36 Ремонт кинопроектора Июль 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

36. Балтийск. БПК «Свирепый». Перед БС. Ремонт кинопроектора. Июль 1973.
 

Фотоиллюстрация: Кинопроектор «Украина-4».


В предыдущем:

«У тебя же есть целый рабочий новый кинопроектор!», - сказала почему-то Фея красоты и страсти, но не мой друг дед «Календарь». – «Посмотри, как там всё устроено, и сравни с тем, что ты видишь. Неисправность и найдётся».

«Ну, ты прямо Василиса-премудрая!», - смущённо сказал во мне дед «Календарь». – «Но ты права. Так реально можно увидеть неисправность и починить проектор».


Я встрепенулся, распрямил избитую спину, расправил плечи, выключил свет, закрыл дверь кинобудки и с лёгким сердцем пошёл спать в свою «ленкаюту».

Теперь я стойко знал, что мне делать и как выполнить приказ-поручение.

Более того, теперь я был уверен, что выполню этот приказ и снова «победю».


На следующее бодрое утро, после утренней пробежки по пирсу в компании молодых матросов и физзарядки, я с удовольствием умылся, почистил зубы пахучей и жгучей болгарской пастой «Поморин», которую вчера мы со Славкой Евдокимовым купили на БС чуть ли не килограммами, вытерся вафельным полотенцем и побежал на развод нашей БЧ-1.

Командир БЧ-1, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров немало удивился, увидев меня на «разводе», и как всегда немного гнусавя и шмыгая носом, ехидно поинтересовался: «Какими судьбами? Что, нет больше никаких приказов по политической части?».

- Есть! - ответил я бодро. – Мне приказано отремонтировать корабельный кинопроектор и разобрать доставленные позавчера на корабль вещи, оборудование и библиотеку корабля.

- Библиотеку? – переспросил Печкуров, страстный любитель хороших книг. – А что там за книги?

- Ещё не знаю! – бодро ответил я. – Скорее всего, учебники для политзанятий. В списке их было много.

- А-а-а, - протянул потускневшим голосом командир БЧ-1. – Это очень нужные книги… А что с кинопроектором?

- Ещё не знаю! – ещё более бодрым голосом ответил я. – Прошу вашей помощи и помощи ребят. Может, мы вместе сможем выявить причину и устранить неисправность. Плёнку не тянет, заедает и рвёт.

- Значит, мы в субботу «кина не будет»? – подал недовольный голос Анатолий Михайлович Телешев, командир отделения рулевых-сигнальщиков.

Он призывался 10 мая 1971 года, на полгода раньше меня и поэтому считал себя «годком». Телешев Толя был действительно классный специалист, имел характер сдержанный, серьёзный, но обидчивый, пользовался заслуженным авторитетом.

Когда Толя Телешев стоял на руле, то за кормой корабля всегда была идеально прямая белая пенная кильватерная полоса бурлящей воды. Этот прямой кильватерный след был «визитной карточкой» Телешева. Я старался вести корабль точно так же, как Телешев. Иногда у меня это получалось, и ребята на юте часто спорили: кто сейчас на руле – Телешев или Суворов…

- Ладно, - сказал миролюбиво Печкуров. – Румпельное (отделение) проверил? Всё нормально? Ключ где?

- Ключ здесь, - похлопал я по слегка зашитому нагрудному карману. – Румпельное проверил. Всё нормально.

- А второй ключ где? – дежурно поинтересовался командир БЧ-1.

- Второй ключ у Телешева, - Толя согласно кивнул головой и тоже хлопнул себя по зашитому нагрудному карману робы. – Третий ключ у вас на связке, четвёртый в шкафчике у вахтенного офицера, пятый – в ПЭЖе.

- Хорошо, – резюмировал мой «развод на работы» Печкуров. – Поступаете в распоряжение заместителя командира корабля по политической части. При исполнении приказов и распоряжений соблюдать распорядок дня, требования устава и правила безопасности при производстве работ. Приказ ясен?

