7 Севастопольская морская школа 14 05 1971

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава

7. Севастопольская Морская школа ДОСААФ. 14 мая 1971 г. 


Фотоиллюстрация: А.С. Суворов. 18 лет. Май 1971. Морская школа ДОСААФ г. Севастополя.

Источники данных:



Моя личная подготовка к сдаче курсовых задач «К-1» и «К-2», то есть допуска корабля к самостоятельному несению боевой службы с боевым оружием на борту в боевом походе, началась утром в пятницу 14 мая 1971 года в Севастополе ровно за шесть месяцев до начала службы на Дважды Краснознамённом Балтийском Военно-Морском Флоте.

Я и ещё один молодой работник нашего Севастопольского Морского завода имени Серго Орджоникидзе, получив соответствующее разрешение начальства и пропуска у табельщиц, почти одновременно вышли за проходную завода, вместе сбегали в наше заводское рабочее общежитие на улице Дзержинского, 53, забрали из сейфа коменданта общежития Капитолины Мелентьевы наши военные билеты и поспешили на остановку троллейбуса у памятника-барельефа матросу-герою первой обороны Севастополя 1854-1855 гг. Петру Марковичу Кошке.

Нам предстояло на троллейбусе проехать по улице Героев Севастополя вокруг нашего завода, мимо железнодорожного вокзала, подняться по корабельному спуску до площади Ушакова, а там пересесть на троллейбус, который должен был увезти нас по улице Гоголя на проспект Генерала Острякова к дому номер 15, где располагалась Морская школа ДОСААФ города Севастополя.

Мы ещё в троллейбусе заметили на задней площадке двух весёлых молоденьких девчушек, которые весело чирикая, вскочили перед нами на ступеньки трамвая, тряхнув перед нами подолами коротеньких юбочек и гладкими икрами стройных ножек.

Мы с новоявленным другом переглянулись и тоже поспешили встать рядом с этими весёлыми девушками.

Девчонки смело поглядывали на нас и прыскали смехом, о чём-то шептались, стреляли в нас взглядами и снова заговорщицки щебетали. Мы с другом сначала делали вид, что нас это не волнует, но это было не так.

Нам обоим в этот погожий майский день было не до смеха, потому что, видимо, весенние гормоны брали верх. Нам ужасно хотелось познакомиться с этими девчонками, потискать их, прижаться к ним, воспользовавшись качкой и толчками троллейбуса на ухабах.

Погода в этот день была ясная, солнечная, воздух прогрелся до +21°С и у нас было самое радужное весеннее настроение.

- Куда едете, девушки, - осмелился спросить девчонок мой товарищ.

- На Кудыкины Горы! – весело ответила одна из девчонок, и они опять глупо засмеялись. Они почему-то всё время потом только и делали, что глупо смеялись…

- И мы туда же, правда Сань?

Я опешил от этого «Сань» и ничего не ответил. На веки вечные этот парень перестал мне нравиться.

Я внезапно успокоился. Всё моё волнение и сырость ниже живота прошли и я просто с интересом, любопытством и превосходством уравновешенного человека наблюдал за его потугами и попытками познакомиться с этими глупыми хохотушками.

Мой друг отчаянно делал попытки приблизиться к девчонкам, «закадрить» их, обращался ко мне взглядом и словами за помощью и поддержкой. Я отвечал ему «в масть», подыгрывал ему, но сам не пытался с девчонками заговорить, а тем более «пообжиматься».

Наконец девчонки смилостивились и разрешили моему «другу» приблизиться к мним, встать рядом, как бы случайно прикасаться к их телам, бокам и грудкам.

Конечно, мне было завидно, моё желание вновь вернулось ко мне со всей силой и энергией молодости. Конечно, мне тоже хотелось прикоснуться к молодым упругим телам девчонок, которые зримо и отчётливо бугрились острыми выпуклостями сосков под тканью девчачьих бюстгальтеров…

Мой товарищ и я уже почти полностью забыли для чего и куда мы едем, настолько мы были поглощены смехом, улыбками и взглядами весёлых девчонок.

Мой товарищ, поглядывая на меня, что-то начал шептать на ухо то одной, то другой девчонке, а те – бросать на меня любопытные взгляды.

