Непризнанный автор

               
                I
   В начале 80-х годов XX века мне было 21 год с небольшим хвостиком. Получив профессию медсестры и отработав 3 года в стационаре в нервном отделении, я решила кардинально изменить свою жизнь. Например, заняться литературой. И на литературном поприще сделать  блестящую, как цирковая арена, карьеру.

   Цирковая арена, в качестве сравнения, упомянута здесь мною, отнюдь не для красного словца. С 16-ти лет сердце моё зацепил сосед И. — всемирно известный, в будущем, семнадцатилетний дрессировщик лошадей. Настолько же известный дрессировщик лошадей, и настолько же дрессировщик, что и я — писательница, известная писательница. В будущем, разумеется.

  Чего проще, казалось мне тогда стать писательницей? Родной язык, он ведь всегда рядом с нами, с самого, так сказать, рождения. Как говорится: «С молоком матери…». Для того, чтобы стать музыкантом, необходимо получать музыкальное образование, а для того, чтобы стать художником — художественное. Чтобы стать врачом, притом, самым обыкновенным, необходимо было, для начала, шесть лет проучиться в медицинском институте и т. д.

  Будущий дрессировщик И., зацепивший моё сердце, с 16-ти лет, раскатывал по стране, с известной в то время, конной труппой Бориса Манжелли*. Наше сближение с И. случилось однажды вечером, в  то  время, когда казалось,  что И. вернулся  домой навсегда. Но вскоре он снова покинул родительский дом, а вместе с ним и  ветеринарный институт, куда успел уже поступить. Казалось, что, работа в конной труппе позволит  И. скорее  осуществить  его мечту стать дрессировщиком.

  Ждать будущего дрессировщика на берегу, было невыносимо. Будь я здоровой, то есть — не имеющей ограничений в движении, я рванула бы за будущим дрессировщиком, не задумываясь ни о чём, ни на одну секунду. Рядом с ним, я могла бы работать и, в качестве конюха, например. К сожалению, или к счастью - это было невозможно. С детства я имела ограничения в движении,  попросту - была инвалидом, подобная работа  не соответствовала моим физическим возможностям. В отличии от работы писателем.

  Вот тогда-то и возродилась у меня в голове идея стать писателем. Тем более, что несколько стишков у меня уже было написано. В школе — про дружбу Маркса и Энгельса, потрясшую меня в  частности тем, что Энгельс, после смерти  друга, разбирал трудночитаемые рукописи Маркса и готовил  их к публикации. Работая медсестрой в нервном отделении, я  написала несколько стихотворений на тему хрупкости жизни,  близости смерти и равнодушия окружающих к чужому страданию.

  Почему я пишу «возродилась» про идею стать писателем? Да потому что когда-то в детстве такая цель у меня в голове уже была поставлена как цель №2 или план «Б». Целью №1 или планом «А» с 3-х моих лет была мечта стать врачом, которую, заметьте, я начала осуществлять.

  Итак, сказано-сделано. Я  нашла тетрадку со стишками и показала их Софье Давыдовне Лазоватор* — врачу-невропатологу, с которой мы  работали в одном  отделении. Софья Давыдовна передала  стишки известной журналистке из "Вечернего Омска" и постоянной пациентке нашего отделения. Известная местная журналистка в ближайшее время назначила мне встречу.

  На встрече с журналисткой в Доме Печати, выяснилось, что вначале она не могла припомнить о какой именно Танечке (моё имя) шла речь в разговоре с Софьей Давыдовной, поэтому очень удивилась, увидев меня.
— Я думала, что речь идёт о какой-то глупой девочке — сказала она мне, возвращая  мою 12-ти листовую тетрадку с несколькими моими корявыми  стишками, записанными от руки.

  Несмотря на это нелестное мнение о моих стишках, известная местная журналистка сообщила мне о существовании в нашем городе литературного объединения (литобъединения), о месте его базирования, о дне и часе встреч будущих поэтов и писателей с его руководителем — настоящим местным поэтом Новиковым*.

