50 ЧП с ракетой 9Р33 ЗРК Оса-М 20 07 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

50. Балтийск. БПК «Свирепый». Выход на БС. ЧП с ракетой 9Р33 ЗРК «Оса-М». 20.07.1973.
 

Фотоиллюстрация: 20.07.1973. 08:00. Непосредственно перед отходом БПК «Свирепый» от пирса военно-морской базы Балтийск на боевую службу. Момент тяжёлого разговора командира корабля, капитана 3 ранга Е.П. Назарова и командира БЧ-2, старшего лейтенанта Е.Л. Крылова о ЧП с ракетой 9Р33 ЗРК «Оса-М». Отчисление Е.Л. Крылова с корабля…

На заднем плане БПК «Образцовый» выходит на рейд Балтийска для проводов и обеспечения безопасности нашего корабля. Слева: ЗРК «Оса-М» с готовыми к пуску ракетами 9Р33.

В предыдущем:

В четверг 19 июля 1973 года на вечерней поверке в напутственной речи-обращении к экипажу корабля перед выходом на БС командир корабля, капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров так и сказал: «Мы зачинатели первых традиций нашего корабля. Оттого, как мы выполним первую боевую службу в море, зависит судьба корабля, судьба каждого из нас, судьба нашей Родины. С честью выполним наш воинский долг и нашу воинскую клятву».

Всё... Время детских игр в «кто круче» или «у кого писька длиннее» кончилось. Завтра в 08:30 выход на БС и всё начнётся «по-взрослому»…


Ночь с четверга 19 июля 1973 года на пятницу 20 июля 1973 года прошла относительно спокойно. Молодые матросы, «вусмерть» уставшие от авральных работ и приборок, спали «как сурки», сопели носами, вздрагивали и дрыгали руками и ногами. «Годки» тихо пробирались группками на бак, чтобы покурить на свежем ночном воздухе, поговорить «о том, о сём», подбодриться общением, унять мелкую дрожь в поджилках. «Годки» уже понимали, что «мирная жизнь» кончилась…

Я тоже практически всю ночь не спал, читал письма родителей, брата и моих школьных друзей, смотрел в иллюминатора на сонную гладь бухты военной гавани Балтийска, на спящие силуэты кораблей, стоящих у пирса.

Только под утро я проснулся от звуков очередного аврала – это привезли давно ожидаемые ракеты для нашего корабельного ЗРК «Оса-М»…


Корабельный зенитный ракетный комплекс малой дальности «Оса-М» был нашей общей «любовью». Никакое иное оружие на корабле, даже «грозная «Метель», которую мы только один раз видели в деле, когда сдавали курсовую задачу «К-1», не пользовалось такой популярностью, как «Оса-М».

Даже пустые (без ракет) направляющие пусковой установки «Осы» выглядели не только эргономично, но и красиво, как висящее на стене бревенчатого дома охотничье ружьё «Винчестер»…

Мы знали, что внизу, под пусковой установкой притаилась в арсенале «порохового погреба корабля» карусель из десятков тонких, красивых и стремительных ракет 9М33.

Вот эти ракеты мы и ждали до самого последнего дня, потому что кто-то не успел вовремя оформить все необходимые документы с подтверждением о готовности ЗРК «Оса-М» к приёму ракет…


Погрузка ракет 9М33 на БПК «Свирепый» рано утром 20 июля 1973 года велась в авральном, ускоренном режиме. Сам командир БЧ-2, старший лейтенант Крылов Евгений Леонидович, руководил погрузкой ракет на полубаке в носовую ЗРК «Оса-М» и работой стрелой автокрана.

На полуюте в кормовую пусковую установку грузили ракеты под руководством зам. командира БЧ-2, лейтенанта  Александра Прокофьевича Котова.

Во время погрузки на палубе и на пирсе, кроме участвующих в погрузке матросов, мичманов и офицеров, никого не было. С левого открытого мостика сигнальщиков за погрузкой наблюдал командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров и старпом.

На пирсе погрузкой командовал офицер-экспедитор спецмашины Арсенала, на корабле – командир БЧ-2, старший лейтенант Е.Л. Крылов.

Работники Арсенала крепили к ракетам 9М33, лежащим рядами в специальном контейнере в кузове «Урала», специальную крепёжную штангу и прикрепляли к ней длинные фалы, концы которых держали матросы на корабле.