Я не знал, что обо мне «плетёт» этот парень, но чувствовал, что это не к добру.

Наконец, одна из девчонок обратилась ко мне: «Вас Александр Сергеевич зовут?».

- Да, - ответил я и грозно посмотрел на болтуна.

- А фамилия ваша какая? – вновь спросила девушка. – Я вас где-то уже видела. Вы где-то выступали.

- Может быть, - ответил я максимально независимо.

- Александр Сергеевич! – со значением произнесла другая девушка. – Может быть вы «Пушкин»?

- Нет, - не вытерпел мой настырный «дружок». – Он Суворов.

- Суворов, точно? – переспросила девушка, а вторая согласно закивала головой. – Точно, это он. Я вспомнила.

- Ну и что? – с вызовом спросил я девушек и своего товарища, о котором пожалел, что поехал с ним в одном троллейбусе.

- А то, что вы какой-то неразговорчивый и невесёлый, - ответила первая девушка. – Ваш друг говорит, что вы просто обожаете молоденьких девушек. Он говорит, что у вас десятки, сотни знакомых девушек и все от вас без ума…

Я не просто обомлел, но сначала застыл, а потом вскипел от такого нахальства моего «друга»…

- Это правда? – спросила меня вторая девушка, и её взгляд вдруг стал не насмешливым, а строгим.

- Нет, конечно, - ответил я. – Я с девушками робок и застенчив, и у меня пока нет никакой девушки.

- Врёт! – убеждённо сказала первая девушка. – Такого не может быть. С такой фамилией, именем и отчеством, такого быть не может.

- Хотите, верьте, хотите – нет, но это так, - ответил я и улыбнулся…

Весь оставшийся путь мы шли и ехали на следующем троллейбусе уже вместе и даже «под ручку». Это я первым предложил второй серьёзной девушке руку, когда мы выходили из троллейбуса, а потом она уже сама доверчиво вложила свою руку мне на изгиб моей руки.

Сбылось то, о чём я мечтал весь путь от Корабельной стороны до площади Ушакова и теперь моего бедра касалось бедро, а моей руки жгучим ощущением касалась талия моей спутницы.

В следующем красивом современном троллейбусе чехословацкого производства «;koda 9Tr» мы уже сидели на сиденьях по парам. Я с горячим волнением ощущал бедром ответный жар бедра моей девушки…

Так мы ехали до остановки «Техническая библиотека» на проспекте Генерала Остряков, вышли, перешли по переходу двух полосную проезжую часть проспекта и пошли к зданию севастопольского ДОСААФ.

Странно, но вместе с нами из троллейбуса вышли ещё несколько девчонок, которые стайкой обежали нас по сторонам и заняли дорогу впереди.

Теперь уже наши «дамы» взяли нас под руку и мы тоже тесной и дружной группой пошли вслед за девушками. Все девушки почему-то были удивительно весёлыми, жизнерадостными, симпатичными, красиво по весенне-летнему одетыми.

- Ну, что? – задиристо спросила первая девушка, которая уже по-хозяйски вертела и теребила моим «другом», как хотела. – Проверим нашего Александра Сергеевича Суворова на привлекательность? Сможет он увлечь-привлечь сотню девчонок?

- Да хоть тысячу! – уверенно и немедленно заявил мой «друг». – Он же Суворов!

- Посмотрим, - опять заговорщицки и весело заявила подруга, с тревогой поглядывая на погрустневшее лицо моей спутницы. Она всё теснее и теснее прижималась ко мне, и в её руке я почувствовал тревогу.

Впереди показались ещё группы девчонок, которые стали сливаться друг с другом и вскоре перед нами красовались десятки молоденьких девушек, одна красивее другой…

Мой товарищ откровенно стал заглядываться на них так, что его «подруга» начала его грубо одёргивать. Моя девушка, наоборот, всё замедляла и замедляла свой шаг…

Мы завернули за угол здания. Перед нами открылась большая площадка перед широкими ступенями на входе в большое здание с широкими и высокими стеклянными окнами-витринами. Вся площадка и ступени, ведущие к стеклянным дверям, были заполнены сотнями, если не тысячью молодых девушек.

