили друг друга, никто из нас не чувствовал себя покинутым. Никогда. Это был дом идеальной дружбы. Это бесконечная дружба, я даже теперь люблю и помню каждого из этих детей. Многие из них так и остались детьми, им не удалось вырасти. Каждую неделю у нас кто-нибудь умирал. Мы к этому привыкли. Тогда я думала, что тоже умру, иногда я чувствовала себя уже почти мёртвой, но всегда как-то обходилось. Теперь со мной такого уже почти не бывает.
Начинает дуть ветер, поднимается пыль, какой-то полиэтиленовый мешочек уносит на ветку дерева, за ним бежит старушка, пытается этот мешочек с ветки снять. Она подпрыгивает, потом видит меня и осыпает проклятьями, потому что я не помогаю ей спасти её мешочек. Я же не собираюсь лезть в своём платье на дерево, тем более что я никогда не выносила грубость. В доме идеальной дружбы на нас часто кричали взрослые, но там было проще, мы знали, что скоро тот, кто на нас кричит, умрёт. Так сложно обижаться, это почти то же самое, что обижаться на то, чего нет. Мы жили завтрашним днём, мы жили будущим, впереди у нас была целая вечность. А теперь у меня впереди намного меньше.
Моя свадьба может заменить вечность. Тогда она станет мне раем и адом, блаженством и истязанием. Тогда эта ночь – моя последняя жизнь.
Рядом со мной бежит огромная чёрная собака. На её зубах кровь. Я почти уверена, что это крысиная кровь. Крыс в доме дружбы тоже было достаточно… И они всегда были голодны. Никто их, конечно, специально не кормил, и еды у нас едва хватало на всех детей. Если бы пропал хоть маленький кусочек еды, все бы это заметили. Непонятно, почему крысы не ушли, непонятно, чем же они у нас питались. И их никто не любил. Когда кто-нибудь находил мёртвую крысу, все были рады. Некоторые могли начать издеваться над ней, и тогда вся комната оказывалась в крысиной крови. Совсем как зубы этой чёрной собаки.
Хозяйка собаки – женщина в кожаной куртке – идёт в десяти шагах от нас. Она курит трубку, а в руках у неё авоська, из которой торчат хвосты разных животных. Я думаю, это печница. Она несёт авоську, чтобы сжечь тела этих животных. У нас такая женщина тоже была. Все её боялись, а я нет. Иногда мы с ней разговаривали, и однажды она научила меня курить трубку. Затягиваешься, выдыхаешь дым в дырочку в печи, и внутри печи всё загорается. Я знала больше других детей, поэтому мне было не страшно. Я сама могла бы быть печницей, но я не хочу, чтобы меня боялись, чтобы рассказывали обо мне страшные небылицы.
Собака оставила на моём платье несколько чёрных клоков шерсти. Клочья и блёстки – это совсем как моя свадьба. Зачем только родители заставляют меня выйти замуж? Неужели не хотят, чтобы я узнала что-то ещё про этот мир? А сами они что знают? Они никогда не разговаривали со мной, теперь я думаю, может быть, дружба с печницей позволила мне остаться здесь. Именно от неё я узнала об устройстве мира, по каким принципам здесь всё происходит, почему и когда люди умирают. У меня сознание печницы, даже удивительно, что я выхожу замуж.
Забрезжил рассвет. Пора возвращаться домой, меня ждут родители, и скоро за мной приедет мой жених. Не стоит отряхивать платье от чёрных клочьев, пусть все их видят, так будет торжественнее. Женщина с трубкой оставила свою авоську на скамейке… Я забираю авоську. Перед свадьбой ещё есть время, чтобы сжечь мёртвых животных. Старушка всё ещё не потеряла надежды достать свой мешочек, она лезет на дерево и кричит на меня. Я показываю ей авоську. Не знаю, впечатлило это её или нет, я больше ничего не слышу. Вообще ничего.
Дом всё ближе и ближе.
Где бы достать трубку?