Куда делась активность человека?

КУДА ДЕЛАСЬ АКТИВНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА.

В последнее время часто говорят а пассивности человека, которая возрастает. Большинства людей. В каком отношении человек должен быть активным, если он полностью занять выживанием и деланием денег и ничего больше он не может делать? Если он сосредоточен только на себе и еще не разобрался в себе самом? Просто то положение, в котором он оказался неожиданно, его крепко привязало к себе.

С другой стороны, то, что человек является, в сущности, деятельным, саморазвивающимся существом, в этом уже можно не сомневаться. Человеку дают образование, чтобы он овладел самообразованием, его воспитывают с детства и учат, чтобы он был способным дальше жить и развиваться самостоятельно. Да и сама организация воспитания не является просто навязыванием, а основывается на определенном знании о человеке. А предоставленность человека самому себе сегодня, наверное, означает, что он вышел из вековой общественной опеки и теперь становится самостоятельно. Общество сегодня уже никого не воспитывает, как в советский период, в обществе нет даже нормальной идеологии, нормального образования. А семейное воспитание на грани краха. И, как это ни странно, сегодня дети воспитывают своих родителей, а женщины мужчин. Может быть, исторически способности человека к самостоятельному развитию уже сложились? Поэтому сегодня он предоставлен себе и живет, «как ему заблагорассудится». Во всяком случае, в этом сложном процессе его способности к самостоятельному развитию становятся, становятся трудно. Стремление к самостоятельности — это сущностное, глубинное стремление, которое себя осуществляет исторически. Но мы с этим еще не хотим согласиться. Нас тяготеет к прошлому. Нас еще давит прошлое. Значит, настоящее с прошлым вступили в смертельную схватку. И, судя по всему, во всем мире. Особенно в постсоветском пространстве.

Посмотрим с другой стороны.  Но значит ли это, что сегодня из данной ситуации каждый должен выходить собственными усилиями, так или иначе, преодолев ситуацию и ее давление? Значит ли это, что кризис благотворно повлияет на людей и породит в каждом решимость борьбы, упорство, стойкость и, в конце концов, закалит их? Не это ли нас загоняет в тупик? Ведь мы так упорно «закаляемся» уже более двадцати лет. И упорно опускаемся. На мой взгляд, все определяется характером самого кризиса, отличительная черта которого состоит в том, что он не похож на предыдущие его проявления. Как мы уже знаем, мы имеем дело с человеческими противоречиями – противоречиями развития личности. История такого противоречия еще не знала. Поэтому должна вскрываться сущность этого противоречия. И мы должны понять, что противоречия нашего общества – это уже далеко не экономические противоречия, а именно человеческие. Здесь должно направляться сознание человека, чтобы он мог осознать самого себя как человека общественного, но волею судьбы ставшего одиноким эгоистом. Наша же система, напротив, всем своим строем организована так, чтобы мистифицировать это сознание и тем откровенно затруднить это познание. Здесь все обращено к внешнему, чтобы человек обладал и жил для самого себя. А жизнь объективно  требует объединения.

Необходимо учитывать, что могущество отдельных людей в постсоветском пространстве с самого начала складывалось на распаде, а не на процветании экономики и культуры. Количество могущественных людей увеличивалось в росте банкротств и разорений, нищеты. Общественное производство в буквальном смысле разворовывалось. На этом основании они растут именно в кризисных условиях. И их головы, вместо того чтобы приносить добро, несли всегда бедствия. Подобно Западу, страны постсоветского пространства стали подсчитывать число своих миллионеров и миллиардеров, с увеличением которых росла и нищета. Это было не "трудом ради общего блага", а неким насилием, принуждением, подавлявшим активность. И этим гордилась и наша страна. И это поэтому вовсе не предполагает, что в течение определенного времени  Казахстан, например, восстановит свое производство и создаст собственную экономику, до которой у него не доходили руки за последние двадцать пять лет. Здесь гораздо правдоподобнее будет утверждение, насколько масштабнее будет охват разорений и появление новых миллионеров. Созидать и разрушать – это противоположные и взаимоисключающие процессы. Можно говорить созидаем, разрушая. Стремление к обогащению, жажда наживы и т. д. предполагают распад и углубление кризиса. Это стремление было порождено капитализмом и умирает вместе с ним. Вот где находится глубинная причина.

В действительности, сейчас мы  переживаем второй этап кризиса, который станет еще более глубоким, чем его первый и именно который затянется на неизвестный срок. И он будет расстраивать общество и повлияет определенным образом и на людей. И его особенность состоит в том, что он заставить напряженно работать ум и активизирует личность, но уже в другом направлении. Здесь беспрерывно будет расти критическое отношение как массовое сознание. С другой стороны – сознательность массы и сознание их солидарности. Человек еще не знает, что ему нужно, и сквозь мистику он готовится к будущему духовно, внутренне отрицая современное расстроенное устройство жизни. Он идет слепо, еще не понимая, что с ним делает общество, основанное на деньгах.

