Я ушло

               

                1.

  Было раннее утро. День был в самом начале собственных похорон, под аккомпанемент переписанного несколько раз  гимна.
Луну за горизонт сопровождал кортеж из мочалок туч и слоёных пирогов облаков и она, по этому самому поводу, чувствовала себя королевой. Зимнее тяжёлое Солнце, не поднимавшееся  выше девятиэтажки, было где-то на подходе, в полной готовности подсветить своим светом тоннель.  Запах кофе дразнил последний живой нейрон, предназначенный для особых случаев заседания на несостоявшемся троне – кресле, после притяжения к нему пятой точки, но до этого было ещё далеко.

  Напротив  дома снесли кинотеатр, наплевав на слова вечно живого человека, про самое главное                искусство, которым для нас являлось кино, и стали строить двадцати шести этажный дом. Долбили круглосуточно в два копра, так что, покоя не было ни днём, ни ночью.
 «Какая ударная стройка», - подумал я.
Умные мысли, в последнем времени,  появлялись только в лежачем положении. Как только я вставал с кровати, они куда-то проваливались... Видимо, в какой-то другой мозг или туда, где потом появлялись задние мысли, откуда, впрочем, и  выходили, не причиняя никому вреда.

 Было, примерно,  восемь ноль семь. Наделав снов, и,
по привычке проснувшись, я прошаркал на кухню  и, ткнув красную кнопку пульта, включив чёрный прямоугольник  телевизора, забыв, что кроме рекламы и новостей  по нему уже давно ничего не показывали.         «Скоро будем экономить электроэнергию и придётся перечитывать  макулатурные книги», – подумал я...
  Коротко о главном:
 - В супермаркете мужчина поскользнулся на апельсине.          Апельсин с признаками раздавления доставлен в больницу. Общество защиты прав апельсинов уже отреагировала на этот инцидент...
  - В аквариуме с золотыми рыбками высохла вода. Возбуждено уголовное дело по статье «убийство по неосторожности».  Сообщает общество, по охране золотых рыбок. Подозреваемая  пенсионерка задержана и даёт признательные  показания. Проверяется версия, что рыбы совершили самоубийство, выпив всю воду, чтобы получить страховку, а женщина  на себя наговаривает, что бы  обрести,  наконец, крышу над головой и питание... Дело может быть переквалифицировано в обман государства, с целью получения халявы, по которому ей грозит...
  На кухню выползли все, кто был дома в такую несусветную рань, это значит, что уйти незамеченным не случилось.
 -- Доброе утро,- сказали все, хотя оно было ранним.
 -- Доброе, - промычал я, делая вид, что мне ужас как нравиться толкаться задницами на тощей кухне.
 -- Куда собрался?..
  Собрался я на работу. Хотя, был мой законный выходной, но я собрался на работу пойти помыться. Чтобы меньше платить по счётчикам за воду и не лежать дома, как бревно. Дома было приятно находиться тогда, когда там никого не было. Если бы там постоянно никого не было, так я из него постоянно никуда бы и не выходил.

-- Если вы купите эти, совершенно замечательные калоши, украшенные бриллиантами, сегодня – вы экономите...
  Я достал калькулятор и, совершив на нём ряд священных для него и математических действий, понял, что если я его не куплю калоши, то сэкономлю ещё больше. Реклама на меня совсем не действовала, по той причине, что уже никогда.
 -- А ты жадный, - подумал про меня кот, растекаясь своим телом на табуретке и  нагло прищуриваясь.
 -- Я не жадный, я – нищий, - не согласился я с его мнением, до поры,  не прогоняя его взашей с моей табуретки, поставив долизывать мою тарелку, оставшуюся от лёгкого завтрака. Заодно и помоет.
-- Чем ты телевизор смотришь? Чем кота нужно кормить? – возмутился он, поглядывая в мою сторону.
 -- Совсем за человека не считаешь?
-- А не завести ли нам ещё и кошку? – пугал я его возможностью новых  впечатлений.
 -- А что, у нас же есть свободный лоток?

