34 Книги и фильмы Июнь 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

34. Балтийск. БПК «Свирепый». Перед БС. Погрузка всего и вся. Книги и фильмы. Лето 1973.
 

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет.


Доклад командиру БЧ-1 Г.Ф. Печкурову не вызвал никаких эмоций и переживаний, Геннадий Фёдорович был крайне озабочен подготовкой штурманского хозяйства к предстоящей боевой службе и ничего не хотел слышать стороннего от этой темы. Он и матросы БЧ-1 были заняты корректировкой карт пути следований, получением карт и лоций будущих районов плавания, проверкой и настройкой штурманских приборов и агрегатов, проверкой точного времени.

- Ещё и ещё раз проверь румпельное отделение, - приказал мне Печкуров. – Напомни мне, где ты прячешь ключ от замка на люке? Ага, зашит в кармане робы, - это хорошо. Если чего, я или твой сменщик с тебя его возьмёт.

- Я слышал, ты опять геройствовал? – спросил меня Печкуров. – Делом бы занялся, а ты мешки до смерти таскаешь…

- Вы же сами меня в «хозкоманду» направили, товарищ старший лейтенант, - сказал я ему хмуро.

- Да, - ответил он с туманным невидящим взглядом. – Попросили свободного человека, а ты у меня единственный, кто делом не занят…

Старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, командир БЧ-1 и классный специалист своего штурманского дела, никак не хотел и не мог смириться с тем, что меня – «первогодка» - «годки» первого экипажа БПК «Свирепый» избрали комсоргом БЧ-1 и экипажа корабля и теперь он, комсомолец Печкуров, вынужден присутствовать на наших комсомольских собраниях, «слушать там всякие речи» и голосовать под руководством «какого-то молодого матроса»…

Небольшого роста, несколько сутулый, нервный, легковозбудимый и в то же время вынужденно сдержанный, с несколько гнусавой манерой говорить и шмыгать носом, Печкуров добился выдающихся результатов в учёбе в военно-морском училище исключительно своей работоспособностью, упорством и терпением.

Однако его физические данные, характер и отношение к людям не позволяли ему быть лидером в компании таких же, как он курсантов, поэтому став лейтенантом и командиром боевой части, Г.Ф. Печкуров сполна «насладился» своим статусом офицера и командира.

Штурманское дело и матчасть Печкуров действительно знал на «отлично» и мог заслуженно гордиться своими умениями и навыками, но делал он это, к сожалению, высокомерно, заносчиво и брезгливо по отношению 2 «недоучкам»…

Мне, который изначально с детства интересовался, а в Морской школе ДОСААФ и на корабле вплотную стал профессионально изучать навигацию и кораблевождение, стоило больших трудов убедить Геннадия Фёдоровича, как комсомольца, в необходимости теоретических занятий и практических тренировок личного состава БЧ-1 и вахтенных офицеров корабля (в том числе некоторых мичманов-дублёров офицеров) по штурманскому делу.

Точку, как всегда, в нашем споре-конфликте ещё со времён «Экипажа» в 115-м дивизионе новостроящихся и ремонтируемых кораблей поставил командир БПК «Свирепый», капитан 3 ранга, Евгений Петрович Назаров. Он просто вызвал однажды к себе меня и Г.Ф. Печкурова и зачитал положения устава, по которым штурман обязан готовить и обучать матросов и офицеров корабля штурманскому делу.

С тех пор отношения наши с Печкуровым были «натянутые»…


Дмитрий Васильевич Бородавкин, капитан 3 ранга, заместитель командира корабля по политической части, наоборот, встретил меня по отечески радушно, хотя и «отругал» за моё «глупое геройство».

- Кто ж так перед боевой службой напрягается? – сказал после моего доклада Бородавкин. – А если бы ты надорвался? Прощай БС… Прощай море… А мы бы лишились ценного матроса.

- Ты уж побереги себя, - сказал Дмитрий Васильевич. – Не лезь «поперёк батьки в пекло». Есть руководитель группы-команды, у него приказ и ответственность за исполнение приказа, а ваше дело – исполнять приказ.

- Он что, этот ваш мичман Курганов, самоустранился, если ты там геройствовал? – спросил меня вкрадчивым голосом Дмитрий Васильевич.


Мы уже знали его манеру вкрадчивого разговора и постоянную нацеленность на выявление интригующих подробностей каких-либо событий, характеризующих членов экипажа БПК «Свирепый», поэтому в разговоре с замполитом, старались либо избегать сообщения о чьём-либо поведении, либо говорить только хорошее, то есть «прикрывать»…


- Никак нет! - ответил я. – Мичман Курганов как раз сам, разделся до трусов и лично перенёс больше двух десятков мешков с сахаром из вагона в машину. Он бы дальше носил и носил, но мы его остановили, а то ему было бы плохо.

- А чего это вы так геройствовали? – спросил Дмитрий Васильевич. – Подгонял вас кто то?

Я подумал о водителе и о его желании сделать за день несколько ходок, чтобы заработать больше денег…

- Так ведь приказ был такой, - сказал я замполиту. – На всё-про всё давали только четыре часа, и должна была прийти следующая машина на погрузку.

- А почему вы не подождали грузчиков базы? – спросил замполит.

- Так никто из нас даже не догадывался, что кроме нас будут ещё и грузчики, - честно ответил я, потому что так оно и было.

- Вы знаете, - перейдя на «вы», спросил меня Бородавкин, - сколько вы погрузили и привезли сахара?

- Как было приказано, - упрямо и твёрдо ответил я, - сто мешков.

- Вы привезли 120 мешков сахара, - сказал замполит. – Как это могло случиться, что вы погрузили лишних 20 мешков сахара?