Первый этап характеризовался разрушением, в результате чего человек становился владельца денег. И становление владельца денег обошлось очень дорого. Оно явилось, тем не менее, глубокой исторической необходимостью, вызванной необходимостью перестройки. И поэтому становление владельца денег воспринималось созиданием, хотя общество, процветавшее до этого, разваливалось, и рушились все его структуры, а люди гибли массами. Могли ли здесь люди быть активными? Наоборот, большинство было охвачено страхом, и людей, вышедших из социализма, в основном характеризовала пассивность и апатия. Неожиданность ситуации подавила желания сопротивляться. И немало людей опустилось на дно жизни. А что произойдет во втором этапе, когда этот владелец денег будет распадаться сам? Оно ведь тоже появляется как неожиданность. Об этом еще никто не задумывался. Ибо еще не имеют представления, что это значит. Не случайно, что даже самые очевидные факты появляются для нас как неожиданное. В данный момент речь вовсе не идет об экономике как о самостоятельном отношении. Речь идет о деградации человека и его способностей, обусловленной «деланием денег». И именно этого никто не желает признать. И деньги здесь уже роль играют все меньше как экономическая категория даже в руках людей. Это уже некое чудовищное орудие убийства.

 Сегодня все часто говорят, что человеку все труднее становится адаптироваться к складывающимся обстоятельствам и его все больше охватывает растерянность и страх перед неумолимыми изменениями, ведущими неизвестно куда. И если на что-то здесь не обратили внимания, так это то, что именно не приспособившиеся к «рыночной экономике» опускаются, и эта тенденция возрастает и вытесняет людей из нормального течения жизни как раз во все сферы превратной жизни, где каждый сознательно или бессознательно воюет со своим обществом. Теперь человек, напротив, все свои способности развивает в этом направлении против общества или, деградируя, просто опускается. Стало быть, активность человека развивается в другом направлении, а именно — в разрушении. Человек слепо все разрушает, слепо все отрицает. Не имеет значения, наживается он, колется или организует террористические акты. Дети и молодежь быстрее приспосабливаются именно к этой стороне жизни, чем положительным ее проявлениям. Женщины идут на разврат, часто так же становятся на путь преступности. И было бы наивно полагать, что все это они делают сознательно, заранее зная результаты своих поступков, сохраняя в душе некий «злой умысел». Что именно в этом отношении активизируется личность, показывает рост негативных проявлений личности во всем мире. И людей все больше охватывает отчаяние. Человек и мир, окружающий его, стали враждебны друг другу. И он еще не осознает причину своего недовольства. Он как ребенок, еще кричит, орет и требует от своей мамы.

И все закрывают глаза именно на эти факты, связывая все это с желаниями  людей, с их сознанием и волей. К сожалению, далеко не все обстоит так. И много проявлений человеческого поведения далеко не сознательны. И здесь прав был Фрейд. Ведь сознание человека определяется «деланием денег», охватывающим каждого полностью. А это – новое обстоятельство, называемое обычно «рыночной экономикой». У этого понятия нет какого-либо другого смысла, а потому оно лишь индивидуализирует человека, предоставив его на время самому себе. Бесспорно, в этой ситуации каждый человек, предоставленный только своим силам, учится к самостоятельному развитию. В этом смысле «борьба за выживание» является своеобразным и неожиданным способом самостоятельного развития человека. И дело не в том, что разрозненные люди смогут позаботиться о себе сами, а в том, что деятельность этих разобщенных людей уже не образует производительную силу общества. И они уже не производители, не созидатели, а просто потребители, включая и управленческий аппарат. Практика уже за десятилетия показывает, что так называемые мелкие и средние предприниматели неспособны воспроизводить даже самих себя, а потому они погрязли в кредитах и сразу оказались в денежном рабстве. А для чего сложилась денежное рабство и каков его смысл с точки зрения исторического развития? о существовании такого вопроса многие даже не подозревают.

Мы именно через это, испытывая насилие рыночной экономики, опустились на уровень выживания, и оно, как это ни странно, становится обычным явлением, воспринимаемым нами нормой. Поражает здесь безразличие. Мы опустились на уровень хаоса, перевернувшего и наше сознание, и разрушающийся мир стал восприниматься необходимостью. Распад социализма, породивший хаос, таким образом, нами воспринимается именно так, и именно его сущность до сих пор не раскрыта. А красочные до умопомрачительного восхваления «рыночной экономики» (при этом подразумевается западная экономика) до сих пор остается нашей возвышенной поэзией и ничего в нашу жизнь продуктивного не внесло, кроме борьбы за выживание. К тому же только здесь мы впервые поняли, что значит безысходность. Мы и впрямь провалились в некую бездонную пропасть.