  В ближайший не то вторник, не то четверг,  я была в литобъединении, расположенном в том самом Доме Печати, по проспекту К. Маркса, где встречалась я с журналисткой из «Вечернего Омска». И с этого дня в моей жизни появилось следующее движение навстречу  литературной карьере.
Самым главным своим приобретением в этом литобъединении,  считаю знакомство со своей ровесницей Ириной М.* - восходящей звездой на поэтическом небосклоне Омска. 

  В дальнейшем – близкой моей подругой на долгие годы. Ирина, будучи по профессии художницей, имела интригующую внешность, но главным в ней, для меня, были её профессиональный подход к писанию и  внимание к моей, более чем, скромной персоне.

  В ближайшее время, после нашего знакомства, Ирина пригласила меня в гости. У неё была настоящая печатная машинка, а также 96-ти листовая тетрадь, куда она вклеивала листки с десятками своих отпечатанных и пронумерованных стихов. Кроме того, Ирина играла на гитаре и пела. Вместе со своей подругой  она  готовилась выступать на конкурсе «Авторской песни». А ещё Ирина писала прозу и хорошо знала современную отечественную и зарубежную поэзию. Не на пустом месте  она строила свои грандиозные планы на жизнь в литературе. В отличие, скажем от меня, левой ногой, написавшей с  пару-тройку  заурядных стишков.

  Мои приобретения в литобъединении, которое я посещала, с перерывами, не один год,  знакомством с Ириной не ограничивались.
«Под занавес», правда», в начале 90-х годов, через остатки былого объединения уже под руководством Т. Четвериковой*, состоялась публикация одного-единственного стихотворения в альманахе «Иртыш» — с выплатой гонорара, которого хватило бы ровно на половину стандартной плитки шоколада. И, приблизительно в то же самое время случились публикации в сборниках медиков «Муза в храме медицины» и «Муза в белом халате».

  Это произошло благодаря тому, как другая местная журналистка, работающая на радио Нина Георгиевна Смирнова*, незадолго до этих событий, к 8 марта сделала  на радио материал обо мне, где я прочла два своих стихотворения. С Ниной Георгиевной Смирновой мы познакомились через наших детей, посещавших одни и те же детские сады.

  В литобъединении состоялись и другие знакомства, которые также сыграли важную роль в моей жизни. Так, например, у меня там появилась подруга Елена*. Елена не писала  стихов, она работала  библиографом и поэтому самые новые и самые лучшие книги я читала благодаря ей.

  Благодаря Елене, я научилась также многим чисто практическим вещам. Например, делать вкусную начинку для пирогов из моркови. Но самым ценным в нашей дружбе было то, что Елена относилась к категории ценителей прекрасного, в литературе, в частности. По мере своих возможностей, Елена покровительствовала мне и таким, как я.

                II


  Но, как говорится: «вернёмся к нашим баранам», то есть к началу повествования и к началу 80-х годов.  И. забрали в армию. В каком-то из  армейских писем 2 года службы, будущий дрессировщик и, где-то, как следовало из писем - поэт, написал мне, о том, что он ничего не имеет против нашего семейного союза. Написал И. об этом так как- будто я  сделала  ему предложение. Добавив к написанному, что, «о любви» ко мне, речи быть, не может, поскольку «однажды он уже любил и  полюбить  ещё раз не надеется» (в свои 20 лет!).

  Понятно, что сделанное таким образом «предложение» показалось мне оскорбительным, и я незамедлительно ответила:
— Нет! —
В ответ на свое «нет», получила письмо о том, что «предложение» мне делалось «спьяну» и что теперь уже ничего изменить нельзя:
— Прощайте!…Ваш друг Онегин! Он же — И.-

  Будущий дрессировщик, дослужил в армии и не вернулся в наш город, в связи с женитьбой на девушке, с которой вместе работал, и которая раньше меня успела от него забеременеть. О чём мне в ближайшее время,  стало известно от наших общих соседей.

