Тридцать лет и три года

                Жил старик со своею старухой
                У самого синего моря;
                Они жили в ветхой землянке
                Ровно тридцать лет и три года.
                Старик ловил неводом рыбу,
                Старуха пряла свою пряжу.

                (А.С. Пушкин)


 В старых русских сказках часто встречается красивое "Прожили тридцать лет и три года". В детстве казалось, что этого достаточно. Теперь удивляюсь :" И всё?!" Сколько же лет было тем старику и старухе, ведь браки заключались чаще всего в юношеском возрасте. Никак нельзя было девке засиживаться в невестах, шестнадцать-восемнадцать лет и всё, не возьмёт никто. Вот и выходит, что сварливая Пушкинская старуха осталась у разбитого корыта, дожив едва до полтинника. Беззубая скособоченная бабка с носом, повисшим крючком, седыми космами из-под драного платка.

 Много ли это - тридцать лет и три года? Самому сказочнику наверняка мнилось, что достаточно, если вспомнить, что скончался он молодым. А современные ровесницы той старухи? Мы, то есть. Тусуемся в клубах до утра, накалываем татухи, рожаем детей.

 Много ли это, тридцать лет и три года? Нет. Их и не заметишь, как пронеслись - проскакали. И ещё много ждёт яркого впереди, только бы зачахли и завяли все кризисы и войны.

 Поначалу дом наш был четырёхподъездным. Большая часть новосёлов работала на одном предприятии, другие попали сюда, сдав свои квартиры под отселение.

 Мы, дети, быстро нашли себе друзей-подруг, товарищей по играм. И вдруг к нашему дому пристроили ещё четыре подъезда. С той "половиной" мы практически не дружили. Нет, были, конечно, ребята, вошедшие в нашу компанию, но я всё равно считала их чужими. Как было у взрослых я точно не знаю, но иногда ощущаю такое же деление и среди них, причём до сих пор.

 Они были заметной семьёй в нашем огромном дворе. Жили в пятом подъезде. Двое детей, сын постарше нас, дочь младше меня на год, но к нам не прибились.

 Родители - отец высокий, стройный, с редкими волосами, блондин, весь какой-то светлый. Мне казалось, что его непременно должны звать Славой, от слова "славный", хотя имя было у него другое. Жена - полная противоположность. Монументальная брюнетка с надменным лицом. Макияж, золото, хорошая одежда. Я сталкивалась с такими по жизни. Обычно всех, кто ниже по положению они не замечают в принципе.

 Она важно несла себя по двору, придерживаясь под ручку со светлым своим мужем.

 Чета работала в одном и том же почтовом ящике. Предприятие живо и по сей день.

 Вместе на работу. Вместе домой.

 Он мог остановиться с кем-то из мужиков, поздороваться за руку, о чём-то говорить, смеясь, слегка запрокидывая светловолосую свою голову назад. Но никогда не сидел за картёжным столом.

 Она сразу проходила домой.

 Я хорошо запомнила их, гуляющих с внуком. Она стояла у подъезда с колясочкой. Была зима и монументальность утеплялась каракулевой длинной шубой, белой песцовой шапкой и белыми же удобными сапогами. Он выходил к ней, помогал втащить домой коляску с малышом. Позже коляска сменилась санками. Счастливый улыбчивый дед катал внука по заснеженному двору и оба махали руками наблюдавшей из окна бабушке.

 А потом она заболела.

 Наверное, это было, как внезапный удар по голове, когда жизнь враз замирает и останавливается, становится так тихо, что слышно, как в квартире наверху капает кран.

 Больница, операция, химиотерапия.
 В тот день, когда её привезли из больницы умирать, его разбил паралич.

 Наверняка они многое пережили за свою длинную и такую короткую семейную жизнь. И хорошего, и плохого. Но самое главное, что они пронесли через неё любовь.

 Он пережил её на две недели, но фактически умерли они в один день.

 Прошло уже несколько лет. Когда я слышу фразу "Идеальная семья", то всегда представляю себе их. Вместе в горе и радости, в здравии и болезни. И даже смерть не смогла разлучить.

 И если всё не так, то по другому я не хочу.