Я почувствовал, что запахло «жареным сахаром»…


- Откуда вы взяли пять коробок изюма? – уже строже реагируя на моё молчание, спросил замполит. – Вы их сами взяли или вам их «подарили»…


Он сказал это слово «подарили» так, что было ясно – он считает, что этот изюм мы увезли так же, как двадцать лишних мешков сахара…


- Вы знаете, что командир корабля, - сказал вполголоса замполит, - отчитывается сейчас в штабе бригады и уверяет всех, что вы привезли сахар точно по приказу и накладным, в чём есть соответствующие удостоверяющие подписи и печати проверяющих и ответственных лиц, а изюм вы получили от руководства базы, как приз за героическую погрузочно-разгрузочную работу без участия штатных грузчиков?

- Точно так, товарищ капитан 3 ранга, - ответил я браво, понимая, что имел в виду замполит, сообщая мне эти сведения. - Это подтвердят мичман Курганов и каждый из нашей команды. Я уверен в этом.

- Хорошо, - сказал замполит. – Переговорите с мичманом Кургановым и ребятами. Может они, как-то иначе оценивают эти события. Напомните им, как всё было…

- Есть! – отчеканил я замполиту. Он очень любил, когда с ним в ответ на его «отеческую» манеру общения и разговора, собеседники отвечали подчёркнуто браво, бодро и по-военному…


- А теперь новое задание, - сказал Бородавкин и достал из портфеля папку с бумагами. – Вот заявка на книги и фильмы, которые нужно получить на складах политуправления флота в Калининграде. Ваша задача: подобрать соответствующие книги в корабельную библиотеку и фильмы для просмотра во время боевой службы.

- Не стесняйтесь, - сказал замполит. – Вы идёте на БС, поэтому берите всё самое лучшее и побольше. Вот перечень книг и учебников к политзанятиям – они должны быть все по списку. Художественную литературу отберёте сами. Побольше берите классики русских и советских писателей. Из зарубежной литературы прошу вас подыскать мне сонеты Шекспира.

- Короче, - сказал замполит, - посмотрите сами и прикиньте своим молодым взглядом, - что может быть интересно и полезно матросам, мичманам и офицерам в боевом походе. Задача ясна? Вопросы есть?

- Точно так! Ясна! - ответил я Дмитрию Васильевичу. – Вопросов нет!


- Я знаю, - сказал замполит. – Вам пришлось нелегко ехать в тесном и закрытом фургоне вшестером. Поэтому в Калининград поедете в открытом грузовике с лавками. Старшим будет мичман «Иванов».

(Фамилию мичмана уже не помню, поэтому всех персонажей с неизвестными фамилиями в этой книге будут звать «Иванов» - автор).

- Задача «Иванова» - сказал строго замполит. – Обеспечить вам исполнение моего задания. Действовать и руководить действиями ваших товарищей-матросов будете вы. «Иванов» будет вас защищать и «прикрывать» если что…

- В штабе политуправления флотом вы получите комплект оборудования и материалов для ленинской каюты, - предупредил замполит. – Это будут: портативный репортёрский магнитофон; десяток катушек с магнитной плёнкой: фотоаппарат «ФЭД», фотоплёнка в ассортименте; фотореактивы, фотоувеличитель и все остальное, необходимое для фоторабот; портативная пишущая машинка; коробки с акварельными и гуашевыми красками; кисточки, канцелярские принадлежности; клей канцелярский и так далее.

Замполит перестал зачитывать длинный список и строго взглянул на меня…

- Надеюсь вы понимаете, - сказал он, - что всё это предметы строгой ответственности, за сохранность и комплектность которого отвечаете вы, в первую очередь, ваши товарищи и ваш старший команды, мичман «Иванов»?

- Точно так, - ответил я замполиту.

- Поэтому, - сказал Бородавкин, - предлагаю вам самому определиться: кого и сколько из матросов вы возьмёте с собой.

- На всё-про всё у вас ровно световой день, - сказал замполит. – Понимаю, что после сахарных мешков вам будет трудно грузить всё на борт машины, поэтому приказываю вам самому не грузить, а руководить погрузкой, контролировать целостность и сохранность грузов. Ясно?


- Хорошо, Дмитрий Васильевич, - чуть-чуть устало ответил я…


Бородавкин всё понял, вручил мне папку с моей частью документов и приказал ранним утром следующего дня быть готовым к отъезду и построить мою команду на юте у трапа.


- Да! – сказал он мне на прощание. – Вы будете в Калининграде целый день, захотите есть-пить, купите себе и команде что-нибудь вкусного и полезного. Вот вам 25 рублей и не спорьте со мной…


Я молча взял деньги, пожал протянутую руку капитану 3 ранга, лихо козырнул, лихо повернулся через левое плечо и вышел из каюты замполита в офицерский коридор.

Здесь у дверей уже нетерпеливо и опасливо топтался мичман «Иванов». Он «набросился» на меня с вопросами, но я сказал ему, что сейчас он всё узнает, а мне надо спешить выполнять приказ...


Командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, только поморщился, когда я ему докладывал о приказе, полученном от замполита корабля.

- Он мне только что звонил, - сказал Печкуров. – Вот тебе список. Заедешь в картографию штаба флота и привезёшь вот эти наборы карт, вестников и лоций. Не перепутай!

- Есть привезти и не перепутать! – ответил я миролюбиво командиру БЧ-1. Только что он отмечал эти карты и лоции, как ненужные в походе через Северную Атлантику в Средиземное море и на Кубу.


Вот куда были устремлены глаза и надежды всего экипажа БПК «Свирепый» и всех тех, кто шёл с нами на БС…


Конечно, я предложил поехать со мной в Калининград моему другу-годку Славке Евдокимову, а он взял с собой другого своего друга-годка. Они оба с уверенностью заверили меня, что справятся со всеми грузами, которые надо будет грузить в кузов машины.

- Нас трое, - уверял меня Славка Евдокимов, - и нам больше никто не нужен. Четверо – это ни то, ни сё, пятеро – это двое лишних, а шестеро – это чересчур дорого…

Я мало чего понял из его слов, но и сам подумал, что на книжки на коробки с фильмами троих человек плюс мичман «Иванов», - этого вполне хватит. Тем более, что опять придётся всю дорогу ехать в открытом кузове грузовика.

