44 Допрос и разведка 18 07 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

44. Балтийск. БПК «Свирепый». Аврал перед БС. Допрос и разведка. 18.07.1973.
 

Фотоиллюстрация:


В предыдущем:


Мы шли по внутреннему коридору личного состава и скромный курсант, шедший за мной, вдруг тронул меня за рукав…

- Я прошу вас посмотреть эту тетрадь, - волнуясь, сказал он. – Я завтра буду опять на вашем корабле и прошу вернуть мне тетрадь.

Он передал мне простую толстую общую тетрадь в пёстром серо-коричневом переплёте. Я взглянул на развёрнутые листы – это были стихи.

Так в первый и в последний раз в жизни я познакомился со стихами гардемарина Коли Кольского…


Однако прочитать стихи Коли Кольского мне не удалось, так же, как и пообщаться с замполитом. Он не дослушал мой доклад и приказал срочно «бежать в штаб дивизиона в распоряжение заместителя командира 128-й бригады ракетных кораблей, капитана 1 ранга (к моему огорчению запамятовал его фамилию, имя и отчество).

Замполит дивизиона был красивым, статным, стройным офицером большого роста, с громогласным голосом, уверенными манерами и великим умением говорить «без бумажки». Он практически только одним своим видом, манерой и стилем поведения внушал уважение и признание офицеров, мичманов и матросов.


- Только не болтай там лишнего, - предупредил меня Дмитрий Васильевич Бородавкин. – Узнай, что им надо от нас и назад. Понял?

- Точно так, товарищ капитан 3-го ранга, - ответил я в тон замполиту. – Есть разузнать и назад.

Руки мне «жгла» тетрадь со «стихами гардемарина Коли Кольского», так было написано на первой странице тетради, но надо было не просто «бежать», а нестись в штаб…

Вахтенный на трапе с завистью смотрел, как дежурный по кораблю проверял мою увольнительную записку и заносил её данные в журнал посещений корабля. Дело в том. Что с момента объявления приказа о выходе БПК «Свирепый» на БС (боевую службу), выход с корабля всего личного состава был категорически запрещён.

У меня не было с собой никаких денег, чтобы по пути в штаб или оттуда отклониться от маршрута и забежать в киоск-магазин. Вахтенный на трапе знаком показал мне, что он даст мне денег, но я отрицательно замотал головой – приказом о БС было запрещено что-либо неразрешённое приносить на корабль. Время покупок закончилось…


В штабе на входе я доложил вахтенному матросу и дежурному о цели прибытия, показал увольнительную и был сопровождён по лестнице и коридорам к кабинету замполита дивизиона.

Капитан 1 ранга встретил меня радушно (он всегда встречал всех «радушно», а потом так радушно и громогласно «вставлял пистон», что посетители пулей вылетали из его кабинета).

- Вот и комсорг БПК «Свирепый», - сказал замполит дивизиона двоим молодым то ли офицерам, то ли мичманам, то ли ещё кому-то.

Эти двое были одеты в морскую офицерскую форму лейтенантов, но что-то в их облике было не так, не «по-нашему»…

- Вот, - сказал радушно замполит дивизиона, - эти товарищи хотят с вами побеседовать. Прошу вас располагайтесь, а через два часа вернусь и мы продолжим.

С этими словами капитан 1 ранга резво встал из-за стола. Мы все встали по стойке «смирно».

После того, как замполит дивизиона вышел в соседнюю комнату-зал, в котором проходили коллективные заседания офицеров, учёба и собрания партийных организаций дивизиона, эти двое непонятных «офицеров» уселись на первые стулья по обе стороны от относительно длинного стола, приставленного торцом к столу замполита.

Я остался стоять у дверей на коротком, истоптанном множеством ног, куске когда-то красного ковра.

Я подумал, что это очень почётно, стоять на «ковре» в кабинете замполита 128-го дивизиона ракетных кораблей, но мне было неуютно видеть упорные внимательные и недоброжелательные взгляды этих двух «господ».

«Господами» я назвал их мысленно и мгновенно, как только увидал…


- Как вас зовут, ваше звание, воинская должность и боевой номер? – строго спросил меня левый (от меня) «господин».

- Матрос Суворов, рулевой БПК «Свирепый», боевой номер 1-5-11, - чётко доложил я.

- Как вас зовут? - доброжелательным тоном повторил вопрос второй, правый (от меня) «господин». – Как к вам обращаться?