   В то же самое, примерно, время, в нашем медицинском институте открылось вечернее отделение на лечебном факультете для людей со средним медицинским образованием. Это время совпало также и с тем временем, когда я отработала уже 3 положенных года для отработки после окончания училища. Я узнала о том, что вечернее отделение открылось совершенно случайно, ровно за  день до окончания приёма документов и, соответственно — за четыре дня до первого вступительного экзамена.

   Не могу еще раз  с благодарностью не вспомнить, имя Софьи Давыдовны Лазоватор. Именно она, в считанные минуты, сделала мне, тогда уже уволившейся из нервного отделения, медицинскую справку для поступления в вуз.
В поликлинике справку пришлось бы делать не менее, чем неделю, а у меня был всего один день (последний) для того, чтобы сдать документы и 3 дня — для подготовки к первому экзамену, который, к тому же, необходимо было сдать на «отлично», чтобы тут же начинать считать себя студенткой, по праву, данному мне моим красным дипломом медицинского училища.

  Первым экзаменом, на моё счастье, была биология. Мне удалось сдать биологию на «отлично», и я стала студенткой медицинского института вечернего отделения. А следом я устроилась  медсестрой в  только что, сданную в эксплуатацию новую стоматологическую клинику – базу стоматологического факультета мединститута.

  Работа, учёба, занятия в литературном объединении заполняли всё время и отнимали все мои силы. Я вставала в 6-ть часов утра и приезжала домой в 23 часа. Все выходные проводила за подготовкой к занятиям. А ещё ведь писались стихи…
Однажды мои стихи были опубликованы в многотиражной газете медицинского института «За медицинские кадры», в её «Уголке» лирики. Не сами, по себе, конечно, эти стихи были опубликованы. Помогла  — ассистент кафедры детской стоматологии Галина Григорьевна Иванова*, на которой я работала. Она взяла мои стихи и унесла их в редакцию газеты мединститута «За медицинские кадры». Публикация стихов в газете, произвела настоящий фурор.

  На меня обратил внимания сам профессор Леонтьев*, возглавлявший в то время кафедру, на которой мы с Галиной Григорьевной работали. Кстати, неожиданно для всех нас, профессор Леонтьев оказался большим любителем и знатоком поэзии, начиная С Сафо.* Неизвестные молодые люди — студенты дневного отделения мединститута вдруг  резко захотели со мною познакомиться.  Но некоторых читателей мои стихи оскорбляли, и эти читатели писали об этом в редакцию газеты гневные письма. Кто-то из группы, где я училась, меня вдруг зауважал…

  Я не была готова  к такой славе, к тому же я сильно уставала от непомерных для меня физических нагрузок. Путь к профессии врача мне  начинал казаться долгим и скучным. Несколько разных химий, анатомия, философия… Я начала подумывать о том, не бросить ли мне всё это и не отдаться ли целиком писательской карьере. Начала пропускать занятия, в институте, чтобы часами напролёт слушать литературные опусы своей подающей надежды подруги Ирины М. В результате появились долги по  предметам.

  Со многими из этих долгов я более или менее легко справилась к концу учебного года, долги по анатомии, пришла отложить на осень.
Летом, в свой отпуск, через 3 года после предыдущего,  приехал И. - будущий дрессировщик,  будем думать, навестить родителей. После застолья с родственниками,  И. дал о себе знать, условным броском  камушка в моё  окно. Я вышла. Мы пошли с погулять, а, спустя некоторое время, встретили  соседа  В., который уезжал в командировку и оставлял  нам ключи от своей квартиры.

  С этой ночи, было решено, что И. , по возращению из отпуска, окончательно уходит от жены, на которой, по его утверждению, он женился «по залёту» (на 6-м месяце беременности), и  затем приезжает за мной. Оставшуюся часть отпуска мы проводили вместе, на глазах его родителей и наших общих соседей.
Спустя месяц после окончания отпуска и отъезда  будущего дрессировщика – в октябре, я поняла, что беременна. Тут же решила не возвращаться к оставшимся в мединституте  долгам по анатомии, вернувшись к  идее сделать блестящую, как цирковая арена, карьеру писателя. Ведь писать можно было, находясь с И. в каком угодно городе.