- Мы едем на целый день, - сказал я озабоченно, - поэтому нужно прихватить денег на питание. Тем более, что можно в городе купить на БС всё, что нужно.

- Об этом ты не беспокойся, - сказал заговорщицким тоном Славка. – Денег будет навалом.


Рано утром до подъёма мне позвонил дежурный по кораблю и сообщил, что «у трапа вас ждёт грузовик номер такой-то и что надо поспешать».

Дневальные по кубрикам уже разбудили Славку Евдокимова и его друга, а за мичманом «Ивановым» я зашёл сам. Мичман был уже готов и что-то дописывал в бумаги, разложенные перед ним на откидном столике.

Водителем грузовика оказался молодой моряк, который никогда не ездил на машине далее чем территория базы и город Балтийск. Он очень волновался, поэтому к нему сел мичман «Иванов», коренной житель Калининграда.

Отдав на трапе честь флагу корабля, дождавшись от него благословение ленивым утренним шевелением, мы удовлетворённо и обрадованно обсудили этот традиционный суеверный знак моряков и запрыгнули в кузов. Наше путешествие и приключение началось…


Наш путь длиной в 43 км в одну сторону вёл по отличным дорогам из Балтийска вдоль Приморской бухты в Приморск, затем через ряд деревень и посёлков через реку Нельма в город Калининград. В город мы въезжали по улице Победы. Весь путь наш занял около часа…

Мы приехали в Калининград около 7-ми часов утра. Рано. Магазины закрыты, службы закрыты, штабы ещё не начали своей работы.

Работал только центральный почтамт и мичман «Иванов», заглянув в свои документы, направил наш грузовик туда. Оказалось, что его товарищи и офицеры наказали ему купить того и этого, третьего – десятого, пятого – двадцатого…

Точно такие же потребности были у моих друзей-годков…

Разъезжать в грузовике без соответствующего разрешения по главным улицам Калининграда, особенно вблизи здания штаба ДКБ ВМФ, нельзя. Поэтому мы и наш молодой шофёр постоянно спрашивали у редких милиционеров и у частых патрулей калининградской комендатуры дорогу к нужным объектам. Адреса наших объектов были указаны в путевых листах.

Патрули сначала дружно и долго проверяли нас, а мы робко ожидали оглашения их вердикта-приговора, но наши документы были в порядке, цель ясна, а вид до такой степени озабоченным точным исполнением полученного приказа, что даже суровые офицеры комендатуры охотно посылали нас по тенистым улочкам древнего города.

Калининград – это бывший немецкий город Кёнисберг, который в период 6-9 апреля 1945 года мой отец, Суворов Александр Сергеевич, штурмом брал вместе со своим эскадроном кавалерийской разведки.

Старые многоэтажные дома в Калининграде были построены немцами из кроваво-красного или бурого кирпича, а старые мостовые – из тёмно-серого бугорчатого диабазового камня…

Вид этих домов был нам не особо приятен, но мы всё равно с любопытством всматривались в старинные улицы всё ещё враждебного нам города…


Ребята уговаривали меня поехать сразу к какому-нибудь универмагу, который открывался только в 10 часов утра, но я неизменно соглашаясь с ними, говорил, что: «я согласен, но к 09:00 мы должны быть у порога управления геодезии и картографии Балтийского флота».

Так и оказалось. Мы были первыми в череде гонцов за картами и оповещениями, поэтому быстро получили всё необходимое строго по списку. Единственной «закавыкой» стало открытие того факта, что «секретные карты и материалы» получает не имеющий допуска к секретам командир боевой части, а какой-то «строевой мичман».

Наш старший группы, мичман «Иванов» стоял навытяжку перед офицером управления картографии и молча слушал его гневные слова…

- У вас не только допуска нет, но и патронов в вашем пистолетике! - кричал очень пожилой и очень интеллигентный капитан 3 ранга. – О! Эта русская расхлябанность и халатность! Она доведёт Россию до ручки!

- Ну, что мне прикажете делать с вами? – спросил старичок, немного выговорившись. – Сдать в комендатуру? Пожаловаться на вашего командира корабля в штаб флота?

- Не могу знать! – вдруг по «старорежимному» выпалили мичман «Иванов». – Я их только сопровождаю, а старший группы вон он…

Мичман осторожно указал на меня пальцем…

- О! - не менее изумлённо и возмущённо воскликнул старый «картографический начальник». – Вами уже рядовые командуют! Матрос, ко мне! Кто таков?!

Я грозно «зыркнул» на ёрзающего Славку Евдокимова и чётко чеканя строевой шаг, подошёл к офицеру.

- Матрос Суворов! Рулевой-сигнальщик! – доложил я. – Выполняю приказ командира БЧ-1 БПК «Свирепый», готовящегося к выходу на боевую службу. Промедление исполнения приказа невозможно.

- Я сам знаю, что возможно, что невозможно! – вспылил сердитый начальник. – Как вы намерены в целости и сохранности доставить груз на корабль?

- Для погрузки, охраны и разгрузки груза прикомандированы два опытных и сильных матроса, - доложил я, не моргая честно глядя прямо в глаза начальнику. – Груз маскируется брезентом и другим грузом, который мы должны получить в политуправлении штаба Балтийского флота. О цели нашей поездки никому на корабле не известно, кроме командира корабля, заместителя командира корабля, капитана 3 ранга, Дмитрия Васильевича Бородавкина и командира БЧ-1 старшего лейтенанта Печкурова.

- Дмитрия Васильевича я знаю, - сказал присмиревший начальник. Печкурова тоже знаю, знающий штурман. Назарова вашего я тоже знаю, хороший командир. Что же они вас так подставили? Почему нарушаете?