- Александр Сергеевич, - ответил я и удивился. – Обращаться: матрос Суворов.

- Итак, матрос Суворов, - сказал левый господин. – Что вы знаете об обстановке в Средиземноморье?

- Ничего, - ответил я. – Я там ещё не был.


Оба «господина» хохотнули и переглянулись…

- Тогда, что вы знаете об обстановке в нашей стране? – спросил «добрый» правый господин.

- Всё, что положено знать матросу боевого корабля, - ответил я.

- А конкретней? – уже прямо и грубо спросил «левый» господин.

- А что вас конкретно интересует? – подал вместо меня внутренний голос моего старшего брата Юры.

- Здесь мы задаём вопросы! – сразу «вскинулся» левый господин. – Отвечайте!

- Просто мы хотим узнать, - по-доброму пояснил правый господин, - как вы знаете и понимаете политику партии и правительства нашей страны.

- Правильно понимаю, - ответил я, чувствуя, как мой старший брат Юра всё больше и больше завладевает мной…

- Вот мы и хотим убедиться в этом, - пояснил правый господин, а левый воскликнул: «Да он над нами издевается!»…

- Послушайте, - заметно теряя терпение, сказал правый господин. – Вы напрасно упорствуете. Ответьте на наши вопросы и идите себе на свой корабль. Хорошо?

- Точно так! – ответил я.

- Итак, как вас зовут? – спросил правый господин и заглянул в лист бумаги, лежащий перед ним.

- Я уже отвечал на этот вопрос, - ответил я голосом моего папы, Сергея Ивановича Суворова, ветерана Великой Отечественной войны, офицера-лейтенанта-кавалериста конной армии Белова.

- Ничего, - терпеливо сказал правый господин, - Ответьте ещё раз.

Я немного подумал, оглянулся по сторонам, посмотрел в потолок, потом в углы комнаты и сказал, что «меня зовут Саша Суворов, я из города Суворова Суворовского района Тульской области, рулевой-сигнальщик БПК «Свирепый», комсорг, вернее, сейчас уже заместитель комсорга корабля».

Левый господин вскочил с места и забегал вокруг меня. Он ничего не говорил, только внимательно рассматривал меня вблизи и в упор.

Правый господин усмехнулся, внимательно посмотрел на меня и прочитал по листку бумаги: «Выпускник Суворовской средней школы №1 в 1970 году, ученик слесаря-ремонтника цеха №24 Севморзавода города Севастополя в 1970-1971 годах, отличник учёбы в Севастопольской Морской школе ДОСААФ в 1971 году, дважды поощрён 10-ти суточным отпуском с выездом на родину в 1972 и 1973 годах».

- За что вам дали первый 10-ти суточный отпуск с выездом на родину? – строго и почти гневно спросил меня левый господин.

- За дело, - ответил я. Я решил больше не отвечать на их вопросы… Они и так всё обо мне знали…

- А второй отпуск? – спросил меня «добрый» правый господин.

- Тоже за дело, - ответил я и добавил, - Большего ответить не имею права…

- Скажите, пожалуйста, какая секретность! – воскликнул «злой» левый господин. – Мы и так всё знаем!

«Попался, голубчик!» - ликующе прошептал мне в ухо мой друг дед «Календарь».

- Тогда, чего спрашиваете? – сказал я.

- Здесь мы задаём вопросы! – снова взвился левый господин.

- Пожалуйста! – сказал я с ноткой насмешливости.

- Осторожнее, молодой человек, - сразу же отреагировал «добрый» правый господин. – Не зарывайтесь! Отвечайте, о чём вы говорил…

- Разрешите присесть, - перебил я правого господина, - А то получается, что вы меня допрашиваете… Нет?

- Нет, - ответил «добрый» правый господин. – Мы с вами беседуем. Конечно, садитесь…

Левый «злой» господин ловко «выкрутил» из-за стола тяжёлый дубовый стул с высокой спинкой и толчком ноги подтолкнул его ко мне…

Что-то во мне произошло такое, что я объяснить не могу до сих пор…


Я медленно и достойно, как всегда ходил мой заводской наставник Женька Мыслин, обошёл этот стул, зашёл за спину правового «доброго» господина и сел за приставной стол ближе к столу замполита 128-го дивизиона ракетных кораблей…

Теперь я был ближе к месту замполита, а эти «господа» были передо мной и ближе к выходу…

- Я вас слушаю, - сказал я папиным голосом школьного учителя по труду и машиноведению.