  О беременности И. сообщила в письме. Не дождавшись ответа, позвонила по межгороду. Узнать о том, в каком городе И. находился, большого труда мне не составило. Его родители жили по соседству. В состоявшемся  телефонном разговоре, И. буркнул, что как   обещал он мне, так и приедет...к Новому году. Приехал И., когда нашей родившейся без него дочери, исполнилось 1 год и семь месяцев. Действительно к Новому году.

  История с обещаниями приехать навсегда, быть с нами, и с неисполнением этих обещаний длилась приблизительно 3 года. Через 3 года, я разорвала отношения с несостоявшимся дрессировщиком и отцом моей дочери, получившим, кстати сказать, развод. Только мне это уже перестало быть интересным. За год нашего с И. общения в ожидании его развода, стало понятным главное – И.- необязательный человек.

  Я разорвала с ним отношения и  поступила в университет на гуманитарный факультет, чтобы получить высшее образование и стать, во всех смыслах, успешнее.
Совмещать работу с воспитанием ребёнка, с обучением в университете, с творчеством даже с моими ограничениями по здоровью, оказалось возможным. Мои лучшие стихотворные произведения, в том числе и детские, были написаны именно  в этот период жизни: от  моих 24-х до 35-ти лет. То есть, именно тогда, когда и физически и материально дочь, практически, была  на одних моих руках. В 1995 году, я закончила университет, и приступила к работе в школе учителем истории.

 Зато к началу 2000-м, к 40-ка своим годам, я потеряла некоторую часть здоровья и  почти забыла о том, что когда-то мечтала о карьере писателя. Я забыла  почти также и о том, что было  сделано мною для этого. А время, между тем, для мечтателей, мне подобных, изменилось к лучшему. Так, по крайней мере, казалось.

                III

   В 2000-е  годы XX  века появились новые возможности. Например, компьютеры. Например, возможность публикаций в обход чьему-то дозволению.
В советское время, чтобы опубликоваться, где бы то ни было, необходима была добрая воля на то редакторов и цензоров. Теперь оказывалось достаточным  желание автора и наличие у него  денежным средств. Притом не настолько уж больших.

   На,  мало кому, известных поэтах, стали  зарабатывать полиграфические центры, вузовские издательства и  типографии. Ну, конечно, и те немногие, кто стоял во главе теперь уже двух, а не одной, как в советское время, писательских литературных объединений. «Первыми ласточками» стали первые, изданные за свой счёт книжки, моих собратьев и сосестёр по перу, так называемый, самиздат.

   Один из местных поэтов*, на которого смотрели как на графомана, на деньги от наследства   издал свою первую книжку стихов, которую сам затем успешно продал. И успел. Кстати, стать членом Союза Писателей.
Через типографию издала первую свою книжку стихов моя знакомая — преподаватель из медицинского училища Э. Горская*. Стихи она стала писать, после 60-ти лет, и, как многие люди в этом  возрасте,  хотела сохранить  написанное по разным поводам более надёжно, а именно - в книге.

   Друзья набрали её текст на компьютере, сбросили его на дискету. Дискету моя знакомая отнесла  в  типографию, где за её деньги её первая книжка стихов и была издана. Опыт этой моей знакомой с её первой книжкой, по-настоящему, интересен, ибо книжка эта не только была издана,  автор успешно её распродала и с торицей окупила сделанные в неё  денежные вложения.

  Вторая «ласточка» с вестью «прилетела» от известной местной поэтессы и сотрудницы местного издательства Т. Четвериковой, последние годы возглавлявшей остатки литобъединения. Той самой, которой я обязана своей единственной гонорарной публикацией стихотворения «Я столько лет тепло и свет напрасно излучала»*.

   Но продолжим со «второй», так сказать, «ласточкой». Итак, после череды историй с «первыми ласточками» Т. Четверикова собрала нас, своих немолодых уже подопечных, по преимуществу — женского пола в ДК Звёздный* на какую-то юбилейную дату несуществующего почти литобъединения, за прилично накрытый стол, что само по себе, в те около 2000-е, было удивительно.
Большинство из нас продолжать жить тяжело: выплаты зарплат, пособий и пенсий всё ещё задерживали.