- Доверяют! – сказал я, как можно твёрже и добавил, - Товарищ капитан третьего ранга!

- Действительно, доверяют, товарищ Суворов, - сказал уже спокойным тоном начальник.

- Хорошо! – решил он. – Принимайте груз. Грузите. Маскируйте. Обеспечьте постоянную охрану машины и груза, и после политуправления флота немедленно следуйте в Балтийск на корабль. Передайте Печкурову мою просьбу сообщить мне о прибытии и целостности груза, а также передайте привет Дмитрию Васильевичу. Хорошо?

- Есть обеспечить охрану и доставку груза, передать просьбу и привет! – отчеканил я.


Мы получили в разных кабинетах управления картографии флота то, что нам причиталось, без каких либо хлопот вынесли всё во двор и погрузили в машину.

- Теперь куда? – спросил мичман «Иванов».

На склады политуправления флота, - ответил я, - а по пути, - в магазины!

Ребята повеселели, мичман стал показывать дорогу, а водитель – осторожно выехал за ворота управления картографии и помчал нас вперёд…

Было около половины одиннадцатого утра, когда мы с «заднего крыльца» подъехали к первому магазину. Это оказалась бакалея и мы, по очереди, спеша и прорываясь через недлинные очереди, с шутками и прибаутками, не объясняя все, что мы уходим на БС и т.д., накупили по спискам: много сигарет и папирос, спичек, мёд в баночках, мускатный орех в пакетиках, наборы специй (пряности), много пачек соли, перца, лаврового листа и ещё каких-то пряностей.

На вопрос мичману «Иванову»: «Зачем всё это нужно вам?», он ответил, что «в море можно поймать рыбку и засолить или замариновать её». Мы уважительно поглядели на «запасливого мичмана», а он сказал, что «это заказ офицеров и его друзей»…


В следующем квартале мы нашли отличный гастроном, в котором закупили себе варёной докторской колбасы и бутылки кефира на завтрак, хлеб и батоны, печенье, конфеты, пряники и сыр, разного сыра в кусках, в круглых баночках и в брикетах.

Чтобы разнообразить еду, мы купили по банке овощной икры на каждого и с аппетитом, укрыв машину во дворе гастронома, позавтракали.
 
«Зарядившись по-полной» и оставив меня сторожить машину и груз, водитель, мичман «Иванов» и мои друзья-годки, о чём-то посовещавшись и переговорив с грузчиками гастронома, удалились внутрь магазина.

Чрез полчаса они вышли и спрятали под брезент к тубусам и планшетам с картами, какие-то свёртки.

На мой вопрос мичману «Иванову»: «Что в этих свёртках», я получил краткий ответ: «Заказы»… При этом ребята так «выразительно» на меня смотрели, что я больше ни о чём не спрашивал.

«Они тебя подставят, как пить дать», - сказал во мне голос деда «Календаря». – «Надо что-то делать…».


Я рассердился, нахмурился и насупился…


- Куда теперь? – спросил меня бодро мичман «Иванов».

- Полит управление флота, - ответил я и назвал адрес. – Немедля и только туда…


Ребята попытались меня развеселить, растормошить и разговорить, но я молчал «как рыба об лёд» и вскоре между нами возникла «напряжёнка»…


- Что ты понимаешь в жизни моряков, - сказал дружок Славки Евдокимова. – Ты ещё салага, а уже заносишься высоко и далеко…

Я молча слушал всё возрастающий тон «годка» и чувствовал: по всем  приметам он и Славка, да и мичман «приняли на грудь» по энное количество грамм горячительного…

Больше всего меня беспокоил Славка Евдокимов, который отличался взрывным, беспокойным и суетливым характером, когда что-то у него шло не так…

Впереди показались решетчатые большие ворота и на въезде – часовые-охранники.


- Когда заедем, - сказал я Славке Евдокимову и его дружку, - молчите «в тряпочку»… Вы только тупо грузчики и ничего не знаете. Остальное будем говорить мичман и я. Ясно!..

Это «ясно» я сказал им таким яростным шёпотом, что ребята сразу поджались, потом выпрямились и кивнули головами.

- Сидите в кузове, пока я вас не позову, - сказал я им и почувствовал, что моя тревога и отчаяние передалась им.


Начальник КПП проверил наши путевые листы и накладные на груз, указал водителю склад, а нам с мичманом – здание администрации, где мы должны были согласовать «номенклатуру и ассортимент» груза.

Что такое «номенклатура» и «ассортимент» я особо не понимал и не различал, но чувствовал, что это названия чего-либо и состав чего-либо по видам, маркам и сортам.


В администрации склада политуправления я играл роль сопровождающего мичмана «Иванова», а он – моего начальника. При этом он почти естественно выглядел как чванливый и капризный начальник, а я – как молчаливый, но расторопный и предвидящий желания начальника, денщик.

Первые военные чиновники с удовольствием смотрели на спектакль, устроенный нами и с пониманием отнеслись к мичману «Иванову». Чиновников было двое в большой комнате, в которой принимали гонцов-снабженцев с разных мест и воинских частей. Таких здесь было немало…

Я уже подумал, что мы тут «зависнем» на весь день, но наши бумаги и какие-то «особые» отметки на них оказали магическое воздействие на «высокопоставленных чиновников». Один из них куда-то позвонил и предложил нам пройти по коридору в кабинет их начальника.

Мичман «Иванов» в коридоре категорически заявил мне, что «в кабинет к начальнику складов политуправления штаба флота ни за что не пойдёт», что он «уже так устал, что может сорваться» и что «лучше бы ему сейчас сидеть в кабине грузовика, а ещё лучше – лежать в своей койке на корабле»…

Я сам видел, что ещё чуть-чуть и наш мичман «Иванов» скоро «проколется и потечёт», будет видно, что он «заболел»…

Мы решили, что нам нужно возвратиться к машине под предлогом того, что «нужны нужные документы». Мичман «Иванов» с каменным выражением лица и твёрдой походкой прошёл через толпу народа в приёмной администрации складов. Я проводил его до машины.