  Кот мне достался по наследству от мамы. Такой себе кот, образованный, мимо лотка не ходит.  Сапоги, правда, она от него прятала, видимо, чтобы не убежал, хотя он и не собирался. Его всё устраивало. Помню, мама почти всегда ходила голодная, так как её пенсии хватало только на квартиру, корм для кота и сигареты. У меня дела обстояли  намного лучше - хватало даже на  хлеб без масла и на  чай без сахара, правда, я не курю.
Симпатия к котам – это у нас наследственное. Если бы только отыскать его  сапоги, может быть,  удалось бы  обменять на размер побольше... Но, это так, размышления у открытого окна над парадным подъездом.
  С тех пор, коты менялись, как премьер министры, а толку от этого никакого не наблюдалось с очевидностью, а я так и не мог перейти от нищеты к бедности, хотя, не очень-то и старался, понимая, что в этой стране никогда не будет хорошо, наблюдая у некоторых  воспаление мечты о светлом будущем. У некоторых только.
 « Каждому своё» - показалось мне опять.
 «Кто-то подаёт надежды до конца жизни, кто-то пальто, а  кто-то милостыню».
 
--  Ученые собрали последние данные по расширению Вселенной, полученные по ближайшим галактикам, вспышкам сверхновых и барионным акустическим осцилляциям.
-- Приподворотный звездочёт получил премию за предсказание открытия новой звезды через сто девяносто восемь лет... – нагло перебил меня телевизор.
 -- Видишь, люди делом занимаются, в отличие от тебя, - сказала мне жена, которая, не смотря ни на меня, ни на что, выполняла свои функции, оправдывая своё существование в моей жизни, в отличие от кота.
 Мы жили вместе уже более двадцати лет и у каждого из нас, были разные версии,  почему это так, и у каждого из нас своя  правильная.
 Зато, я был  поваром от бога – гениально умел варить сосиски  и ещё хорошо рассказывать бытьможные истории...

                2.

-- Я  ушло, - крикнул я из коридора, оповещая домашних сбегаться со всех углов меня проводить.
На этот раз, вышел даже кот и тот с неохотой, который только встречать был тут как тут, а так нет. С охотой он только охотился, но на сегодня перспектив в виде попугаев или мышей не представлялось, мы их съели сами, а солнечные пятна на холодильнике его уже интересовали мало. Его скучающая физиономия добавила мне импульс счастливого пути... Потом он ещё долго смотрел мне вслед с подоконника, но насколько по времени, я уже не мог судить, так как не засекал, да и судимым в ответ быть не очень хотел.

  Зарплаты чередовались с авансами так быстро, что казалось, если отказаться от авансов, время заметно замедлится. Но так только казалось.

  Бывает, доживаешь до такого возраста, когда легко понимается, что каждый следующий  день, и даже этот, может быть последним, а жизни-то толком и не было.
Войну сменял кризис, кризис сменяла война. Многим приходилось быть патриотами, а высшей формой патриотизма в кризис, было застрелиться за день до выхода на пенсию, чтобы не отягощать бюджет, а во время войны – закрыть своим телом амбразуру. Особенно печально, когда уходят те, кого ты когда-то знал лично или те, кто олицетворял собой эпоху, в которой пришлось существовать самому. Наверное, сам так никогда и не узнаешь, что уже потушил канделябры. И никто тебе не расскажет об этом. Потому что нет.
  Сегодня я встал с правильной ноги – по чётным дням нужно было вставать с правой, а по нечётным – с другой, нацепил свои рваные носки, на специальный случай, не предполагающий снятие ботинок, и выбродил под  тусклый свет фонарей.
-- Если никуда не ходить, то можно было бы и на ботинках экономить, - предположил я вслух, но раз собрался и всем сказал, так уже пошёл.

   Пути господни неисповедимы, но, с великой долей уверенности, можно предположить, что, выйдя на улицу, когда-нибудь обязательно окажешься в метро. Точно так же, как  если пойти на кухню, то точно, почти наверняка,  для того, чтобы что-то съесть съедобное, а не наоборот. В метро стоило бы хоть иногда заглядывать, чтобы посмотреть на людей, да и на себя заодно показать камерам видеонаблюдения. Засветиться на экранах и напугать пенсионный фонд.