Автокран поднимал ракету высоко вверх, переводил её на корабль и подводил к направляющим пусковой установки ЗРК «Оса». Матросы, под руководством Е.Л. Крылова, фалами-растяжками поправляли положение ракеты на направляющих и подводили её к замкам.

Замки чётко щёлкали, зацепляли надёжно ракету, фалы отцеплялись, и пусковая установка разворачивалась в вертикальное положение направляющих. Снизу открывались в стороны лючки, поднимался шток подъёмника, цеплял ракету за «попу». Замки-захваты снова щёлкали, освобождая ракету, и подъёмник опускал её внутрь корабля, на «гребёнку» - карусель из десятков ракет 9М33 комплекса ЗРК «Оса-М».


Я полюбовался на тонкую и хищную, как стрела лука, ракету, висящую в утреннем ещё туманном морском воздухе, и для себя отметил громкие, злые и нервные окрики, которыми старший лейтенант Е.Л. Крылов руководил матросами-такелажниками.

Он торопил их, отпускал едкие злые замечания, резко командовал, мгновенно реагировал на любые неосторожные действия матросов, при этом допускал грубые матерные выражения. Мне стало неприятно, я пошёл к себе в «ленкаюту» собираться для фотографирования нашего выхода из базы на БС.

Пока я одевался во всё чистое (праздник, как перед боем) и экипировался фотоаппаратом «ФЭД» и двумя запасными кассетами с плёнкой, на полубаке что-то произошло, потому что даже через переборки носового тамбура (видимо неплотно закрыл дверь), раздавались гневные матерные крики Крылова и ещё чьи-то мужские голоса…

В тревоге я выскочил на ют и не стал забираться с брашпиля на крышу носового тамбура, как обычно, а подбежал к смыканию стенки волноотвода и лееров левого борта и выглянул за борт…

На пирсе, рядом с автокарном и машиной с ракетами, тесной кучкой стояли офицеры. Они гневно о чём-то ругались друг с другом. В воздухе на крюке автокрана неподвижно повисла тонкая остроносая ракета. Вдоль борта у лееров молча стояли матросы и наблюдали за происходящим.

Как я понял из криков и ругани, при погрузке из-за неловкости матросов-такелажников одна ракета ударилась о направляющие пусковой установки и погнула носовые стабилизаторы…

Это было ЧП…

Спорщики обвиняли друг друга, но всё водилось к тому, что старший лейтенант Е.Л. Крылов своими окриками нервировал и дезориентировал всех, в том числе водителя автокрана-крановщика, подав ему неверную команду…

Крановщик автокрана орал, что ему «с пирса ни хрена ничего не видно, кроме контура пусковой установки и ракеты на фоне неба», что «он обязан ориентироваться и руководствоваться только знаками такелажников, которые непосредственно направляют фалами ракету к замкам-захватам на направляющей» и что «до этого, пока вы не стали вмешиваться, всё шло как по маслу»…

Офицер-экспедитор орал, что он «ни за что не возьмёт помятую ракету и не повезёт её в Арсенал, потому что кто его знает, что там повредилось и когда она рванёт».

Старший лейтенант Е.Л. Крылов орал, что «надо было чётко выполнять требования инструкции и вовремя реагировать на его команды».

Командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров громко требовал от всех «замолчать и ответить на главный вопрос: «Что делать с помятой ракетой?». Вы предлагаете мне взять с собой ракету, готовую в любой момент взорваться, поместить её в свой арсенал и с ней выйти на боевую службу, имея остальное вооружение и 200 человек экипажа?».

Никто не мог и даже не брался ответить на этот вопрос, но продолжали по инерции злобно обвинять друг друга в непрофессионализме…

Командир корабля знаком руки отогнал матросов от лееров левого борта. Отпрянул и я за стену волнолома. Меня тут никто не видел и не заметил…


Время шло. На корме продолжали тихо, спокойно и мирно грузить ракеты в ЗРК «Оса-М» и все погрузили.

Офицеров на пирсе заметно прибавилось. Приехали представители Арсенала и флагманские специалисты. Было решено всем вместе осмотреть повреждённую ракету, которая продолжала висеть в воздухе перед иллюминаторами ходового мостика и могла сделать всё, что ей захочется…


Команды боевых частей завтракали в столовой личного состава, готовились к производству работ. Корабль жил уже по обычному авральному распорядку дня подготовки к бою и походу.

Я слышал говор множества голосов на полубаке за стальной стенкой волноотвода и понял, что решение принято. Ракету вернули в контейнер грузовой машины и продолжили загрузку остальных ракет. Теперь погрузкой руководил лейтенант БЧ-2 А.П. Котов.


