Сказка о похищенном мурчании

Эта история приключилась в одном маленьком красивом городке, с фруктовыми садами на окраинах и остроконечными башенками в центре.
Началась она воскресным днем в городском парке, где вокруг фонтана раскинулись пестрые балаганы бродячего цирка.
В маленьких киосках продавали мороженое, сахарную вату и сливочные тянучки. Тут они были самые тянучие в городе. Одной девочке удалось четыре раза обмотать тянучкой городской дуб и получить приз – целый кулек сладкого лакомства. Правда, ее родителей оштрафовали – за то, что они допустили такое легкомысленное обращение с главной городской достопримечательностью. Ведь дуб был очень старый и большой, два метра в поперечнике! Под его кроной от дождя могла спрятаться целая группа ясельного сада №4, чья детская площадка была поблизости.
И вот среди этой пестрой воскресной ярмарки, уличных зазывал и акробатов, продавцов воздушных шаров и детей, аквагримом превращенных в кошек, клоунов, бабочек и супергероев, шли папа и сын. Мимо цирка, мимо воздушных шаров, мимо дамы, которая продавала серую печальную кошечку девушке с оранжевыми волосами.
– Эта какая-то странная кошка, – говорила девушка. – Она у вас совершенно не мурчит, вот послушайте. Ее берешь на руки – как будто игрушка. Сидит и не шевелится. Может быть, она заболела?..
Папа с сыном прошли дальше, так и не узнав, взяла оранжевая девушка кошку, или нет. Оба они были довольно грустные. Сын, его звали Алеша, смотрел под ноги, а куда смотрел папа – неизвестно, потому что на глазах у него были солнечные очки.
Папа хотел домой, посмотреть футбольный матч любимой команды. А сын – сливочных тянучек. Но домой было нельзя, потому что мама затеяла Генеральную уборку. Когда мама говорила «Генеральная уборка», Алеше казалось, что она становится генералом, на голове у нее появляется треуголка, а в руке сабля. И даже, кажется, ржание коней слышится. Но не наверняка.
Поэтому, если сын и папа не хотели становиться войсками, брошенными генералом в атаку на шкаф, ящик с игрушками или огромный ковер, нужно было дать Генералу простор для маневра.
И они ушли.
А тянучку Алеше было нельзя, потому, что шатался зуб. И что делать дальше, было пока неизвестно.
Вдруг из тени дуба им навстречу вышел человек. Он был невысокого роста, в белом халате и галстуке-бабочке.
– Вот, – сказал он и протянул пузырек, в котором переливалась желто-зеленая жидкость, – попробуйте новые духи! «Счастье-уют» они называются. Наша парфюмерная фабрика дарит вам опытный образец, – и вздохнул.
Новые духи в городке обычно рекламировали красивые улыбчивые барышни на роликах. В крайнем случае, без роликов, но тогда в больших соломенных шляпах. У человека не было ни роликов, ни шляпы. И улыбаться он совсем не умел. Поэтому папа не спешил брать подарок.
– Это опытный образец, – объяснил человек, никто пока не хочет его рекламировать…
Папа снял очки и посмотрел на сына. У него оказались серые глаза, такие же, как у Алеши – добрые и немного грустные.
– Спасибо, – сказал папа. – Мы возьмем! – он подумал, что может быть, человека в бабочке кто-то тоже выгнал с родной фабрики, пока там шла Генеральная уборка.
Человек поклонился и пошел прочь, мимо дуба, по аллее к фонтану, где золотились на солнце трубы духового оркестра. Звали его Иван Иванович, фамилия у него была Гном, и пошел он, конечно, в свою лабораторию, где проводил дни и ночи, в белом халате и неизменном галстуке-бабочке. Там сверкали таинственные лампочки на приборах, а на подоконнике стояла, отливая желто-зеленым, склянка с таинственной жидкостью. Но папа с сыном об этом не знали. Они увидели только, как полосатый кот, свесившись с дерева, почему-то злобно зашипел на уходящего человека. А тот в ответ погрозил кулаком.
Дело в том, что господин Гном вырос с тетушкой, которая гораздо больше, чем маленького Иван Ивановича, любила своих двенадцать котов. И ему никогда не находилось среди них достойного места. Поэтому кошек он не любил. Да и с людьми как-то не очень ладил. Недобрый был человек, если честно, Иван Иванович Гном. Зато очень умный. Из-за него все и приключилось, а еще – из-за новых духов, которые как раз сейчас держал в руках папа.
Папа присел на корточки, так чтобы сыну тоже было удобно смотреть, и открыл флакон. Желто-зеленая жидкость масляно колыхалась, и струйка запаха устремилась из узкого горлышка вверх.
Папа первым осторожно вдохнул новый запах. «Опытный образец» был свеж, как зеленая трава на футбольном поле, и пах землей и дождем – как было в прошлом году, когда любимая команда забила гол и стала чемпионом. Это был запах радости и заслуженной победы.
Папа широко улыбнулся и протянул флакон сыну.
– Сливочные тянучки! – мигом определил Алеша, – но не только!