-- Доброе утро. Сегодня праздник иконы... – завывала постоянная старушка, отрабатывая милостыню от скуки или от скуки и  сумашествия... Она была на рабочем месте каждое утро, по крайней мере, я часто её видел.
 Все спешили мимо, в том числе по делам

  -- Наташа! – окликнул я свою старую знакомую на эскалаторе. Не в смысле старую, а в смысле, давно.
По недостоверным источникам, но, как будто, с её слов,
она до сих пор хранила мумию апельсина, которым я её угостил лет двадцать назад из, совершенно  добрых побуждений.
 -- Привет, - обернулась она, позволив себя догнать.
 -- Давно не встречала тебя, думала ты уехал...
 -- А чего это ты обо мне думала? – стало мне приятно.
  Мы ехали с ней в одном поезде, но в разных вагонах. В этом большой минус станций метрополитена, у которых два входа.
 -- Мы могли быть с тобой вместе на пять остановок дольше, - заметил я, в шутливой форме, как всегда стараясь быть учтивым, соблюдая дистанцию, в тоже время, совершая комплимент.
 Наташа посмотрела на меня своими разными глазами, которые можно было изучать долго и так и не понять, в чём их магнит. У неё была отличительная особенность – глаза разного цвета. Один серовато-зелёный, другой – зеленовато-серый.  Я, как мог, старался в них не утонуть, если использовать избитые штампы, тайком поглядывая   в сторону.
 -- У меня ещё и ноги разные, - заметила она моё интересное любопытство, как-то по-хитрому прищурившись.
 -- Одна правая, а другая левая? – попытался угадать я, стесняясь посмотреть, выдерживая театральную паузу, провоцируя ещё одну её улыбку.
 -- Чего небритый такой? – поинтересовалась она между каких-то своих мыслей. – Имидж меняешь или лезвия экономишь?
 -- Демонстрирую заинтересованным лицам, что седина, она уже в бороде...
 -- А беса пока удачно прячешь?..
 
  Мужчины выбирают себе женщину  по тому же принципу и из тем же соображений, что и машину – исходя из толщины кошелька и, каких-то там, ферросплавов. Все хотят дорогую и красивую и не хотят дешёвую и не очень, а ездить, даже если не надо, но хочется. Поэтому,  каждый раз, проходя мимо модели, что по карману, они, как бы, уговаривают себя, что это тоже машина, ничего себе так, но выполнять функции-то должна. И вот уже почти готовы к покупке. Следить за ней придётся, конечно, жалко ведь.  Лучше брать б/у, подержанную  с пробегом.  Мыкаться с ней придётся немало, зато бросить её не жалко, поцарапать там где. А если и угонят, так не велика потеря. А посмотреть на них можно спустившись в метро.

-- Прости, что ты сказал? Я из-за капюшона плохо слышала.
 -- Я молчал...

  Эскалатор вынес нас на поверхность, где раздавали бесплатные газеты, которые зрение не позволяло мне уже читать без очков, а  логика не видела в этом смысл.
 -- Ну, пока, - вспомнил я своевременно про свои дырявые носки, загнав своего омега самца поглубже в глубь.
 Это был ещё один урок того, что из дома в наше время лучше не выходить из дома, а  без денег особенно совсем.

 С утра всегда твориться всякая фигня. Неловкие моменты, ненужные встречи. Казалось бы, вот она, толпа людей, вот оно, настоящее одиночество. Ан нет.
-- Мужчина, - окликнул меня человек с гитарой, которого, в иные времена, я не мог бы не заметить, проходя подземным переходом. Спасибо, хоть не дедушка.
 -- Мужчина, вот вам денежка, возьмите. -  Мне протянули купюру.
 По инерции я её взял, ведь если дают – надо брать, как говорила моя бабка, оставаясь в недоумении, за что.
 Бывало, идёшь с работы, смотришь под ноги, насобираешь мелочи и думаешь – не зря на работу сходил. А тут? Непонятная ситуация.
Я поднял глаза от его рук, пытаясь понять мотив музыки, которой не было.