Близилось время отхода – 08:30 20 июля 1973 года. Утро было относительно прохладным – 14,9°С. Из небесной туманной хмари временами стал накрапывать дождик (за весь день выпало 4,6 мм осадков).

«Арсенальщики» начали неспешно торопиться. Последняя ракета 9М33 заняла своё место в обойме арсенала ЗРК «Оса-М».

Всё. Теперь ничего не мешало нам выходить в море на БС…


Мне очень хотелось запечатлеть на фотоплёнку во всех подробностях процесс погрузки ракет 9М33 на пусковую установку ЗРК «Оса-М». Утро рассветало, дождик прекратился, условия для фотосъёмки на полубаке были идеальными.

Я украдкой, высовываясь над гребнем волнолома, сделал великолепные снимки, всякий раз тщательно продумывая , представляя и моделирую кадр: вот ракета висит ещё над бортом; вот она застыла над пусковой установкой и её держат фалами ребята; вот её закрепили на направляющей, вот направляющие встали вертикально, а вот ракета наполовину уже опустилась внутрь корабля…

С непривычки и второпях я потратил с десяток кадров, но так и не смог поймать нужный момент и ракурс кадра. Ну, что же, получилось как получилось… Научусь…


Ребята матросы видели мою голову с фотоаппаратом, которая то и дело появлялась над гребнем волнолома. Они делали вид, что меня не замечают, но сами принимали героические позы: с широко и уверенно расставленными ногами, с поворотом головы в мою сторону в анфас…

Эту фотосессию прервал громкий голос из динамиков ГКС (громкоговорящая корабельная связь) штурмана, старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова: «Матросу Суворову прибыть на ходовой мостик. Немедленно!».

Я прибыл. Немедленно…

- Ты чего себе позволяешь! – прошипел мне в лицо командир БЧ-1. – Ты где должен быть по боевому расписанию? В румпельном отделении? Так ступай туда и сиди там, пока тебя не позовут!

Вахтенный офицер демонстративно не вмешивался и только подчёркнуто внимательно следил за погрузкой ракет в ЗРК «Оса-М»…

Я прошёл сквозь все помещения ГКП, где матросы и мичманы молча, кто с сочувствием, а кто с осуждающей радостью, проводили меня взглядами к выходу.

Я лихо, на поручнях, как с ледяной горки, спустился по длинному трапу с сигнального мостика на шкафут, на палубу, где стояли напротив друг друга наши грозные торпедные аппараты, и по левому борту пошёл на ют, в район румпельного отделения.

Я рассчитывал встретить командира корабля и замполита, чтобы попросить у них разрешения запечатлеть все (ВСЕ) моменты нашего выхода на БС и отхода от стенки пирса военно-морской базы Балтийск.

Я же не знал всех подробностей ЧП с ракетой 9М33…


Я спустился по боковому трапу на бак к вахтенному у трапа. На пирсе, недалеко от трапа, стояли спиной к кораблю старший лейтенант Крылов Евгений Леонидович, командир корабля, капитан 3 ранга Евгений Петрович Назаров.

Они о чём-то говорили, причём Евгений Петрович «на повышенных тонах», а Евгений Леонидович – оправдываясь и пытаясь что-то объяснить, вставить…

Дмитрий Васильевич Бородавкин, зам. командира корабля по политической части, стоял напротив и пытался остановить речь Крылова, но тот что-то горячо говорил, говорил, говорил…

Рядом с ними стоял флагманский ракетчик. К нему подошёл какой-то матрос и раскрыл перед ним знакомый стальной футляр-папку с какими-то документами…

- Снимают с БС, - вполголоса сообщил мне вахтенный матрос на трапе. – Завалил погрузку ракет. Помял одну ракету и теперь его отчисляют с корабля.


Я опешил, но руки сами настроили нужную диафрагму и время выдержки по условиям съёмки, пальцы сами поднесли фотоаппарат к глазам и навели объектив на резкость.

Щелчок затвора... и первый, действительно драматический кадр боевой службы БПК «Свирепый», остался в моей памяти и в фотолетописи корабля…

Бывший командир БЧ-2, старший лейтенант Крылов Евгений Леонидович через 5 минут покинул борт БПК «Свирепый».

Вот тогда, в этот момент, я впервые подумал и сказал самому себе: «Это тяжело, но не смертельно». Эти слова стали моим девизом на всё время боевой службы в океане…