43 Знакомство с Колей Кольским 18. 07. 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

43. Балтийск. БПК «Свирепый». Аврал перед БС. Знакомство с Колей Кольским. 18.07.1973.
 

Фотоиллюстрация: Фронтон здания Киевского высшего военно-морского политического училища (КВВМПУ). 1973 г.


В предыдущем:


Как всегда, давно ожидаемое событие, как например, первый снег или весна, пришло внезапно, и как всегда, многие, если не все, оказались «совершенно не готовы к БС».

Кто-то чего-то не купил, не достал, не имел, не получил или забыл получить. Кто-то чего-то недоделал или даже не сделал вовремя. Кто-то откладывал важное и неизбежное дело на «авось» и «потом».

Этот «авось и потом» сменился всеобщим корабельным авралом…

Вот тут-то всё и началось!


К обеду на корабль вернулись все штатные офицеры и мичманы БПК «Свирепый». С утра на корабле начали появляться флагманские специалисты, офицеры и «полуофицеры» (офицеры в штатском), которые должны были идти с нами на БС (боевую службу). Они устраивались в местах своего проживания, несли с собой вещи, предметы и ещё что-то своё…

На корабле постоянно что-то происходило, свершалось, гремело, звенело, тренировалось, строилось, бегало, работало, суетилось... Привычный распорядок дня нарушился и вместо приборок и занятий происходили авральные работы.

Опять загружалось продовольствие, какие-то ящики, выносилось и заносилось оборудование, клапаны трубопроводов, банки с краской, бочки, бухты канатов, как будто неделю назад всего этого не было…


Штурманское хозяйство было готово полностью. Связь с румпельным отделением тоже работала. Порядок на боевых постах БЧ-1 был идеальным и мы всем составом просто ещё раз вычистили, вымыли и отдраили вс1 на ходовом мостике, в штурманской рубке и в отделении гироскопов.

Чтобы не мешаться под ногами «авральщиков» и «подумать о былом», мы, рулевые БЧ-1, «забурились» на своих боевых постах и писали прощальные письма домой…

Сидеть в румпельном отделении мне не хотелось, письма уже были написаны и отправлены, а тут ещё при проверке связи по аварийному телефону Телешев Толя сказал, что «тебя разыскивал дежурный по кораблю: к тебе в ленкаюту пришли «гости»…

Я помчался наверх, но никого не застал. Идти к замполиту после ночного разговора с командиром корабля я не хотел. Поэтому остался в «ленкаюте» и продолжил разбор оборудования, полученного на складе политуправления флота.

Я читал инструкцию по эксплуатации катушечного портативного репортёрского магнитофона «Репортёр-5» и пробовал прилагаемый к нему микрофон на треноге на запись, когда в «ленкаюту» без стука вошли три странных личности…

Это были трое парней примерно одного возраста. Они были одеты в синие выцветшие матросские робы без воротников-гюйсов, но на головах у них были офицерские фуражки, а на плечах странные квадратные погончики. «Курсанты…» - догадался я.

Двое рослых парней вошли стремительно и свободно, не стесняясь, а третий – скромно, тихо.

Они увидели меня (матроса), сначала секунду рассматривали, а потом «перестали замечать». Двое продолжили весёлый «трёп», который вели по дороге в «ленкаюту», а третий (скромный) обратился ко мне…

- Матрос, - сказал «Скромный», - вы не знаете, когда будет здесь комсорг корабля?

Я опешил и растерялся…

- А зачем вам комсорг корабля? – спросил я машинально и начал соображать: им нужен лейтенант, которого на БС назначили комсоргом или я.

- Как отвечаешь?! – вдруг «взвился под небеса» один из курсантов. – Встать, когда говоришь со старшим по званию!

- Постой Лёха, - сказал примирительно его друг. – Это пока не наш матрос.

Меня «покоробило» это высокомерное и ух! как грозное «Встать!», «старший по званию», «не наш матрос»…, но я встал…

Сидеть на привинченной к палубе лавке, когда над тобой нависает молодое сильное горячее тело в яростном настроении, - это, по крайней мере, неудобно, неловко и беззащитно. Трудно будет отбиваться…

- Повторяю вопрос, - сказал я «спокойным» голосом,  – зачем вам комсорг корабля? Кто вы? Что вы делаете на корабле и в «ленкаюте»?

Первый «Задира» от неожиданности и «хамства какого-то матроса», сначала замер, а потом подскочил ко мне, приблизил своё лицо к моему вплотную и стал, брызгая слюной, орать мне прямо в нос…

- Как стоишь?! Смирно! Отвечать по существу! Как фамилия? Боевой номер, салага!?