 -- Дима? – вырвалось у меня само собой, хотя раньше, если я и узнавал своих давних товарищей, никогда не признавался к ним. Хотя, они тоже грешили таким поведением. Похвастаться было нечем, а просто так – зачем?
 -- Вот, пою, танцую и раздаю деньги в переходах – ломаю стереотипы.
 Видно было, что он тоже меня узнал и, обратной дороги увернуться от встречи не наблюдалось.
 Он раздал последние купюры, что были в руке и мы пошли на  божий свет и свежий воздух из под искусственных ламп, тем более, что на улице было уже светло.
 -- Надеюсь, не на работу? – уточнил он мой маршрут.
 -- Нет, - не знал я, к чему или к счастью, забыв, куда шёл.
 -- Пойдём, посидим, поедим, - предложил он, не виделись столько лет, не стал он загибать пальцы.
 Мне стало неловко. Я вспомнил, что я в рваных носках и совсем без денег. Хотя, раздеваться,  понял я по косвенным признакам, всё-таки пока не предполагалось.
 Его хорошее настроение прибавляло аппетит и бодрее передвигало мои ноги.
 -- Ты почти не изменился, - просвистел у меня над ухом его комплимент.
 Мы зашли в какой-то сушильный ресторан и устроились поудобнее в дальнем тёмном углу за уютным столиком.
 -- Чего небритый такой? – поинтересовался Дима.  – Имиджмейкера сменил, или к джихаду готовишься?
 -- Лезвия экономлю, - пошутил я, хотя было просто лень.
 -- Жадничаешь?
 -- Я не жадный. Я – нищий. 
 -- Повезло тебе. Смотришь телевизор? Знаешь, сколько проблем у тех, у кого есть деньги?    То у пенсионера миллион украдут, то мошенники экстрасенсы обманут доверчивых      , то  больных заставят платить за бесплатные квоты. А тебя что – ты бы и рад быть  обманутым, да взять с тебя нечего.   Ты защищён со всех сторон. Я тебе просто завидую. А попробуй, выбери колбасу из такого многообразия. А так,  купил, на что есть и доволен этим событием. К тому же, протезы зубные на пенсии почти даром. Это ли не счастье, хочу я спросить тебя?
 -- Да. Это оно, - подтвердил я свои опасения.
 -- Что будете заказывать? – подошёл официант.
 -- У вас суши свежие? – спросил Дима.
 -- Только что плавали, - попался официант с чувством юмора. Чувствовался физтех.
 -- А можно прямо из Японии доставить?  - спросил Дима, чем вогнал его в ступор.
  -- У нас сейчас нет войны никакой? – Спросил он меня, одновременно набирая номер.
 -- А что? – усомнился я в его адекватности.
 -- Сейчас пошлём «сушку» за суши, - получился у него каламбур.  – Ты же не торопишься?
 -- Да нет. Куда мне? – дал я понять, что уже успел.
 -- Подождём. Одно крыло здесь, другое там.
  -- А как же нарушение границ? Опять будет шухер и возмущение. Международной общественности.
 -- Ничего. МИД отмажется. Скажет – инсинуации. Приведите доказательства. Туда-сюда.
 Мы стали чего-то ждать.

   breaking news
 -- Срочная новость  прервала трансляцию футбола на большом экране, божественной красоты, ведущая новостей.
-- В небе над Японией был сбит истребитель СУ-47 беркут. Катапультировавшийся лётчик пояснил, что хотел только забрать заказ суши и роллов. Наш МИД уже отреагировал на это обстоятельство, заявив, что Япония не имела право сбивать наш истребитель, ведь он залетел с абсолютно мирными целями.
  -- Ничего, - не расстроился Дима. – Сейчас они привяжут наш заказ к какой-нибудь  баллистической
ракете и отправят нам прямо сюда.
 -- Это невозможно, - возмутился официант.
Чувствовался физтех.
Мы переглянулись. Я, наконец понял, зачем нужно высшее образование, а Дима уже был готов наорать на физтех, в лицо официанту.
-- На поэтов и дураков не обижаются, - процитировал он кого-то, но точно не Ницше.
 -- Ты ещё и поэт?
 Тот сделал вид, что тоже не обиделся и пошёл к другому столику, угадав, что чаевыми тут уже не запахнет.
 -- Видишь? Не всё можно получить за деньги, - расстроил меня Дима.
 В принципе, я об этом слышал раньше, а теперь на себе проверил этот факт.
 -- Потребление – это рак души.
 -- Как звать-то тебя, друг?..


