Часть 6 Странная девочка, странная

Самостоятельный мужчина… такой.
Его желания… никогда не станут строкой -
Строкой эмоций, чувств,
Желаний в интимной ласке…
Несуществующих признаний.
И этой сексуальной, но не очень
Порядочной… сказке,
Где лишь хочу присутствует, где он
Один в себя, пожалуй, влюблен.
И сотни женщин не сумеют
Его приручить и приструнить -
Не надо только себя винить.
Кого же? Маму, папу, может быть, Роберто Барберри,
Который через поколения сидит внутри?
Нет, эту женщину, судьбою предназначенную,
Пусть ничего не смыслящую… в любви,
Терзаний нашего героя не понимающую,
И не желающую взаимности дарить.
Одно лишь тело, не душа принадлежит ему…
Ему же это тело без души, как странно… ни к чему.
Александра Арсентьева










Глава 1

15.04.2016г. –

Сарасвати исполнилось шесть лет, а в бассейн принимали с семи. Сарасвати спортивному инструктору очень понравилась, и он пригласил ее заниматься уже сейчас.
Ничего из этого хорошего не вышло – Сарасвати с детства очень долго к чему-то приспосабливалась, а если чему-то и училась, то в течение длительного времени, но запоминала на всю жизнь и привязывалась надолго, а в детстве эта черта характера обычно тебя не тяготит, а знакомым и друзьям нравится.
Сарасвати два года ходила в бассейн, так и не научившись плавать, плюс ко всему ее замучила аллергия на хлорку, которая осталась с ней на протяжении всей жизни.
Сначала Сарасвати посещала бассейн в 9 утра, но потом ее перевели в группу отстающих на 15.00ч. Она не чувствовала себя участницей большого спорта, вообще ему не доверяла, ей просто нравилось плавать и не хотелось огорчать маму. Впрочем, она понимала, что все равно ее огорчает – мама всегда легко училась, во всем была первой в свое время: в математике и греческом – не было предмета или трудности, которая бы ей не покорилась. Мама изумительно готовила, блестяще шила, себе и знакомым, и даже денег за это не брала.
Маму звали Анэйтис, что означало безупречная. Мама была настоящая красавица, сильная личность и благородная женщина. Она вышла замуж только в 24 года, а родила Сарасвати почти в 27 – долго лечилась от бесплодия – в детстве ей не покупали теплых вещей и она застудилась, бегая по кружкам после школы.
Отца Сарасвати мать приучила к алкоголю еще в утробе, постоянно изменяя мужу, возвращаясь с гулянок и принимая самогонку стаканами. Отец Патроклос, что означало слава отца, никакой славы не сыскал, ибо родился слабохарактерным алкоголиком, падающим в бессознательном состоянии под стол уже после двух выпитых рюмок. Он по выходным всегда выполнял дурацкие поручения мамы попроведать сестру матери, которая была еще красивее старшей сестры, страшно хитрая и подлая. Патроклос дома ничего не делал, зато в гостях сидел часами. Дома он все пропивал, матери Сарасвати надоело покупать ему вещи и принимать его пьяным от незнакомых, добрых людей.
Когда Патроклос поднял руку на жену в пьяном состоянии, четырехлетняя Сарасвати запомнила эту сцену на всю жизнь. Она не знала, как помочь маме – мама летела через всю комнату и упала на диван к дальней комнате. Потом это стало повторяться, Анэйтис устала пытаться сохранить семью и подала на развод. Приходила полиция, Патроклос просил прощения, не Анэйтис на примирение не пошла.
Анэйтис и Патроклос развелись, когда Сарасвати исполнилось пять лет. Мама спустя годы спрашивала ее, не жалеет  ли она, что мама разошлась с отцом. Сарасвати пожала плечами – такой отец ей был не нужен, он никогда ее не любил, жаловался, что она все время болеет и мешает ему спать плачем.
Многие годы Сарасвати с ним переписывалась, но он писал лишь, что все нормально, а на Дальнем Востоке, где он жил с рождения, на дорогу вышел очередной медведь или тигр и напугал людей.
Сарасвати не боялась тигров или медведей, она была ими очарована. Никто так не любил животных и не интересовался ими, как она. Она хотела стать кинологом или ветеринаром. Кем-нибудь необыкновенным, романтичным, восторженно-близким к природе. Когда она видела какое-нибудь животное, даже пробегающую мимо кошку или собаку, она непременно старалась ее запечатлеть на фотоаппарат. Если не успевала, то страшно переживала и ругала себя неумехой. Животных она любила больше, чем людей. Любила ли она вообще людей? Во всяком случае, она их сторонилась и избегала – так надежнее не попасть в неприятности. Никто никогда не учил ее такой осторожности – это пришло само.