- Точно так, товарищ старший лейтенант! – отчеканил я вполне серьёзным тоном. Морские корабельные традиции и нормы устава надо соблюдать неукоризненно…

- Можете идти, - сказал Печкуров и обратился к остальным матросам БЧ-1,  – а мы продолжим готовиться к боевой службе. Слушай задачу на сегодня…


Штурманская тесная рубка осталась позади. Я по трапу сбежал в левый коридор личного состава и поспешил в кинобудку. Мне не терпелось начать ремонт кинопроектора…

Как всегда и как меня учил мой наставник Женя Мыслин, - нужно было кратковременным пуском-включением аппарата увидеть неисправность, почувствовать её. Для этого я, тщательно соблюдая требования инструкции, заправил киноленту в аппарат, подал большим выключателем питание на автотрансформатор, дождался, когда прогреется усилитель и не включая громкоговоритель, запустил проектор.

На шторке, закрывающей окошко, замелькали кадры какого-то фильма, яркий свет ощутимым жарким потоком вырвался из щелей аппарата, запахло палёной плёнкой и разогретым маслом. Громко стрекотал перфоратор, судорожно заметались петли киноплёнки над и под роликами механизма проектора. Всё работало нормально…

Вдруг стрёкот перфоратора изменился, с плёнкой что-то случилось, верхняя петля рывком уменьшилась, ролики застопорились и лампа мгновенно прожгла кадр остановившейся киноплёнки. Я был готов к этому и мгновенно выключил проекционную лампу…

«Так, главное – включается и работает», - подумал я. – «Это главное. Теперь – почему выключается, вернее, стопорится и горит?».


Я бездумно смотрел на пахнущий горелой краской кинопроектор и уже начинал понимать, что сравнивать работу этого аппарата с работой нового кинопроектора, лежащего в футлярах в «ленкаюте», не получится. Этот был здесь, а тот – там. Бегать туда-сюда было бы очень хлопотно и бесполезно, потому что тот кинопроектор ещё надо было бы разбирать, собирать, подключать и настраивать…

Времени не было на игры и эксперименты. Причину надо было найти немедленно. Через день в субботу ребята должны были вечером увидеть кино. Я обещал…

Отчаяние, беспокойство и трах снова охватили меня. Я не знал, что делать…

«Подумать надо» - сказал во мне внутренний голос деда «Календаря», но только теперь это был голос моего первого учителя и наставника, слесаря-ремонтника 6 разряда, лучшего изобретателя и рационализатора ремонтно-механического участка трубомедницкого цеха №4 Севастопольского Морского завода имени Серго Орджоникидзе Евгения Мыслина, к которому меня определили 23 сентября 1970 года, когда приняли на работу учеником слесаря-ремонтника.

«Подумать надо», - говорил всегда Женя Мыслин перед тем как приступить к разборке и ремонту какого-либо незнакомого станка или механизма.

Он осматривал станок со всех сторон, обходил его вокруг, трогал, щупал, открывал крышечки, лючки, вертел ручки, заглядывал внутрь сверху и снизу, сбоку и даже в щёлочки, пропуская внутрь коробок передач трубку с ввёрнутой в неё лампочкой от фонарика. Только после того, как он удовлетворял своё любопытство исследователя, он приступал к разборке станка и к его ремонту.

Я словно видел этот кинопроектор его глазами и решил тоже «сунуть свой нос во все дырки»…

Сколько времени я рассматривал так и этак кинопроектор - я не знаю. Только вкусные обеденные запахи и людской шум обедающих матросов возвратил меня в реальный мир.

Я вылез из жаркой и душной кинобудки и ребята, уже около часа обедающие в столовой, встретили меня дикими шутками…

- Суворов, - кричали одни. – Ты что там, спал что ли?

- Да нет! – кричали другие. – Он там прятался от Печкурова!