   За столом много говорилось о гениальности отдельного лица, среди нас находящегося, по мне — совершенно посредственного. К слову сказать, папа этого лица, возглавлял некогда областную профсоюзную организацию. Говорилось за столом также и о том, как хорошо было поэтам жить в советское время, потому, что регулярно звонили из газет и просили дать  Четверякову что-нибудь, «из поэтического», для последней странички.

  Это воспоминание Четвериковой задело меня особенно сильно, поскольку к  публикациям в газетах через неё, в то хорошее для поэтов время,  я  отношения, почему-то, не имела.

   К концу юбилейного застолья, Т. Четверикова сообщила, что затевается издание коллективного сборника стихов под названием «Бабье лето». Т. Четверикова просила нас принести для этого сборника  лучшие свои стихи, над которым она будет работать в качестве составителя. Ясность, о том, что издание затевается на коммерческой основе, была внесена сразу. Желающих опубликоваться в этом сборнике было много, по словам Т. Четвериковой, но ей хотелось качества, которое в наших стихах, по её мнению, имелось.

   В свете, выше сказанного о советских временах, подобное предложение  мне казалось обидным. Человек, который, в своё время не дал мне ни одного шанса, стать известной читателю, теперь хотел  зарабатывать и на моих «качественных стихах».

  Через пару лет, после застолья в ДК Звёздном, в 2001 г., за свой счёт в издательстве одного из наших местных вузов, издала первую книжку своих стихов, моя старинная подруга Ирина М*. Помню расстройство её относительно споров по фотографии к этой книжке, которая редактору казалась неудачной. Помню разочарования Ирины по поводу изданной книжки, в которой оказалось четыре опечатки и испорченные ризографом, её замечательные гравюры.

   В 2003 году, имея на руках 3000 свободных рублей, имея  компьютер и умея им пользоваться, я решила вложить эти деньги в издание ста экземпляров первой книжки своих стихов под названием «Бы»*. Идея книжки, её подоплёка, посвящения, иллюстрации и сами произведения, были оригинальными и адресными. Учёт политической конъюнктуры, уроков Дейла Карнеги и многих других, не менее ценных книжных уроков, казалось, должны были мне обеспечить признание.

   Должны были, но — не обеспечили. Хотя также, как и в случае публикации моих стихов в многотиражной газете «За медицинские кадры», я подверглась  вниманию со стороны отдельных лиц. Притом лиц не последних в обществе, а именно – родственников одного покойного депутата*. Это внимание показалось оскорбительным: «хотим на неё посмотреть».

  В библиотеках, в школах, в училищах и в Детских домах не отказывались от принятия в дар моей книжки и даже обещали пригласить на встречу с читателями. И за единственным исключением — не приглашали. Везде ждали, для встреч с продажами, Т. Четверикову — члена Союза Писателей, завотделом в издательстве с командой лиц к ней приближенных.

  Кое — в — каких библиотеках и учреждениях я заводила разговор об организации презентаций с моей возможной оплатой. Скажу одно: это не помогало. Кто я, для них была такая?

    Презентация моей книги «Бы», в библиотеке для слепых в ряду презентаций книг других писателей этой библиотеки, прошла весьма посредственно. О продаже книги речи идти не могло. Никто не понял  тогда там, да и в других местах, стоимости книги 30р. за один экземпляр, хотя это была себестоимость изданной книги.
Дело в том, что одни авторы этой библиотеки издавались за чей-то счёт, и у них не было необходимости тратиться самим и соответственно-возвращать потраченное.
   Другие, в принципе, не ставили себе цели зарабатывать на своих книгах. Что касается меня, то подарив библиотеке несколько экземпляров своей книжки, рассчитывала что-нибудь также и продать.

   Самым большим потрясением после издания  книжки, для меня был тот факт, что книжные магазины в нашем городе, за исключением магазина на улице Ленина и магазина на проспекте Мира, работали исключительно с московскими и питерскими издательствами. Магазин на улице Ленина, делавший исключение для авторов-одиночек, вроде меня, готов был принять на свои полки один экземпляр книжки для пробной продажи. Магазин на проспекте Мира принимал небольшое количество экземпляров на определённый короткий срок с последующим увеличением комиссии за предоставленное место.