Мои ребята увидели бледное лицо мичмана, соскочили из кузова и незаметно помогли ему сесть в кабину.

Мы посовещались и решили отпаивать мичмана кефиром…

Пока мичман пил кефир и глубоко дышал то левой, то правой ноздрёй, я решил попытаться сам встретиться с начальником склада и узнать, чего он хочет от нас, рядовых, простых моряков БПК «Свирепый»…

Я взял все свои и мичманские документы на груз и решительно пошёл в здание администрации склада. Ни слова не говоря, с озабоченным лицом, я стремительно проскочил приёмную, получил в спину: «Поторопитесь! Он ждёт!» и постучал в кабинет начальника склада.

Начальником оказался очень приятный на вид и на лицо интеллигентный пожилой офицер с погонами капитан-лейтенанта. Я доложил о прибытии и представился по уставу…

Капитан-лейтенант махнул рукой на моё приветствие и жестом пригласил меня сесть к приставному столику. Я сел.

- Мне звонил Дмитрий Васильевич, - сказал капитан-лейтенант, - Сказал, что придёт интересный моряк, Александр Сергеевич, да к тому же Суворов. Предложил побеседовать с вами и передать ему своё мнение о вас.


Я не просто удивился, а поразился этим словам и обстоятельствам…


«Что же такого наговорил замполит?» - спросил я сам себя. Дед «Календарь» и Фея красоты и страсти во мне молчали…

- Дмитрий Васильевич сказал мне, что вы, будучи в Дивизионе новостроящихся кораблей, удостоились ценного подарка от командира дивизиона Безносова. Это правда?

- Да, - несколько неуверенно ответил я. – Только он подарил мне книгу «Слава Балтийская».

- А книгу он подписал? - спросил капитан-лейтенант.

- Точно так, - ответил я. – Подписал, и печать в/ч 63982 поставил.

- И печать поставил? – переспросил капитан-лейтенант. – Это всё равно, что он вас медалью наградил…

- За что же вы получили эту книгу, смею вас спросить?

- Мы готовились принять только что построенный БПК «Свирепый», - вдруг откровенно признался я, - и надо было срочно отпечатать множество боевых книжек-инструкций для каждого боевого поста и каждой боевой ситуации. Мне было поручено организовать печатание и изготовление этих инструкций.

- Это всё?

- Нет, не всё, - вспомнил я. – Он нас ещё персонально благодарил за то, что мы согласились добровольно нести по ночам сторожевую службу на неотапливаемом корабле и охранять его от «несунов» и так называемых «диверсантов». Мы там кой-кого поймали и практически всю зиму ночевали и сторожили корабль.

- Вот как? – задумался капитан-лейтенант. – За это вам дали первый десятидневный отпуск с выездом на родину?

- Не знаю, - честно ответил я. – Наверно нет, потому что приказ о моём поощрении был зачитан, когда я в ноябре-декабре 1971 года был в Пионерске, в 9-м флотском экипаже ДКБ ВМФ.

- А там за что? – спросил недоуменно капитан-лейтенант.

- Тоже не знаю, - также недоуменно ответил я. – Наверно за то, что говорилось в приказе о поощрении: за выучку, высокие показатели в боевой и политической подготовке, за активное участие в художественной самодеятельности, за создание дружеской атмосферы взаимопомощи в подразделении и т.д.

- Да, - протянул капитан-лейтенант, - натворили вы дел…


Я виновато замолчал…


- Итак, к делу, - сказал решительно капитан-лейтенант. – Вашу заявку мы удовлетворили полностью. Сейчас я подпишу накладные и пропуск на склад и пропуск на вывоз со склада груза. Прошу вас получить всё по перечню, без остатка и без пропажи. Обо всех препятствиях при получении и вывозе груза докладывать моим помощникам (они в приёмной), а в крайнем случае – мне.

- Но у меня к вам просьба, - сказал капитан-лейтенант. – Я знаю примерно район, куда направляется ваш БПК «Свирепый», поэтому прошу вас принять дополнительный груз – библиотеку для крейсера «Октябрьская Революция». Он сейчас на модернизации на «Севморзаводе» в Севастополе.

- Для него управлением формировалась библиотека, но она не была готова к сроку и на крейсер не попала, - сказал капитан-лейтенант. – Единственный корабль, который может помочь нам с пользой для всех выполнить приказ – это вы и ваш БПК «Свирепый».


Я почувствовал просительные нотки в голосе капитан-лейтенанта. Внутренний голос деда «Календаря» прошептал мне: «В чём подвох?».


- Разрешение командования на передачу вам библиотеки я получил, - сказал деловито капитан-лейтенант, перебирая документы на своём столе. – Вашего замполита я об этом уведомил, так что дело за малым – грузите библиотеку и вперёд.


Я понял, что аудиенция закончена и что мне надо сказать: «Есть!» и выполнять полученный приказ.

Смущало только то, что приказ отдавал человек в ранге капитан-лейтенанта, но этот приказ не противоречил раннему приказу моего начальника, заместителя командира корабля по политической части, капитана 3 ранга Бородавкина Д.В.

Тем более, что где-то там, в глубине души, меня щекотал червячок любопытства, который голоском моей Феи красоты и страсти шептал мне на ушко: «Интересно, что там за книжки в этой библиотеке?».


Капитан-лейтенант вышел вместе со мной в приёмную, небрежно ответил на нестройные приветствия собравшихся, что-то коротко приказал своим помощникам, указал кивком на меня и удалился в свой кабинет. Тишина при его появлении вновь сменилась на деловой шум и гам…

- Зовите своих матросов-грузчиков, - сказал, а не приказал мне помощник начальника складов. – Я вас здесь буду ждать.