- Я знаю, что он там делал, - сказал кто-то из машинистов БЧ-5. – Он там о бабе мечтал и руками блудил. Видите, какой он красный!

Я действительно покраснел, слушая эти шутки и этот гомерический хохот матросов…

Переждав вспышку гогота, я как можно спокойнее громко сказал: «Дураки! У вас только одно на уме, а вам к субботе кинопроектор чиню!».

- О! Это правильно! - заорали все, а «годки» меня поддержали. – Чини, комсорг, чини. Ремонтируй, и чтоб кино было забойное, новое!


Я сбегал в умывальник, помыл руки, а когда вернулся в столовую, уже почти никого не было. «Бачковые» быстро и споро убирали посуду с столов и относили её в посудомойку. На столе нашего отделения рулевых-сигнальщиков уже ничего не было…

Один из «бачковых» сказал мне, что для меня оставили тарелку рыбного супа и пюре с жареной рыбой на камбузе. Дверь в варочное отделение камбуза была рядом с дверью в кинобудку.

Я постучал условным стуком в бронированную дверь камбуза. Мне открыли и молча передали большую алюминиевую миску густого рыбного супа и алюминиевую тарелку с картофельным пюре и двумя тушками хорошо прожаренной рыбы хек.

- За компотом опять стучи, - сказал мичман-кок. – Я тебе абрикосовых косточек дам.


Абрикосовые косточки с мякотью из компота – это одно из высших традиционных вкусовых наслаждений и поощрений матросов за хорошую работу или службу…

Я ещё ничего не сделал, а коки меня уже поощряли за мою возню с кинопроектором. Надо было оправдывать доверие…

Найдя в новом комплекте кинопередвижки инструкцию по эксплуатации, я решил точно следовать её предписаниям и пройти весь цикл правильных пусковых работ, поэтому проверил, правильно ли установлен переключатель напряжения сети. Потом проверил правильность установки и чистоту главной кинопроекционной лампы. Это она давала горячий жгучий яркий и мощный свет.

Колба и отсек с лампой были пыльными и я их тщательно вычистил. Боцмана для этого принесли мне мягкую неширокую кисточку, а «маслопупы» (БЧ-6) – мягкой чистой ветоши (тряпочек).

Когда я «колдовал» над кинопроектором, в двери кинобудки обязательно «торчали» двое-трое зрителей и своим сопением мешали мне сосредоточиться…


Тщательное следование инструкции по эксплуатации кинопроектора «Украина-4» помогло: я разобрался в конструкции аппарата, в лентопротяжном механизме, соотнёс электрическую схему с реальными деталями. Мне стал понятен принцип и механизм работы кинопроектора. Теперь можно было вникать «в тонкости»…

Наш корабельный «фельдшер», матрос-санитар майского призыва1971 года, Борис Николаевич Красильников, принёс пустой пузырёк и аптекарскую пипетку, а матросы БЧ-1 наполнили пузырёк «приборным маслом» светло янтарного цвета.

Каплями «приборного масла» я пропитал и смазал сальник кулачков грейфера, оси «сматывателя» и «наматывателя», ось зубчатого барабана, подшипники электродвигателя через соответствующие «смазочные отверстия». Затем провернул несколько раз механизм кинопроектора специальной рукояткой смены кадров. Вот тут-то сердце моё сначала тревожно, а потом с надеждой забилось учащённо…

Я почувствовал, что что-то и где-то мешает вращению многочисленных валов и роликов, что-то за что-то цеплялось…

Мне было плохо видно. Я перевёл дыхание и вслух произнёс: «Эх, лампу бы настольную…». Через минуту кто-то меня тронул за плечо и мне подали лампу «переноску», какими пользуются авторемонтники в гаражах.