   Каюсь, на тот момент времени, я не знала, как обстоят дела в сфере продаж подобной литературы  и этой возможностью я  пренебрегла. Мне казалось тогда, что достаточно попасть книге на глаза покупателю и, вуаля, продажи начались. Мне казалось нелепым через день да каждый день кататься в центр города для того, чтобы узнавать продалась ли моя книга и если продалась, то только в этом случае везти  ещё один экземпляр. И так действовать до той поры пока, как говорится пока либо «ишак <не> сдохнет», либо «падишах<не> помрёт».

   Спустя четыре года, после издания первой книжки, в 2007 году, я издала за свой счёт ещё 3 небольших книжки: баллады «С любовь-you», детские стихи «Там сугроб на дорожке» и рассказы «Боливаркина…», общим тиражом 90 экземпляров. Эти книжки постигла, примерно, та  же участь, что и первую мою книжку. Та же, да не та. Будем благодарнее.

    Состоявшиеся презентации этих книг в районной библиотеке имени К. Маркса и  в Литературном музее имени Ф. М. Достоевского плюс несколько проданных экземпляров книг в музее и в магазине на проспекте Мира, ничего в моей творческой судьбе не изменили. Не говоря уж про пополнение кошелька. Почему?

   Коротким ответом на этот вопрос будет следующее. Как-то ко мне на платную консультацию пришла молодая талантливая, и не из бедной семьи, поэтесса. Ей хотелось знать моё мнение о своих стихах и о возможных своих карьерных  перспективах. Я посоветовала молодой поэтессе не терять время на походы с рукописью за одобрением к кому бы то ни было, а найти деньги и издать книжку своих замечательно сделанных стихов.

  На презентации в музее им. Достоевского, куда я пригласила и ту самую молодую поэтессу, узнала, что тратиться на издание собственного сборника стихов она не стала. И потому не стала, что по  её стихов не одобрили местные титулованные поэты и поэтессы, а ей нужны были гарантии  сбыта и т. д.
Забегая вперёд, скажу также, что самиздат обречён, если за ним не следует коллективная работа издательства: редакторов, корректоров, дизайнеров, верстальщиков, служб продвижения и т.д.



                IV

  Следующим шагом на пути к писательской карьере, стал для меня выход к интернет-читателю, через появившиеся крупнейшие национальные литературные порталы: стихи.ру и проза.ру. Там, в более, чем в миллионной аудитории, таких же авторов, я начала публиковать свои поэтические и прозаические произведения. К тому же на этих порталах, каждому произведению присваивалось уникальное свидетельство о публикации, призванное защищать авторские права.

  У меня появились читатели, в основном, среди тех, чьи произведения публиковались там же, но не являющихся ни друзьями моими ни знакомыми, ни родственниками. Появились и отзывы, хотя и не всегда по существу и не всегда доброжелательные.

  С момента издания первой книжки прошло тринадцать лет, с момента издания последующих книжек — девять лет. На начало 2016 г., в книжном шкафу, на одной из полок, остаётся приблизительно 30%, не пристроенных никаким образом, книг. Интерес к написанному мною вчерне роману и другим прозаическим текстам, не говоря уже о писательской карьере, в целом, у меня, пропал. И это не удивительно: мне 56 лет а я — мало кому, о чём говорящий автор.
После смерти мамы, ближе к концу 2014 года, в связи с мыслями о том, что я смертна, и что пора бы мне уже подумать о душе, я колебалась между решениями: « выбросить всё» и «привести в порядок». Решение «привести в порядок» оказалось более отвечающим моему характеру. Сказано-сделано.
В том, что касается оставшихся экземпляров книг, то бОльшую часть из них я отправила в Книжную Палату для размещения книг в крупнейших библиотеках. Оставшиеся книги попросила дочь, чтобы она по примеру дедушки Крылова раздала книги  на моих поминках, вместе со всем тем, что принято раздавать в таких случаях.
На этой ноте заканчивать свой опус на тему непризнанного автора не хочу. Есть одно, для этого, весьма, немаловажное обстоятельство. В 2015 году у меня, как и у тысяч других авторов в нашей стране и за рубежом, появился ещё один шанс в лице совершенно удивительной онлайн-издательской платформы Ридеро*.