Я быстро выскочил за дверь, свистнул и махнул рукой ребятам, те мигом выскочили из кузова и бегом подбежали ко мне. Всем нам очень хотелось «по-быстрому» погрузиться и уехать вон из этой толчеи офицеров, матросов и мичманов.


Мы втроём вслед за помощником начальника склада прошли немного по коридору и вошли в одну из комнат…

Мама, моя мама! Комната почти вся была заставлена прямоугольными пакетами, туго обвязанными шпагатом. Их было столько или почти столько же, сколько было мешков с сахаром во вчерашнем вагоне…

Вот это да! Сколько же здесь книжек? Три тысячи? Пять тысяч? Десять?..

Мои друзья-годки бодро взяли по два пакета книг в руки и быстро понесли их на выход. Я ничего не успел сказать, а помощник доброжелательного капитан-лейтенанта быстро исчез из комнаты…


Мы таскали пачки книг и поднимали их в кузов почти точно так же, как вчера я таскал «тяжеленные» и липкие сахарные мешки.

Опять у меня потоком струился пот. Опять вся моя роба и даже трусы были насквозь мокрыми. Опять всё тело беспощадно болело и глаза щипало и резало болью от солёного пота.

Мичман «Иванов» немного «оклемался», залез в кузов и сменил нашего водителя, который принимал и расставлял пачки книг по кузову. Вскоре вдоль бортов образовался высокий бруствер из книжных пачек, которые мы также уложили в «кирпичном порядке».

Слава богу, - книг библиотеки оказалось ровно столько, сколько поместилось в кузове нашей машины.

Спасибо водителю, он нарастил борта своими деревянными щитами, на которых мы ехали утром в Калининград. Теперь они повысили борта кузова и мы смогли уложить все пачки с книгами, оставив в центре «ямку для себя». 

Теперь нам оставалось только забрать всё, что было предписано по накладной на вещевом складе и мы могли ехать домой.

Времени у нас было не очень много, потому что на часах уже было 16:00.

На вещевом складе нас ждали и грузчики склада быстро, практически безостановочно загрузили в кузов всё, чтоб было заранее для нас приготовлено. Мне и моим друзьям оставалось только проверить наличие номенклатуры и ассортимента груза по спискам и накладным.

На всё про всё ушло около двух часов, а мы ещё не получили на складе фильмы для нашего корабельного кинозала и любимого кинопроектора «Украина-4». Без кинофильмов нам даже возвращаться было нельзя – всё остальное, полученное нами, ни в какое сравнение не шло с кинофильмами…

Без кинофильмов нас бы просто «убили»…


Световой день, а значит, рабочий день у «складских» служащих и рабочих заканчивался. Шансов на успех было мало…

Скрепя сердце и так, для очистки совести, мол, «попытка не пытка», по поехали в флотский кинофонд. Он располагался на окраине города на месте старых разрушенных военных крепостей.

Дорога была грунтовая, неровная и мы много времени потеряли на поворотах и ухабах, боясь, что наша «вавилонская башня» из пачек с книгами развалит борта машины.

Ворота на склад, который был скрыт под развалинами старых фортификационных сооружений, были закрыты, но лампочки внутри склада светились.

Мы стучали в ворота, орали, звали и уже хотели уйти восвояси, как к нам вышла какая-то толстая тётка и грубо спросила: «Кто там в такое время ломится на военный объект?».

Я устало и обречённо ответил, что «это мы, представители БПК «Свирепый», что «мы приехали за кинофильмами».

- Вы бы ещё ночью приехали! – заорала тётка. – Мы вас тут ждём-ждём, а вы где-то болтаетесь! Целый день не жрамши! Вы что там, пьяные что ли?


Я слушал закалёнными «боцманской» матерщиной ушами эту ругань и с ощущением радости и счастья предчувствовал удачу…

- Да, - сказал я как можно учтивее. – Нас задержали в политуправлении флота для выполнения особого задания, но мы приехали и не с пустыми руками…

Я замахал руками, подавая знаки ребятам поддержать меня…


- Мы вам поесть привезли, - сказал друг-годок Славки Евдокимова. – Колбасы, хлеба, сахар, сыр.

- Потому что мы сами целый день не емши, - сказал Славка Евдокимов в щёлочку ворот.

- Мы вам вина привезли, - вдруг трезвым голосом сказал мичман «Иванов».

- Лучше б водки купили, - сказала ворчливо тётка, открывая ворота. – Заезжайте, чёрт с вами…


- Водитель газанул и машина вползла в узкие ворота фильмосклада, фильмофонда и мастерской по ремонту кинопроекторов Дважды Краснознамённого Балтийского Военно-Морского Флота.


Мы вошли вслед за машиной в полутёмный (ниже уровня окружающего ландшафта) двор склада и переглянулись – всё как-то взбодрились и ждали чего-то необычного, чудесного….

Может быть потому, что из глубин арочного туннеля издалека доносились звуки весёлой эстрадной рок-н-рольной музыки, - там показывали какой-то заграничный кинофильм…


Мы все, в том числе и водитель, как гуси-лебеди, цепочкой, пошли вслед за толстой тёткой в холодную темноту туннеля. Впереди светилась тусклая лампочка над большой стальной дверью.

Мы помогли тётке открыть эту тяжёлую дверь, которая изнутри была оббита толстым войлоком и вошли в узкое помещение. Это был длинный коридор, по бокам которого виднелись проёмы хранилищ…

Недалеко от входа у стены стоял большой письменный стол «Хозяйки» (так мгновенно возникло прозвище этой полной женщины), за которым сидели ещё четыре женщины. Перед ними на электроплитке стояла и источала вкуснейшие запахи большая сковородка с жареной на сале картошкой.

Женщины оказались очень молодыми, почти юными девчонками-школьницами. То, что они показались нам из темноты женщинами, было следствием тёплых фуфаек, которыми они накрыли свои спины и плечи.