Этого – «боевой номер, салага» - я простить и принять не мог…

- Не надо, - стиснув зубы, прошипел я этому «Задире» в его слепые от ярости глаза. – Не надо брызгать на меня слюной…

Сказал и двинулся грудью на этого «задиру». Тот выпятил свою грудь и встал передо мной «стенкой», мол, «кто кого» пересилит давлением…

Этот курсант не знаком был с расположением мебели в «ленкаюте» и ещё не знал, что позади него крепко принайтовлена в палубе скамейка, поэтому, когда я, не прикасаясь к нему руками, сделал внезапный выпад грудью в его грудь, он качнулся и сделал шаг назад, споткнулся о скамейку и грохнулся навзничь на спину…

Второй курсант, которого я мгновенно назвал «подруга», вдруг взвизгнул по-японски, принял бойцовскую стойку и попытался сделать выпад рукой. От него я просто отмахнулся левой рукой, сбив с его головы офицерскую фуражку…

Пока «задира» (он перестал быть для меня «Задирой» с большой буквы) поворачивался и вставал, а тонкоголосая «подруга» искала свою шапку, «Скромный» стоял и недоуменно смотрел на происходящее.

Как только эти двое очухались и уже вдвоём встали в позицию против меня, открылась дверь и в ленкаюту вошёл капитан 3 ранга, старший помощник командира корабля Дмитрий Васильевич Бородавкин.

- А, вы здесь? – сказал довольный замполит. – Вы познакомились? Это матрос Суворов Александр Сергеевич, фактически комсорг БПК «Свирепый», а это – курсанты Киевского высшего военно-морского политического училища. Они будут проходить практику на наших кораблях.

При появлении замполита курсанты приняли стойку «смирно»…

Дмитрий Васильевич подозрительно посмотрел на наши красные и потные физиономии, вздохнул и не терпящим возражений тоном приказал: «Введите курсантов в суть дела, покажите организацию комсомольской работы, наглядную агитацию, библиотеку, всё-всё. Через два часа прошу ко мне на доклад».


Приказ получен, приказ надо исполнять…

Сначала туго, еле сдерживая вырывающийся гнев, слово за словом, я начал хмуро рассказывать курсантам об организации комсомольской работы на корабле. Показал библиотеку, неразобранные пачки книг, которые громоздились и заполняли половину помещения «ленкаюты».

Оттаявшие, оробевшие и подобревшие курсанты в свою очередь рассказали мне, как пользоваться репортёрским магнитофоном «Репортёр-5» и как они делали в училище радиогазеты, как хохмили, записывая тайно разговоры, споры и пьяные объяснения курсантов-самовольщиков, а потом прокручивали им записи. Мне эти истории ужасно понравились…

Я со смехом представил, как курсанты на комсомольском собрании слушают «излияния» подвыпивших самовольщиков и мне очень захотелось такое же попробовать на корабле…


Забегая вперёд, скажу, что создание репортёрских радиогазет комсомольцами разных боевых частей немало повеселили экипаж на БС в море, а репортёрский магнитофон «Репортёр-5» стал любимой игрушкой и средством развлечения «годков» по кубрикам. «Очередь» на этот магнитофон (пока он не сломался) была расписана на три года вперёд…


Через полтора часа уже вполне равного и дружеского общения, мы разговаривали мирно, обсуждая последние события в мире и в жизни флота. Правда, я уже здесь почувствовал, что эти курсанты ведут со мной беседу не по простоте душевной, а так, как их учили…

От них я узнал о событиях в Средиземном море, о возможной войне арабских стран с Израилем, о потоке наших кораблей в Средиземку, о нашей готовности нанести удар «по вероятному противнику»…

Мне стыдно было признаться, что я совершенно не в курсе этих событий и вообще, событий в мире, потому как всё наше внимание и всё время было подчинено подготовке к БС (боевой службе). Однако я делал вид, что почти всё знаю и многочисленно замолкал, якобы стараясь не разгласить то, что мне известно сверх того, что известно…

Такое моё поведение только раззадоривало курсантов и они втроём, дополняя друг друга, как бы играя со мной в одну общую игру, разговаривали со мной, всё время заставляя меня ответить на вопрос, проговориться…

Мне надоела эта игра. Я почувствовал какой-то подвох с их стороны и тоже, вс вою очередь, стал отвечать вопросом на вопрос…

Опять «задира» и его «подруга» начали напрягаться, но тут я срезал их простым вопросом: «Вы на доклад к замполиту не опоздаете?».

Курсанты тут же стали собираться и мы все вместе пошли к Бородавкину.

Докладывая Бородавкину Д.В. о «результатах практических занятий с матросом Суворовым», курсанты КВВМПУ не скупились на похвалу мне, с восторгом отзывались об организации комсомольской работы, о наглядной агитации, о «великолепной библиотеке», о БПК «Свирепом».

- Вот и хорошо, - сказал Бородавкин. – Вас ждут на БПК «Образцовый». Суворов, проводите курсантов на выход и возвращайтесь ко мне.

Мы шли по внутреннему коридору личного состава и скромный курсант, шедший за мной, вдруг тронул меня за рукав…

- Я прошу вас посмотреть эту тетрадь, - волнуясь, сказал он. – Я завтра буду опять на вашем корабле и прошу вернуть мне тетрадь.

Он передал мне простую толстую общую тетрадь в пёстром серо-коричневом переплёте. Я взглянул на развёрнутые листы – это были стихи.

Так в первый и в последний раз в жизни я познакомился со стихами гардемарина Коли Кольского…