«Господа» переглянулись…

- У вас вчера были на практике курсанты Киевского высшего политического училища, - сказал «добрый» правый господин. – О чём вы с ними беседовали?

Я немного подумал, прислушался к моим «внутренним голосам» и сказал, что «мы беседовали об организации комсомольской работы на корабле, о наглядной агитации, о корабельной библиотеке».

- К вашей корабельной библиотеке мы ещё вернёмся, - сказал угрожающе левый господин, а пока скажите нам, о чём вы беседовали с курсантами помимо обсуждения комсомольской работы?

- Мы беседовали, - начал я и прервался. – Простите как ваше звание и как вас зовут?

- Причём тут моё звание и как меня зовут! – снова «вскинулся» левый господин. – Отвечайте, когда вас спрашивают?!

- Так мы беседуем или вы меня допрашиваете? – спросил я и взглянул в упор на «злого» левого господина.

- Беседуем, беседуем, - «сдался» он. – Только по-нашему, а не, по-вашему!

- Хорошо, - «миролюбиво» сказал я, потому что уже начал уставать от этого хамского высокомерного поведения. – Пусть будет «по-вашему». Задавайте свои вопросы…

«А-а-а!» - вскинулся во мне мой старший брат Юра. – «Будем бить вас, по-вашему!».


- Вы принимали на корабле курсантов? – спросил меня правый господин.

- Каких курсантов? – переспросил я.

- Тех, что у вас были на практике! – заорал левый господин. – Не придуривайся!

- Да кто из нас придуривается!? – тоже, как бы эмоционально воскликнул я.

- Какие вам нужны курсанты? – пояснил я вопросом.

- Те, что пришли к вам на практику! – заорал левый господин.

- Какие конкретно? – опять уточнил я.

- Вы что, даже имён их не знаете? – спросил меня правый господин.

- Какие имена? – я решил придерживаться тактики отвечать вопросом на вопрос. – Вот вас как зовут?

- Вам так хочется узнать моё настоящее имя и фамилию, - переспросил меня, видимо, более опытный и находчивый правый господин. – Зачем?


Этот допрос стал казаться мне весёлой игрой «в вопросы и ответы», когда надо было поддерживать светскую беседу, но так отвечать вопросом на вопрос, чтобы не отдать собеседнику никакой информации, а наоборот, получить от него информацию, заставить его ответить либо сознательно, либо случайно. Кто ответил – тот проиграл.


- Вот и я говорю: «Зачем мне знать имя и фамилию людей, которые только на один миг оказались на нашем корабле?» - сказал я в тоне вопроса и повторил. – Зачем?

- Ну, вы о чём-то с ними говорили? – спросил туповатый левый господин.

- С кем? – откровенно иронично спросил я его.

- Вы что, не помните, с кем вы беседовали вчера на корабле в 10 часов утра? – «нашёлся» с вопросом левый господин.

- Вам всех перечислить? – ответил я вопросом на вопрос.

- Вашу маму зовут Нина Васильевна? – внезапно спросил «добрый» правый господин.


«Если я ему отвечу так, что косвенно подтвержу, что это имя и отчество моей мамы, то я ему отдам информацию» - подумал я. – «А если спрошу: «Кто это?», то, как бы отрекусь от мамы».


- Зачем вам настоящее имя и отчество моей мамы? – спросил я этого господина, намекая (как мне казалось), что это имя и отчество может быть иным.

- А отца зовут Сергей Иванович? – напряжённо зло спросил меня левый господин.

- Неужели они тоже курсанты? – «нашёлся» я и уже потихоньку стал «закипать» от злости…


Слава богу, ни правый, ни левый собеседники не нашлись с формулировками новых вопросов. Разговор прервался…


Мы все незаметно переводили дух и собирались с мыслями…

«Господа» переглядывались, потом обменялись листками бумаги, и всё началось «по новой»…


- Александр Сергеевич, - вдруг доверительно и по-доброму стал говорить левый, бывший «злой» господин. – Мы просто хотим услышать ваше мнение о степени подготовки курсантов военного училища, проходящих практику на кораблях вашего дивизиона.

- Почему у меня? – спросил я его.

- Потому что вы, как нам сказали, здесь в политуправлении штаба дивизиона, - ответил, доверительно наклоняясь ко мне поближе, левый господин, - лучший комсорг кораблей дивизиона.