  Для начала Ридеро, представило мне, своему лицензиату, возможность бесплатно издавать электронные книги с их последующим размещением в крупнейших интернет-магазинах и электронных библиотеках. Затем, за свой счёт — издавать аудиокниги, бумажные книги, принимать участие в крупнейших международных выставках и т. д.
На издательской платформе Ридеро, в течение 2-х лет (2017-2018гг.), я подготовила и  издала за свой счёт 2 аудиокниги к 2-м электронным своим книгам и 3 печатные книги, общим тиражом 50-т экземпляров. В этот же период времени я приняла платное заочное участие в 20-й Международной книжной выставке нон/фикшен в Москве. Стоили мне все эти возможности,  приблизительно,  30 000 р. Итог?

  Несколько электронных книг, в час по чайной ложке, продались через интернет-магазины. Если точнее, то за   4-е года  сотрудничества с  Ридеро, было продано  138 экземпляров электронных книг и аудиокниг на сумму авторских отчислений (роялти) 104 рубля.  При этом, бОльшая часть «проданных» книг, согласно представленной Ридеро статистике, продалось за 0 р. и почему-то именно в те периоды продаж, когда электронные книги  можно было скачать  за 0 р.
 Ну, если относительно электронных книг  0 р. роялти объяснимы, то  0 р. в отношении     аудиокниг, изданных за мои 7 000 р. и не могущих стоить в магазинах ниже 49 р. за одно скачивание, по меньшей мере, вызывали вопросы. В процессе разбирательства со службой клиентской поддержки  выяснилось, что  когда, за электронные книги  я соглашалась получать  0 р., то и с одноимённых аудиокниг  мне причиталось 0 р., поскольку отдельно на аудиокниги никаких соглашений по роялти не составлялось.  В то время как другие участники  продажи получали с сумм  не ниже 49 р.

  В том, что касается  печатных книг, то 7-мь экземпляров в 2018 году купили на выставке (1экз), мои знакомые и родственники, всего на сумму 700 р. Но, в целом, сижу там, где сидела, хотя интерес к изданному мною, судя по статистике в Ридеро,  подрос. С 0 р. до 104 р.  за 4 года и 30 000 вложенных мною  рублей.
Для меня этих результатов достаточно, чтобы не откликаться  более ни на какие,  и того соблазнительней, платные предложения от Ридеро. Почему? Потому что таких денег, чтобы ожидать, ощутимого результата, у меня нет. Или я не хочу спустить имеющееся средства на пустое, и  затем подыхать где-нибудь под забором.

  Есть предложения, но, на  счёт этих предложений  нет вдохновляющей статистики.  При этом, известно, что можно потратить уйму денег на продвижение, а успеха так и не поиметь. Почему? Да потому что или есть, или нет качество текста, или есть, или нет востребованность  книги, или есть  успех    продаж или его нет, или тебе удаётся контролировать продажи, или нет.

  Для того чтобы это проверить необходимо выложить, на профессиональное издание книги (с редакторами, корректорами, дизайнерами), от 100 000 р. за 50 экземпляров 250-ти страничной книги в мягкой обложке.  А далее выложить от  4000 р. до 80 000 р. за пакеты продвижения, действующие от  1 недели до 1 месяца, с охватом аудитории от 200 до 800 000 человек, своими силами или при помощи продвигающих служб. Ну и потом – за дистрибуцию и за выкладку книг в реальных магазинах и торговых точках.

  Приняла я участие стихами и прозой также и в платном «Каталоге современной литературы» через литературные сайты стихи.ру и проза.ру, как бы для знакомства издателей с творчеством поэтов и писателей. Об этом можно сказать только то, что редакция «Каталога…», в моём случае, сделала всё, чтобы в издательствах, которые их купили (если купили) интерес ко мне, как к автору, не возник вообще.