                3.

 Я вышел на улицу, не солоно на хлебавши, то есть, совершенно голодны, продолжив путь, куда шёл, с того момента, где он был прерван столь бесцеремонным образом.
  Очередь зашкаливала за пределы разума, желающих платить по счетам, долгам и штрафам. Очередь за продуктами была не такая большая. За шмотками её совсем не было. Вокруг них ходили патрули, словно выискивая свою одинокую жертву. Инстинкт подсказывал им, с кого ещё есть чего взять.  Что-то подсказывал.


  -- Можно мне вот эти калоши с бриллиантами? – подумал я сделать жене приятное.
  -- Возьмите вот, -  подала мне продавщица обуви  вместо пожалуйста. – Оригинальный цвет и дизайн.
 -- А почему на них нет бриллиантов?
 -- Они всё равно отвалятся, что вы придираетесь к пустякам?
  -- А у вас есть такие же, но без бриллиантов?
  -- Вы ещё спросите нарезать дырок без сыра.
Отсутствие мата выдавало в ней культурную женщину. 
Чувствовался факультет филологии или приближение того времени, когда за деньги  будем покупать не вещь, а воздух, под тем соусом, что всё равно не работает, зачем вам лишняя возня с доставками, ремонтами. Возьмите стиральную доску.

-- Пройдёмте с нами в участок, вы арестованы, - услышал я себе в спину, почувствовав, как тяжёлая рука легла мне на плечо.
 -- За что на этот раз? – робко спросил я, приседая.
 -- Вы сегодня встали не с той ноги, отбросили тень не в ту сторону, куда требует закон, пытались  не соглашаться с предъявленными обвинениями... Продолжать?
 -- Но я встал с той ноги, - попытался оправдаться я, допустив последнюю ошибку.
 -- Видите? Пройдёмте в участок.

 Очередь со штрафами молча косилась в мою сторону, медленно двигаясь к кассам...



                4.

  У меня была хорошая память. Она выбрасывала из головы всё, что не могло ей пригодиться в повседневной жизни, зато в ней всегда было место для тёплого пушистого кота и чашечки растворимого цикория. 
 Мы с котом жили уже долго на этом свете и, почти столько же, сколько ему, вместе, но  почему, никто не мог промяукать или сказать. Даже случайное наступление на кота, было всего  лишь, нетривиальное проявлением внимания к его персоне.
Поскольку делать в четырёх стенах ему было нечего, как правило, он лежал и думал, спасаясь от неминуемой жизни.  Или боролся со сном, до тех пор, пока сон его не побеждал. Причём, часто для своего возлежания он использовал  место, на перекрёстке половиков между кухней, комнатами и туалетом, из-за чего на него постоянно все наступали, особенно в темноте, но жизнь его ничему не учила или желание быть в курсе всего была приоритетной сама по себе.
  Я проснулся рано, как всегда и босиком выполз на кухню, протирая слипшиеся после сна веки, наткнувшись в связи с этим, на косяк.  Злая фея уже что-то варганила у плиты. Она, не смотря ни на меня, ни на что, выполняла свои функции, оправдывая своё существование в моей жизни.  Услышав возню чайника и других кухонных мелочей, туда пробрался и кот, ритуально вытянув спину, всем своим видом, заставляя меня открыть окно, в которое ему очень нужно было посмотреть, чтобы проверить,  ничего ли не изменилось со вчерашнего дня. Чувствуя об этом, я поддался его желанию, хотя за окном было ещё прохладно.  Кот сначала запрыгнул на табурет и стал жадно трогать носом, ворвавшийся в дом,  холодный воздух, пытаясь получить информацию издалека и понять, стоит ли собирать остатки лени и прыгать выше, или нет.

  Мысли околевали по одной... Видимо, от собачьего холода.