- Так уж и лучший? – спросил я этих господ.

- Да, - уверили они меня почти хором.

- Так вы меня хорошо знаете? – спросил я их и они оба, как двое молодца из одного ларца, согласно одновременно кивнули головами.

- Тогда вы должны знать, - доверительно, вполголоса и тоже наклоняясь к ним поближе, сказал я, - что ко мне лучше с допросами не приставать…


Оба «господина» от неожиданности возмущённо вскочили и только набрали воздуху, чтобы выплеснуть на меня весь свой гнев, как в комнату со смехом и шумом вошёл-ворвался капитан 1 ранга, заместитель командира 128-й бригады ракетных кораблей…

- Ну, как? – спросил он «господ». – Поговорили? Я же вас предупреждал…

- Суворов! – обратился замполит дивизиона ко мне. – Перед отбытием на корабль зайдите в комнату № (он назвал номер комнаты). Дежурный вас проводит. Счастливой вам боевой службы и служите впредь так, как вы служили до этого. Честь имею!

Я тоже лихо, как этот красивый офицер, отдал ему честь чётким взмахом правой руки к берету, мысленно ответил ему «Честь имею!» и вышел в коридор…


Дежурный офицер провёл меня по коридорам и лестницам штаба, через внутренний КПП на этаже и постучал в одну из комнат короткого коридора…

Я вошёл в комнату и доложил двум офицерам, сидящим за отдельными столами, о своём прибытии.

- Мы вас с утра ждём, - недовольно сказал один из капитан-лейтенантов.

- Вы рисовали и оформляли стенды наглядной агитации на БПК «Свирепый», - спросил один из них.

«Опять вопросы!» - подумал я. «Не представились, не сказали кто они, но опять задают вопросы!».

- Точно так! – ответил я кратко.

- Это вы участвовали в оформлении карт и пособий командно-штабных учений в апреле этого года? – спросил меня второй офицер.

Теперь я решил просто молчать, что бы ни случилось…

- Он, он! - сказал знакомый голос и в комнату вошёл то самый «куратор», который заведовал нашей командой оформителей этих учений. – Это он нарисовал театр боевых действий в Средиземном море.

Офицеры при мне одобрительно стали вспоминать «горячие деньки» командно-штабных учений в апреле 1973 года и хвалить мою карту…

- Мы тогда от командующего получили особую благодарность за прекрасно подготовленные и организованные командно-штабные учения, - сказал один из них.

- Вы знаете, где вы находитесь? – спросил меня наш «куратор».

- Не знаю и знать не хочу, - вдруг выпалил я голосом сердитой Феи красоты и страсти…

- Почему? – весело спросил «куратор» и они втроём беззлобно засмеялись.

- Устал от вопросов, - ответил я нормальным голосом. – Чего гадать, когда вы сами сейчас мне всё объясните.

- Быстро соображает, - одобрительно сказал «куратор». – Что я вам говорил?

Один из офицеров, сидящих за столом, встал, подошёл ко мне, дружески полу обнял и доверительно, вполголоса стал говорить…

- Вы находитесь в разведотделе штаба 128-й бригады ракетных кораблей. Мы занимаемся всеми видами морской разведки, в том числе визуальной разведкой.

- Мы хотим поручить вам вести во время боевого похода визуальную разведку, - сказал второй капитан-лейтенант.

- Вы должны, - сказал «куратор», - практически круглосуточно фиксировать на фотоплёнку, а при невозможности фотографирования, зарисовывать в альбом, при невозможности рисования – записывать устно на магнитофон, при невозможности записи на магнитофон – записи устных показаний очевидцев, а также записи своих собственных впечатлений всего и вся, что происходит во внешней окружающей среде и мире.

- Иными словами, - сказал первый капитан-лейтенант, - вы должны сфотографировать, по возможности, все наблюдаемые вами корабли, самолёты, вертолёты, надводные, подводные или воздушные объекты.

- При этом вы обязательно должны записать координаты места фиксирования объектов, дистанцию до них, описать их внешний вид, соотнести их с контурами и обликом известных кораблей и летательных аппаратов, кратко описать их поведение и результаты деятельности.

- Всё, подчёркиваю, все ваши фотоплёнки, рисунки, магнитофонные записи, тексты и другие вещественные доказательства вашей деятельности визуального разведчика, - сказал «куратор», - вы должны содержать в идеальном порядке, втайне от всего экипажа корабля и сдать нам в разведотдел дивизиона всё без исключения после прибытия в базу.