Они все вместе одновременно галдели, щебетали, говорили и смеялись, порождая гул женских голосов. Редкие парни и мужчины пробирались сквозь эту толпу к дверям и море девчачьи тел неохотно перед ними расступалось…

Мой «друг» замолчал и затих, замедлил шаг и в растерянности оглянулся на меня…

Девушки и молодые женщины с интересом, с завистью, с раздражением, а некоторые даже зло, поглядывали на нас, на наших «подруг». Я услышал несколько голосов, которые сказали, что «эти малявки уже успели ребят себе отхватить».

Рука моей спутницы заволновалась, а её бедро ещё теснее прижалось ко мне.

Я почувствовал, что если замешкаюсь, то эта толпа разгорячённых девушек и женщин сомкнётся вокруг нас и нам с «другом» из них живыми не выбраться. Поэтому я выставил вперёд руку и ладонь, взял спутницу крепко за трепещущие пальчики и смело, но с вежливой улыбкой, вклинился в толпу девушек и женщин.

- Простите. Извините. Прошу прощения. Разрешите пройти. Простите за беспокойство, - я говорил это машинально и на разные лады, стараясь не очень грубо, но упорно и настойчиво протиснуться сквозь толпу женских тел.

Краем глаза я заметил, что за мной и моей спутницей, пробирается мой «друг» и его «подруга», а к ним присоединяются какие-то другие мужчины и ребята. Наше движение в гуще женской толпы стало напористей, потому что возле дверей уже была настоящая давка.

Всем девушкам и женщинам хотелось первыми и пораньше войти в фойе севастопольской школы ДОСААФ.

Перед дверями мне пришлось остановиться, чтобы не впутаться в эту плотную жаркую потную мешанину агрессивных женских тел.

Некоторые девушки со стороны азартно хотели вклиниться в этот клубок, и я их вежливо пропускал со словами: «Вам туда хочется побыстрее, пожалуйста, прошу вас, вперёд!».

Некоторые из этих девушек оборачивались ко мне и смотрели невидящими глазами. Таким я говорил: «Только после вас»…

Многие отказывались впутываться в этот клубок давки в дверях. Вскоре перед нами образовалось спокойное размеренное движение людей. Так, спокойно и достойно мы вошли в фойе и сразу же окунулись в гулкий звуковой мир, в котором пронзительно слышались голоса организаторов-кураторов: «Продавцы, аудитория 17», «Швеи, аудитория 22», «Связистки, во второй корпус», «Медсёстры, прямо и налево», «Радиомонтажницы, сюда!».

- А нам куда? – спросил кого-то никого мой «друг» и нам ответил мужской голос сзади.

- А вам, молодые люди, прямо по переходу во второй корпус Морской школы. Вы кем будете, рулевыми, сигнальщиками или мотористами?

Этот голос принадлежал слегка потрёпанному мужчине, который увязался нам в след и таким образом прошёл толпу жарких женщин.

- Да мы ещё не знаем, - ответил я, чувствуя, как судорожно цепляется за мою руку моя спутница. – Я бы хотел в рулевые-сигнальщики.

- Я тоже, - быстро сказал мой «друг».

- Тогда нам по пути, - сказал мужчина и показал нам дорогу. – Я ваш преподаватель.


Мы с сожалением, но не совсем правдивым, расстались с нашими спутницами, так до конца и не запомнив их имена и личности. Мы даже не спросили, на кого они пришли в ДОСААФ учиться и впоследствии не смогли их найти. Да и некогда было…

Наш новый знакомый очень быстро оформил все наши приёмные документы в приёмной комиссии, зарегистрировал нас, выдал нам бесплатные талоны в столовую на комплексный обед и провёл нас в свой класс-аудиторию.

Это было что-то…


Большая комната-аудитория имела два ряда столов, за которыми на стульях могло сидеть по четыре человека. Вдоль стен комнаты стояли столы, витрины, постаменты, на которых были смонтированы различные устройства, прожектора, приборы и даже радиостанции.

В левом углу возле большой классной доски стояла почти настоящая короткая корабельная мачта с поперечной реей, от которой до блоков на полу спускались туго натянутые тонкие тросики. Здесь же в специальных тубусах хранились свёрнутые разноцветный флаги.