При виде нас, они немедленно их поснимали, побросали, и мы с волнением увидели, что это симпатичные и даже красивые девчонки…


- Приехали, - объявила своим напарницам Хозяйка. – Черти, прямо к столу поспели…

Мы неловко застыли и молчали, переглядываясь, то друг с другом, то с девчонками. Девушки бросали на нас любопытные взгляды и я уже ощутил, что они начали взглядами выбирать-разбирать нас…


Какое-то странное щекочущее ощущение охватило меня. Приятный озноб опасности и в то же время вожделения пробежался по плечам, по спине и по животу.


- Они сказали, что извиняются за задержку и что привезли нам колбасы и вина, - сообщила Хозяйка, развернулась к нам всем телом и сурово взглянула на мичмана. Тот взглянул на меня, а я – на ребят…


- Всё, что есть в печи, давай нас тол мечи, - сказал я Славке Евдокимову и мичману «Иванову».

- Можно нашему водителю вашей картошечки попробовать? – спросил я хозяйку. – Мы готовились к командировке, а он нет. Он не виноват, что мы задержались.

- Конечно, - поспешно сказала Хозяйка добрым голосом. – Девочки, принимайте мальчика. Покормите его.

Девушки уже мгновенно сообразив, кто здесь начальник, а кто подчинённый, со смехом подхватили засмущавшегося водителя и посадили его за стол. Одна из них стала его кормить с вилки, в остальные убежали вглубь хранилищ за табуретками.

Они вернулись практически одновременно с нагруженными яствами ребятами…

Началась весёлая кутерьма застолья: знакомства, представления, наливание-разливание, ухаживание, тосты, смех, анекдоты, весёлые истории, застольная игра, шутливое приставание, игра «в переглядки» - кто кого переглядит…


Полная и раздобревшая от выпитой водки и вина Хозяйка с усмешкой и заботливым беспокойством смотрела на своих девчонок и гостей. Она как наседка кудахтала-смеялась, тоже шутила и тоже говорила тосты «за наших родненьких мужиков – защитников Родины»…


Так незаметно в весёлом неожиданном застолье пролетели два часа. Наступил вечер. На часах стрелки показали 20:00…

Это уже было не смешно…


Я с ужасом смотрел на свои часы, когда раздался голос Хозяйки…

- Всё мальчики, - сказал она. – Вам пора. Забирайте то, что мы вам приготовили и поезжайте с богом.


Мы вспомнили для чего сюда приехали. Я вспомнил, что во дворе бросил и оставил без надзора и охраны машину битком набитую дорогостоящим и ценным грузом.

Потом ко мне пришло понимание тог, что уже практически поздний вечер, кончился день, а мы ещё в самой гуще улиц и домов Калининграда.

Ужас и страх вырастали как ком лавины. Я уже было хотел совсем отчаяться, как тут мена по спине увесисто хлопнула рука нашего юного водителя.

- Не боясь, Александр Сергеевич, - сказал наш водитель, имя которого я так и не запомнил. – Сейчас с помощью девочек мы погрузим банки с фильмами и я вас мигом домчу до Балтийска.

- Мигом не надо, - сказал из меня густой мужественный и суровый голос моего папы. – Надо вовремя, хотя бы до отбоя.


- Да, да, - засуетился Славка Евдокимов. – Нам пора, а дел ещё «невпроворот»…

Он и его застольная подружка, весело шутя и пихаясь, быстро убежали в темноту коридора с хранилищами. Мичман «Иванов» тоже удалился с одной из девушек, а друг Славки Евдокимова уже давным-давно с третьей девушкой отсутствовал.

Наш юный водитель волновался, краснел, оглядывался по сторонам и ёрзал на месте, пока со смехом его, не менее юная напарница и соседка за столом, не подхватила его. Они живо убежали в ближайшее кинохранилище.

- А ты чего меньжуешься? – спросила меня Хозяйка, со вздохом выпивая оставленный кем-то стакан с вином. – Не уж-то не хочется?

- Хочется, - ответил я искренне, - Очень хочется…, но больше всего мне хочется выполнить приказ и прибыть вовремя без потерь домой, на корабль. Три минуты удовольствия не могут заменить мне трёх месяцев боевой службы в Атлантическом океане. Если я этого не пройду, не испытаю, то мне, как мужику, как мужчине, грош цена…

- Хозяйка коротко внимательно взглянула нам меня, ещё раз горестно вздохнула и сказал: «Тогда пойдём грузить кино».

В левом кинохранилище на стеллажах оказались большие тяжёлые круглые банки с ручками на крышках. Мы стали с Хозяйкой таскать их в тёмный двор и ставить перед бортом машины.

Нам осталось перенести ещё четыре банки, когда один за другим стали возвращаться счастливые и ошалевшие от случившегося члены моей команды.

Они помогли нам донести оставшиеся банки, а затем начали грузить их в кузов. Водитель завёл двигатель и включил фары.

Последним пришёл Славка Евдокимов. Он вручил мне круглую плоскую банку с фильмом, заявив нам, что «это подарок от девчонок»…

Девушки откровенно грустно плакали и желали нам «счастливой боевой службы и скорейшего возвращения домой». Они долго не могли оторваться от моих ребят, но время поджимало.

Хозяйка передала мне список выданных кинофильмов и я, не глядя, расписался в журнале в их получении…

Хозяйка проставила в нужных местах нужные печати и штампы, расписалась, расписались и её девчонки, которые оказались военнослужащими со званиями…

Прогретый двигатель машины легко преодолел разворот и подъём в горку.

Мы подставили вечернему бризу наши разгорячённые лица и влажные глаза.

Машина сама на удивление спокойно и быстро нашла нужные улицы, перекрёстки и повороты и мы выехали из города Калининграда.

Странно, но на всём пути из города нам не попалось ни одного патруля и мы даже не беспокоились об этом…


Через час мы были в Балтийске на КПП нашего причала. Я молча и устало подавал документы начальнику караула, молча впопад и невпопад кивал на его вопросы головой и молча ждал, когда он позвонит на корабль и получит соответствующие приказания.