- Особо обращаю ваше внимание, - сказал один из капитан-лейтенантов, - что ваши тестовые документы, фотоотпечатки, рисунки и иные письменные доказательства, должны быть после незамедлительного оформления после пережитого события, запечатаны в эти большие конверты, которые должны храниться в месте, указанном командиром корабля. После оформления вами этих документов никто, даже командир корабля, в том числе и вы, не имеет права вскрывать эти пакеты, что-либо из них изымать, исправлять, дополнять.

- В случае дополнительных доказательств или изменений показаний, - сказал второй офицер, - они оформляются и хранятся в отдельном пакете в установленном порядке.

- В случае какого-либо необычного происшествия в море или столкновения с каким-либо неопознанным морским или воздушным объектом вам надлежит: зафиксировать объект, процесс, событие или феномен всеми имеющимися у вас средствами; обязательно зафиксировать объективные данные места и времени события (время, метеоусловия, координаты места); самому дать описание события или объекта; организовать отдельно с каждым свидетелем-очевидцем запись их показаний, в том числе под их личную подпись письменного описания-свидетельства; изъять и собрать у личного состава все вещественные доказательства данного события и обеспечить их сохранность и целостность до передачи их в наше распоряжение.

- Командир вашего БПК «Свирепый», - сказал «куратор», - предупреждён о вас и о вашей новой роли-обязанности на корабле во время несения боевой службы. Так что смело работайте, действуйте и знайте – вы обязаны фиксировать всё, что происходит необычного или важного вокруг корабля. Нас интересует только то, что происходит вокруг корабля. Вы поняли?


Я впервые смог перевести дух и молча кивнуть головой…


- Для выполнения обязанностей визуального разведчика вы сейчас получите: портативный кассетный магнитофон «Десна»; двадцать кассет к нему; пять альбомов для рисования; два набора цветных и два набора простых карандашей «Кохинор»; две трёхкилограммовые банки с проявителем и две - с закрепителем; два обычных фотоаппарата: «ФЭД» и «Зоркий» и один специальный неразборный фотоаппарат с телеобъективом; двадцать катушек фотоплёнки к фотоаппаратам; коробку для хранения отснятой фотоплёнки; четыре кассеты с фотоплёнкой к специальному фотоаппарату; шесть шариковых ручек и двадцать новых стержней к ним. Здесь, в этом пакете сто конвертов для результатов вашей деятельности визуального разведчика.

- Если вы согласны с таким заданием командования 128-й бригады ракетных кораблей, - сказал торжественно «куратор», - то прошу вас принять оборудование и материалы, а также подписать обязательство о неразглашении военной и государственной тайны.

- Мы знаем, - предвосхитил мой вопрос «куратор», - вы принимали военную присягу, но это дополнительная мера обеспечения сохранности военной и государственной тайны. Вы согласны?


Конечно, я был согласен…


Работа визуальным разведчиком позволяла мне быть в гуще всех, без исключения, событий на корабле и вокруг него…

Я решительно подписал все документы и обязательства, которые подкладывали мне на подпись офицеры. Только краем глаза я видел, что это формальное обязательство о сохранности военной и государственной тайны, согласие на дополнительные обязанности по военной службе, согласие на материальную ответственность за полученное оборудование и ведомость полученного оборудования.

Офицеры заботливо помогли мне навесить на себя футляры с фотоаппаратами, кофр спецфотоапарата, кассетный портативный магнитофон на ремне, вручили мне огромную сетку с фотопринадлежностями и большой бумажный пакет с рисовальными принадлежностями.

Еле перебирая ногами от тяжести, я побрёл на свой корабль…

Вахтенные встретили меня с одобрительными возгласами, когда увидели, что у меня есть такие фотоаппараты.

- Всё, Суворов, - говорили мигом сбежавшиеся на новость моряки-годки, - теперь ты нас будешь фотографировать и «забацаешь» нам дембельские альбомы!

Я устало отмалчивался и наотрез отказался от чьей-либо помощи, чтобы доставить всё моё «добро» в «ленкаюту».

Не мог я им сказать-рассказать, о полученном задании быть визуальным разведчиком, не мог. Не имел права…

Но я дал внутреннее честно слово быть фотолетописцем корабля и, по возможности, фотографировать и фиксировать все самые важные события корабельной жизни БПК «Свирепый».

Так я и сделал…