В простенках между окнами стояли комоды, на которых красовались прекрасно выполненные модели разных кораблей и судов: парусной лодки, бронекатера и торгового судна-танкера.

Всё пространство стен было увешано плакатами, картинами, портретами, среди которых я увидел портрет-иллюстрацию знаменитого героя книги советского писателя Андрея Некрасова «Приключения капитана Врунгеля»…

Мне всё это убранство класса-аудитории очень понравилось, Я почувствовал себя в своей стихии.

- Что вам знакомо в этой аудитории? – спросил нас преподаватель?

- Мне ничего, - ответил мой товарищ.

- А мне почти всё знакомо, - сказал я. – Это сигнальный прожектор, это макет мачты с фалами для сигнальных флагов, это адмиралтейский якорь, это якорь Холла, это модель кран-балки, это спасательные средства – жилет и круг.

- А это что? – преподаватель показал на прибор, закреплённый на легко двигающихся в разных плоскостях кольцах.

- Это компас, - ответил я с ударением на букву «а», - и пеленгатор.

- Откуда вы это знаете? – спросил преподаватель.

- В отрочестве читал книги о морях и моряках: «Таинственный остров» Жюля Верна, «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо, «Остров Сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона, «Приключения капитана Врунгеля» Андрея Некрасова, - ответил я.

- Хорошо, занимайте места. Скоро сюда придут другие курсанты. Всего вас будет в данной группе ровно 24 человека – четыре экипажа шестивесёльных ялов, - сказал нам преподаватель. – Вам известно, что такое ял?

- Шлюпка большая, - выпалил мой товарищ, а я добавил, - С парусом.

- Верно, - подхватил наше нетерпение преподаватель. – В соседней аудитории есть один такой шестивёсельный ял с мачтой и парусом. Будете на нём тренироваться.

В ту же секунду в аудиторию с шумом и гамом ворвались парни, много парней.

Они с недоумением уставились на нас, а потом стали активно занимать места. Мы с моим товарищем тоже ринулись занять себе место, но оказались в разных местах.

Верховодил среди «оравы» вновь прибывших курсантов красивый высокий черноволосый парень, который сразу же представился нашему преподавателю – Гарри Напалков. На самом деле его звали Юра Напалков, но он очень хотел, чтобы все его звали именно «Гарри».

Все, наконец, расселись, началось наше первое занятие в Морской школе ДОСААФ города Севастополя.


Оказалось, наш преподаватель был поклонником таланта всех тех писателей, которых я случайно назвал. Он тоже в детстве зачитывался их книгами, игра «в таинственный остров», «в необитаемый остров» и «в капитана Врунгеля».

Поэтому он очень ценил и поощрял находчивость, шутку, юмор и ненавидел стёб, издёвку, злонамеренный подвох.

- Самое страшное и разрушительное на флоте, - говорил он, - это «годковщина». Это явление существует и будет существовать всегда, но лучше всего заменить его на другое явление – братство, отеческую заботу старших над младшими. Братской взаимопомощью также отличался и отличается традиционный русский флот, в этом его сила и мощь.

- Дружите, курсанты, - внушал нам преподаватель. – Дружите, участвуйте в весёлых дружных приключениях, но не совершайте необдуманных глупых преступлений, не пресекайте черты вседозволенности, и тогда вы увидите, насколько богатой, насыщенной и результативной будет ваша морская служба.

- Запомните, - говорил он на напоследок первого вступительного занятия, - семь футов под килем, то есть свободная безопасная глубина, нужны всем и каждому, а не только тебе, Гарри Напалков, одному…


На следующий день, в субботу 15 мая 1971 года нам было приказано в 09:00 явиться в Аполлоновую бухту, в филиал Морской школы ДОСААФ, на территорию автошколы и «предстать пред ясные очи нашего Боцмана», так как нас «ожидают практические занятия на шестивёсельном яле».

- Там вам, Гарри Напалков, будет ещё веселее, чем сейчас, - добавил наш преподаватель и усмехнулся точно так же, как усмехался капитан Врунгель на иллюстрациях советского иллюстратора, графика, карикатуриста Константина Павловича Ротова (1902-1959).