Воспитание строгой любовью

       Однажды к устроителю монастырей, старцу Пахомию, пришёл комедиант Силуан и
объяснил, что надоела ему жизнь артиста, что хочет он приобщиться иночеству.
 Святой Пахомий разъяснил ему правила жизни в обители, подчеркнув, что  нелегко
быть иноком, это большой труд тела и души: труд физический и постоянная молитва.
 Но Силуан долго упрашивал настоятеля монастыря, и, в конце концов, тот согласился принять Силуана в число своих учеников.
Сначала новый насельник удивлял всех своим смирением, горячей молитвой, усердным исполнением своих обязанностей.
 Но через некоторое время надоело всё ему, стал он скучать по своему прежнему призванию, начал критиковать и насмехаться над правилами монастырского общежития.
 Так происходило не однажды: строгая жизнь после внушений игумена Пафнутия, затем опять сплошное отрицание и насмешки.
 Иноки рассказали об этом игумену и попросили удалить Силуана из обители.
 Пахомий вызвал к себе разгильдяя и, с болью в сердце из-за того, что не смог направить душу на верную стезю, повелел ему оставить монастырь.
 Силуан не ожидал такого оборота дела, испугался, что придётся уйти, и, заплакав,
бросился перед праведником на колени, умоляя не прогонять его.
 "- Я  не могу оставить тебя," - сказал ему Пахомий, - " братия жалуется на тебя. В монастыре мы живём по уставу святой подвижнической жизнью. Друг к другу относимся почтительно, побеждаем свои пороки. А ты, видимо, не готов так себя вести, как положено у нас. Столько раз нарушал ты наши правила и позорил имя насельника обители! Поэтому оставь нас. Я не могу больше заступаться за тебя перед братией, поскольку ты неискренен в своих обещаниях!"
 Вышел Силуан от Пахомия в слезах, сел у монастырских ворот, решив хоть так остаться рядом с монастырём и иноками, и попытаться доказать, что он всё понял и будет исправляться.
 А к настоятелю пришёл его сподвижник Петроний и стал просить за Силуана, говоря, что Пахомий очень круто поступил с провинившимся иноком. На что праведник заметил:
 "- В воспитании нужна "строгая любовь", иначе можно всё только испортить!"
 Но после долгого разговора решили они, всё же, поверить последний раз раскаявшемуся грешнику.
 Все иноки едва сдерживали смех, наблюдая, как пляшет, подскакивая от радости, Силуан.
 И не ошиблись старшие, поверив в серьёзность его намерения.
 Стал Силуан тише воды, ниже травы. Смиренная жизнь его вызывала уважение. Молился раскаявшийся целый день, а ночью при свете свечи плёл циновки для братии, поливая их горючими слезами: "- Могу ли не плакать я, когда святые иноки прислуживают мне, тогда как я должен лобзать самый прах, попираемый ими... Я из комедиантов принят в число подвижников, познал истину и до того вознерадел о своём спасении, что едва не выгнали меня из монастыря...Я страшусь, чтобы не разверзлась подо мной земля и не поглотила меня. Я вижу неизмеримость моих грехов и готов отдать жизнь, только бы получить прощение."
 Видя такое смирение, Пахомий радовался, что помогла "строгая любовь" не потерять душу христианскую. Искреннее покаяние радует и Господа.
 Когда, через несколько лет, Силуан умер, Пахомию было видение, что исправившийся грешник был представлен к Господу как инок, на жизни которого проявилась доброта братии и сила "строгой любви", помогшей Силуану победить самого себя!

 Другой ученик Пахомия, Феодор Освященный, с детства мечтал вести иноческую жизнь, и родители отпустили его с пятнадцати лет в обитель.
 Радости его не было предела. Он отрешился от всего мирского, душа его была полна искренного благочестия, и он снискал уважение и любовь иноков и Пахомия.
 Однако, года за два до своей смерти, игумен тяжело занемог, и опечаленная братия вынуждена была прийти к общему решению -  избрать нового настоятеля.
 Феодор ревностно отнёсся к этому. Он с первых же минут предложил себя в настоятели, дрожа от желания стать во главе монастыря, говоря:"Ну, Пахомию ведь уже не помочь!"
 Когда же Пахомий выздоровел и узнал, что Феодор сам вызвался заменить его, то созвал он братию и попросил Феодора ответить, не считает ли он, что поступил самолюбиво.
 Феодор покраснел и признал, что искушение смогло победить его, и что он сожалеет глубоко об этом. Волнуясь, видел он, что многие иноки голосуют за его уход.
 Но игумен дал ему послушание: жить в уединении и молиться усерднее Господу.
 Стыдно стало Феодору за своё тщеславие, и два долгих года не выходил он добровольно из своей кельи, молясь усердно о добром настоятеле, пытаясь прочувствовать свой неблаговидный поступок.
 Пахомий сам пришёл в келью Феодора и, с радостными слезами обняв его, вывел к инокам, говоря:
 "Милосерден Господь, Он помог тебе преодолеть самолюбие. Будь всегда готов умереть за Христа, Который сохранил чистой душу твою!"
 И сам Пахомий был готов умереть за Господа. Всеми силами старался он простирать руку помощи своим инокам, чтобы не увлекли их грехи в глубокую бездну, откуда нет
пути назад.
 И боролся за свою паству, наказывая со "строгой любовью", ища спасения душ заблудших.