  Каждая страница текста первоначально в раздельных сборниках стихов и прозы стоила 1000 р. плюс доставка каждого экземпляра по 300р. Прозу пришлось сокращать и перед каждым сокращённым текстом я написала: «В сокращении». А далее редакцией «Каталога…» было принято решение расположить мою прозу в сборник со стихами от сайта Стихи.ру. Меня об этом спросили, спросили также и о том сколько в этом случае посылать мне экземпляров «Каталога…» (один или два?).

  Я согласилась на размещение прозы вместе со стихами, а также согласилась на два экземпляра. В итоге получила два совершенно безобразных с точки зрения того, чтобы меня кто-нибудь заметил, экземпляра «Каталога…». В «Каталоге…» присутствовали одни стихи, это-раз, а во-вторых, вместо слова «в сокращении» в скобках перед текстом сокращённой мною прозы стояла сноска у названия, указывающая внизу страницы на это самое сокращение.

  Довершала всё это — страница без текста за мою 1000р и по отдельности упакованные и отправленные в один мой адрес, экземпляры. Каждый экземпляр за 300р. Про обещанные призовые баллы? Вначале их заныкали, затем — вернули. Но осадочек остался.

  О грустном достаточно. Мне хотелось бы, упомянуть про бесценные бесплатные вебинары, устраиваемые сотрудниками Ридеро для своих авторов и другие качественные бесплатные возможности. Это вебинары, посвященные бесплатному продвижению книг. В том числе, посредством краудфандинга, посредством литературных бесплатных конкурсов, обзоров (бесплатных и платных), толстых литературных журналов, литературных резиденций и возможностей бесплатных фотохостингов.

  На вопрос о том, преуспела ли я на пути к карьере писателя с помощью современных коммуникаций и возможностей? Отвечаю:
— Нет —
По крайней мере, на пути к блестящей карьере, если иметь в виду, что мой сорокалетний путь к писательству, привёл только к одному ощущаемому результату — я научилась быстро и прилично писать.

  Притом, главным образом, благодаря, 8-ми годам предпринимательской деятельности, когда мне приходилось писать по нескольку курсовых или дипломов в месяц, за неуспевающих это сделать, студентов.
Но жизнь  продолжается.

  Впереди у меня налаживание контактов со СМИ, краудфандинговый проект, литературные конкурсы, толстые литературные журналы, но главное — поиск нужных людей, в интересующей, меня, издательской сфере.
Для справки: авторское право  действует 70 лет. Возможно, повезёт дочери, возможно внукам…

  (31.10.11-14.03.2016- 24.06.2019. 13-16.01.20 -04.02.2020).


Рецензии
Неплохо бы представить список - кем не признан...

Ан Леере   23.03.2016 21:10     Заявить о нарушении
Вы, Ан -шутник, или историк? " А Вас я попрошу назвать всех поимённо...". Список составить будет нетрудно. Не так много лиц через которых мы, я,в частности, шла. По жизни сделала вывод, правда, поздно, что если нет толку в одном месте нужно идти в другое. Кстати, в советское время - это было проблематично.

А вообще, если нам надо пройти самим или протолкнуть людей, от которых мы зависим,зачем нам все прочие?Это фигурально. Спасибо и всего Вам доброго,

Татьяна Ларионова   24.03.2016 06:13   Заявить о нарушении
Ну не признан! И что?

Ан Леере   24.03.2016 08:34   Заявить о нарушении
И кому что.

Татьяна Ларионова   24.03.2016 08:38   Заявить о нарушении
Ни денег, ни славы, ни возможностей, которые они предполагают. А что касается тех, кто потребляет чтиво, формирует общественное сознание, то как знать чего лишается или не приобретает потребитель.

Татьяна Ларионова   25.03.2016 07:35   Заявить о нарушении
Список предполагает деньги и славу... Сильно... Действительно список непризнанных... "гениев"... Кто оплатит... банкет?

Ан Леере   25.03.2016 19:50   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.