С лампой-переноской было несравнимо легче заглядывать в самые мелкие и дальние уголки кинопроектора. Теперь он был для меня открытый, как книга…

Включив кинопроектор без плёнки, я проверил равномерность освещения экрана и обнаружил дефект, который на большом экране давал затемнение в правом нижнем углу. Как было предписано в инструкции, я выключил аппарат, дал остыть лампе и вновь открыл кожух.

Оказалось, что лампу двигали или протирали-чистили, при этом задели отражатель. Я вновь отрегулировал положение лампы, затянул винты крепления и выправил отражатель. Теперь экран со всех сторон светился ровным ярким прямоугольником.

Когда я возился с лампой, я вновь почуял знакомый запах жжёной киноплёнки…

Потом я так, для профилактики, проверил зубчатый барабан и кадровое окно. Здесь меня ждало открытие и, возможно, причина неисправности кинопроектора. Сбоку от места прохождения киноленты я обнаружил слой оплавленного и «закипевшего до состояния каменной сажи», нагара. Остатки расплавленной плёнки бугрились тонким неровным слоем на зубчатом барабане.

- Эх, - сказал я, ни к кому не обращаясь. – Хорошо бы сейчас маникюрный набор с острыми ножничками и пинцетом.

Через несколько минут Славка Евдокимов толкнул меня в спину и подал футляр с настоящим женским маникюрным набором…

Откуда? Как? Зачем на корабле женский маникюрный набор? Эта «загадка» меня сейчас не волновала.

Я уже пытался отвёрткой и спичками как-то почистить кадровое окно и зубчатый барабан, но спички ломались, а отвёртка была неподходяще большая. Острые концы кривых миниатюрных ножниц были «как раз»…

Сзади молча и сосредоточенно сопели носы ребят и я начал вполголоса говорить самому себе (и им) порядок действий и событий.

- Установим на верхнюю ось кронштейна бобину с киноплёнкой, - говорил я «самому себе», - так, чтобы эмульсионный слой плёнки был наружу, а перфорированные отверстия совпадали с зубцами зубчатого барабана. На нижнюю ось кронштейна оденем пустую бобину.

- Вывернем объектив на пол-оборота или даже на один оборот против часовой стрелки, - сказал я и сделал это. – Откроем лентопротяжный механизм, отмотаем полметра ленты, провернём механизм до удобного положения, уложим ленту между роликами по линии, отмеченной на корпусе, сделаем верхнюю «петлю» и введём ленту в кадровый канал.

- Закроем механизм и каретку, - бормотал я самому себе, - сделаем нижнюю «петлю» и пропустим ленту между роликами. Слегка подёргаем ленту, проверяя её натяжение и зацепление зубчиками зубчатого колеса и отсутствие «слабины».

- Заведём ленту и закрепим её на пустой бобине, - сказал я с ноткой торжества. – Затем ручкой проверим, как грейферный механизм транспортирует плёнку, и как дверца фильмового канала прижимает плёнку к кадровому окну и основанию.

«Дверца» не прижимала. Отскакивала и открывалась. Ей что-то мешало…

Я прокручивал «туда-сюда» ручкой и руками грейферный механизм и смотрел, как движется плёнка. В тех местах, где были склейки, ощущался сопротивляющийся толчок, «стук», а в тех местах, где на плёнке были вздутия («пузыри») – трение, задержка.

В инструкции было написано, что «несовпадение базовых краёв склеиваемых концов не должно превышать 0,05 мм, ширина склейки не должна быть более 1,4 мм».

Я отчаялся…

«Мне, что же, линейкой измерять стыки и склейки!» - взорвался во мне дед «Календарь»…

«Нет!» - спокойно сказал во мне внутренний голос Женьки Мыслина. – «Просто посмотреть на просвет места склеек. Может, кто-то «напортачил»?».