Поговорив несколько минут по телефону, начальник караула, старший лейтенант, позвал меня…

- Вы Суворов? – я снова только кивнул головой. – Вас к телефону…

- Суворов, это вы? – услышал я голос замполита. – Что случилось?

- Ничего не случилось, товарищ капитан 3 ранга, - ответил я в тяжёлую телефонную трубку. – Ваш приказ выполнен. Груз доставлен в целости и сохранности. Прошу его принять, так как я, мы очень устали…

После этого я отдал трубку начальнику караула и на секунду перестал видеть и слышать кого-либо.

Кто-то тронул меня за плечо, и я очнулся.

«Можете ехать» - донеслось из какого-то тёмного коридора с проёмами кинохранилищ…

Я подошёл к заднему борту. Подталкиваемый снизу моряками караула, а сверху вытягиваемый моими лучшими друзьями, я опять очутился среди коробок, мешков, пакетов и ящиков. Несколько минут тряской дороги по диабазовой немецкой брусчатке и вот - мы у трапа, на котором прямыми буквами написано моей рукой – СВИРЕПЫЙ.


Было уже очень поздно, около 24:00.
 

Дежурный по кораблю, дежурный по низам, заместитель командира корабля по политической части, свободные от вахты мичманы и матросы столпились на юте и на шкафуте, чтобы посмотреть, как возвращаются из «самоволки комсорг корабля Суворов и его Компания»…

Потом мне ребята рассказали, как я гордо взошёл по трапу на корабль и отдал честь флагу, как открыл перед моими ребятами боковую дверь к коридор личного состава, как потом, набычившись следил за тем, как поднятая по тревоге дежурная авральная команда, сначала неохотно, а потом всё возбуждаясь и возбуждаясь, снимала с машины банки и коробки, мешки и пакеты, читала названия кинофильмов и всеобщая радость приобретения охватила всех.

Мне рассказали, что я ушёл от трапа только потому, что "замполит убедил тебя уйти, чтобы открыть «ленкаюту» и принять в неё весь груз"…

Я этого ничего не помню…

Я только очнулся на своей законной койке в кубрике, в котором спали матросы БЧ-1 и БЧ-4. В кулаке под подушкой у меня был крепко зажат ключ от «ленкаюты», а сам я был разут и раздет до трусов.


В столовой за завтраком мы со Славкой Евдокимовым и его другом-годком сели за один стол, а наши друзья-товарищи рассказали нам, что наш молодой водитель, пока авральная команда разгружала машину, рассказывал в подробностях о «невероятных приключениях ваших моряков, пережитых в этот день».

- Ваш Суворов, - говорил он, - не человек, а машина, кремень. Он как нацелился на что-то, не отступится, пока не сделает. Он всё твердил мне, что «приказ должен быть исполнен полностью и без потерь». Я старался и ребята тоже…


Славка Евдокимов в ответ на страстные призывы рассказать – «Как всё было?» - начал рассказывать в лицах и, как всегда, - заливать…

Я не дослушал дифирамбов в свой адрес и ушёл в «ленкаюту».

Помещение в носу корабля по правому борту, в котором должны были проводиться партийные и комсомольские собрания и иные учебные или политические занятия, для чего поперёк были привинчены к полу несколько рядов длинных лавок, а перед ними возвышалась маленькая сцена с длинным столом-рундуком, покрытым зелёной суконной скатертью, назвалось «ленинской каютой» или «ленкаютой».

Из неё вбок (внутрь к диаметральной плоскости корабля) вела дверь с откидывающейся верхней половиной. За ней была тесная каюта с небольшим столом и большими тесными стеллажами для книг библиотеки. Сейчас они были заняты материалами для наглядной агитации и моим аттестатом (формой, одеждой, вещами).

Так повелось, что с самого начала заселения на корабль 29 июля 1972 года, «ленкаюта» стала моей «вотчиной» - местом изготовления наглядной агитации, печатания фотографий, приёма гостей корабля, журналистов, местом создания стенных и радиогазет, выдачи книг из библиотеки, а также репетиций различных мероприятий, «капустников», юбилеев», художественной самодеятельности и подготовки команд военно-морского КВН.

Из-за такой сверхнасыщенной жизни, я естественным образом остался жить в «ленкаюте»…

Теперь всё пространство «ленкаюты» было занято тем грузом, который мы привези из Калининграда.

Прямо передо мной между тесно стоящими пачками книг была всунута моя папка с документами.

Я вытащил её, проверил документы на груз, убедился, что всё на месте и всё оформлено, как надо и достал из-под обложки папки двадцатипятирублёвую купюру замполита.


Через несколько минут я стоял по стойке «смирно», перед командиром корабля, капитаном 3 ранга Евгением Петровичем Назаровым и перед заместителем командира корабля, капитаном 3 ранга, Дмитрием Васильевичем Бородавкиным и подробно (в лицах, с соответствующими выражениями, мимикой и жестами) рассказывал им ту историю о нашем путешествии и приключениях в Калининграде, которую вы только что прочитали...

В конце доклада я вернул замполиту его 25 рублей, заявив, что мы обошлись «своими силами»…

Командир корабля и замполит с интересом и даже с подобающими шутками и восторгом, особенно после рассказа о застолье с девушками в кинофонде Балтийского флота, выслушали меня и выразили общую благодарность нам за отличное исполнение приказа. Потом замполит виновато сообщил мне, что меня ждёт новый приказ…

Теперь мне надо было как-то обменять наш один старенький и заедающий кинопроектор «Украина-4» на два новых: один для личного состава, а другой – для офицеров и мичманов.


Я обречённо подумал немного, а потом молча взял со стола 25 рублей замполита и положил их в нагрудный карман робы.


- Наш человек! - сказал значительно замполит, переглянулся с командиром корабля и они весело засмеялись.