Я посмотрел… Точно! Кто-то склеил обрыв ленты небрежно, косо, не совместив перфорированные отверстия, из за чего неизбежно зубчики зубчатого колеса и зубчики перфоратора не могли бы точно попадать в свои места и только бы царапали и рвали плёнку…

Так вот в чём дело! Кто-то очень и очень небрежно склеивал фильмы…

Искать «неправильные» стыки и склейки на каждой киноленте было нереально – долго, нудно, да и не нужно. Всё равно, рваные и истёртые до предела фильмы надо было сдавать в наш базовый клуб. Мы привезли новые кинофильмы, и я надеялся, что они все были либо новые-целые, либо профессионально склеены.

Я ещё раз «пробежался» по пунктам инструкции о возможных неисправностях и проверил все указанные точки: почистил от пыли предохранители; почистил контакты между коллектором и щётками электродвигателя; завернул колпачки щёткодержателей; зачистил щёткой практически все контактные группы электрических соединений…

Громкая просьба за спину: «Эх, спиртику бы!», – осталась без ответной реакции, так как сзади уже никого не было. Оказалось, что я «проспал», проработал ужин, а позади меня у двери на полу кинобудки стояли миски и тарелки с кашей, хлебом и фруктами. Я выпил только компот…

Затем  протёр ветошью чёрные от копоти «рёбра» коллектора электродвигателя, лампочку отсека двигателя, которая вдруг загорелась сама по себе (видно плохо «контачила»), смазал «приборным маслом» все оси зубчатых колёс, валы и подшипники кинопроектора; переустановил вилку синхронизатора и решил поджать винт упорной втулки зубчатого барабана…

Тут меня ждал «сюрприз»…

Винт крепления упорной втулки зубчатого барабана осла, отошёл и барабан даже под моими пальцами «не хотел» вращаться. Не веря в удачу, я нажал на торец барабана и на соседние ролики так, чтобы не было зазора между втулкой и торцом подшипника барабана. Потом завернул винт «до упора».

«Вот, где закавыка!» - удовлетворённо сказал во мне голос Женьки Мыслина. – «Я ж говорил: Подумать надо!».


Шатаясь от внезапной усталости, разминая затёкшие ноги, не замечая никого вокруг, сторонясь редких фигур моряков, не отвечая на вопросы и не реагируя на толчки, я брёл в «ленкаюту» за каким-нибудь небольшим фильмом.

Мне даже показалось, что я видел фигуру и лицо дежурного по кораблю. Он о чём-то спрашивал меня, но я не мог отетить. Я никого и ничего не видел и не слышал, потому что хотел только одного – взять круглую коробку с новым фильмом, вставить её в кинопроектор и проверить его работу…


Когда я вернулся к кинобудке, в столовой были почти все «годки» во главе со Славкой Евдокимовым, дежурный по низам, свободные матросы, а из дверей посудомоечной и камбуза торчали белые колпаки коков и посудомоек. Все почти молча встретили меня, образовали коридор и пустили в кинобудку.

Я машинально вставил киноплёнку в аппарат, привычно  проверил все правильные положения бобин, переключателей, крышек, дверок, барабанов и роликов, прокрутил несколько раз механизм вручную, а потом включил проектор.

Кинопроектор «Украина-4» громко застрекотал, заработал. Я интуитивно понял, что он «стрекочет» так, как надо, то есть без сбоев, плавно, ритмично и ровно.

Кто-то во мне озорно возликовал и очень захотел похвастаться…

Я несколько секунд смотрел на мелькающее изображение на шторке, закрывающей окошко в столовую личного состава, затем открыл дверь кинобудки, выглянул из неё и со словами: «Принимайте работу!» - рывком отвёл шторку.

На противоположной стороне помещения столовой личного состава, на стене, двери и на лицах «посудомоек» замелькали цветные кадры какого-то фильма.

Под восторженные крики и вопли Славки Евдокимова и ребят, я вернулся в кинобудку и включил звук. Громкоговоритель был в кинобудке, поэтому звук был в пределах зала столовой. Крики ребят прервались ритмичной мелодией и словами удивительно завлекательной и весёлой песни на английском языке.

Так случилось, что я случайно выбрал и заправил в кинопроектор вторую часть документального фильма-концерта «Мелодии и ритмы советской и зарубежной эстрады».

На неровной поверхности противоположной стены в столовой личного состава БПК «Свирепый» весело танцевала очаровательная юная Кайли Миноуг (Kylie Minogue) и пела очаровательную песню «Локомотив» (The Locomotion)…

Everybody's doin' a brand-new dance, now
(Come on baby, do the Loco-motion)
I know you'll get to like it if you give it a chance now
(Come on baby, do the Loco-motion)
My little baby sister can do it with me;
It's easier than learning your A-B-C's,
So come on, come on, do the Loco-motion with me.
You gotta swing your hips, now. Come on, baby.
Jump up. Jump back. Well, now, I think you've got the knack.

Мы все танцуем новый танец, щас прям,
(Давай, Бэйби, мы построим поезд!)
Тебе по нраву будет, если мы щас прям
(Давай, Бэйби, сделаем мы поезд!)
Моя сестрёнка, можешь сделать ты хоть вид,
Ведь это куда легче, чем зубрить алфавит,
Давай, не стой, сделай этот поезд со мной.
Давай, лишь только бёдрами слегка покачай,
Ты сможешь, думаю, лишь стоит только начать.

(Перевод © Copyright: Михаил Беликов, 2009, Свидетельство о публикации №109070904953, Проза.ру).   


Из всей песни мы поняли только «Комон, бэби!», но и этого было достаточно, чтобы все без исключения присутствующие мгновенно влюбились в эту юную австралийскую певицу. Её зажигательный танец и песня стала самой любимой на корабле. Мгновенно!

Впоследствии на боевой службе в Северной Атлантике этой (второй) частью фильма «Мелодии и ритмы советской и зарубежной эстрады» начинался каждый показ какого-либо кинофильма.

Затаив дыхание, с открытыми ртами и пристально вглядываясь в каждое мгновение на экране, моряки БПК «Свирепый», как в первый раз из тысячи, смотрели на изгибы тела, покачивание ручками и худенькими бёдрами Кайли Миноуг и мысленно или вслух подпевали: «Комон, бэби! Эврибади, Бэйби! Комон! Комон!»…


На звуки музыки и ор ребят прибежал дежурный по кораблю, но я уже успел всё выключить и офицер застал только ликующую толпу моряков, которые наперебой говорили ему, что «Суворов починил кинопроектор».

- Хорошо, хорошо, - сказал дежурный по кораблю, - но если через секунду здесь будет хоть один матрос, я вынужден буду каждого записать в вахтенный журнал и утром обо всём доложить командиру корабля. Время пошло!

Матросов как ветром сдуло…

- Что это было? – поинтересовался дежурный по кораблю и кивнул на кинопроектор.

- Сам ещё не знаю, - ответил я. – Случайно включил какой-то фильм для проверки проектора.

- Починил? – спросил офицер и снова кивнул на проектор.

- Да, - просто ответил я, потому что смертельно устал. Вот уже несколько дней я живу на пределе…

- Я запишу об этом в вахтенный журнал? – спросил меня дежурный по кораблю и оглянулся на дежурного по низам.

- Пишите, - ответил я. – Всё равно утром я буду докладывать замполиту и командиру корабля. Это они мне поручили ремонтировать кинопроектор.

Офицер кивнул и проводил меня по коридору до самого тамбура, ведущего в «ленкаюту».

Мне показалось, что я уснул сразу, как только переступил порог-комингс двери, но проснулся я на своём поролоновом матрасе, который хранил в столе-рундуке президиума ленинской каюты.

Теперь я мог идти и докладывать командиру корабля и замполиту о выполнении приказа: у нас теперь было два кинопроектора «Украина-4» - один новый в заводской упаковке, другой старый, но полностью отремонтированный и прекрасно работающий – в кинобудке.

25 рублей Дмитрия Васильевича Бородавкина опять не пригодились…