Еще пахло зеленым яблоком, и свежей, только что открытой коробкой с красками, нагретым на солнце надувным кругом, в котором Алеша плавал в пруду прошлым летом, теплой кошачьей шерсткой кошки Маруськи, будто она рядом и на ушко фырчит, и еще – мамиными духами…
– Мама! – сказали сын и папа в один голос, – надо немедленно идти к маме!
И, улыбаясь во весь рот, пошли домой, по дороге купив мороженое, букет сирени и огромный синий воздушный шар.
А, когда вернулись домой, то быстро отдали все это маме, разжаловали ее из генералов просто в маму, подарили флакон и вместе, дружно сделали самую обычную, а  не генеральную уборку, и стали смотреть футбол.
В этом прекрасном настроении они даже не заметили, что кошка Маруська долго и внимательно принюхивалась к флакону, тревожно фыркала, подергивая усами, заглядывала людям в глаза.
Но люди не обратили внимания, потому что воскресный день наполнился радостной суетой. И не заметили, как Маруська, тихонько мурлыкнув на прощанье, выскользнула за дверь…

Кошка спустилась во двор и немедленно направилась к песочнице, возле которой собиралось кошачье общество.
– Ауспиции тревожны, – приветствовал Маруську кот Шницель, самый старый и мудрый во всем дворе, – вчера не вернулась домой Пышечка из 42 квартиры…
– Одноглазого Ваську я уже три дня не видела, – сказала Глория, сиреневая персидская кошка из дома напротив. Она гуляла с хозяйкой на шлейке, и сейчас почтенная старушка дремала на скамейке, не обращая внимания на собравшееся у ее ног хвостатое общество.
– Кое-что случилось! – сказала Маруська особым голосом.
Когда кошка говорит так, все присутствующие понимают, что речь не идет о похищенной сосиске, испорченном хозяйском тапочке или даже появлении во дворе молодого невоспитанного ротвейлера. Когда кошка говорит так, всем сразу понятно, что речь идет о жизни и смерти.
Поэтому, не теряя ни секунды, кошки сгрудились вокруг Глории. Не оставлять же подругу в неведении из-за глупой шлейки! Все подошли, разместившись у скамейки вокруг старушкиных ног, обутых в ярко-красные кроссовки. И мудрый Шницель, и кругленькая трехцветная Бусинка с третьего этажа, и глуповатый Помпон, живущий у вахтера в общежитии, и сама Маруська, черная изящная красотка с беленькими носочками на лапах. Издали могло показаться, что старушка на скамейке опустила ноги в пушистый разноцветный ковер.
– Случилось вот что! – Маруся замурчала тихо и неразборчиво, но коты поняли всё до последнего «фырр».
Весть оказалась такой пугающей, что некоторое время кошки не могли вымолвить ни слова.
– Беда, – наконец, сказал Шницель. – Мы все в опасности! Я бы посоветовал вообще из дому не выходить!
– Но ведь лето же! – простонал Рыжик из молочного магазина, – бабочки! И кузне-ечики!
– Сцапают тебя, как кузнечика, – зловеще прошипела Глория, – и привет! Господа, простите, уведу-ка я хозяйку домой, мало ли что…
И отвесив всем величественный кивок, вспрыгнула на колени своей старушке. Почтенная дама вздрогнув, немедленно проснулась, поднялась и на руках понесла свою персидскую компаньонку домой.
– Так ты и вправду думаешь? – спросил Помпон.
– Я знаю, – отрезала Маруська, – из той склянки пахло кошачьим мурчанием. Мне даже показалось, я узнала Васенькино «фыр-фыр».
Все замолчали: знали, что Маруська и Вася были очень дружны.
– Но как такое возможно?! – не выдержал Рыжик, – никто не может насильно заставить нас мурчать! Нельзя отнять радость – отдать ее можно только по доброй воле! И тогда ее не убывает, а только больше становится!
– Ты нам-то азбуку не рассказывай, – сказал Мурзик из столярной мастерской, – значит, кто-то сумел это сделать!
– Я так не могу, – сказала Маруся, – я пойду искать Василия. Если он еще жив – я обязательно его найду!
– А хозяева как же?
– Пропадешь ведь! – заговорили коты.
– У них теперь склянка есть, – вздохнула Маруся, – уж не знаю, где они ее взяли… Они даже не заметят, что меня нет.
– Тыррр… тырррррр! – раздалось сверху.
Это сорока, сидевшая на ветке тополя, сочувственно защелкала клювом. Пристальное внимание котов ей не понравилось, поэтому она снялась с ветки и полетела прочь, тем более, что кошачий разговор о таинственной склянке ей кое о чем напомнил.
Где-то видела она эти баночки, наполненные желто-зеленой, цвета кошачьих глаз, жидкостью. И, кажется, окно там было не очень плотно закрыто…
Сорока села на дерево возле открытого окна парфюмерной фабрики. За столом сидел человек в белом халате. На столе стояла табличка с именем «Гном И.И.». Он говорил с кем-то по телефону:
– Да, опытные образцы разошлись. Будем готовить на следующей неделе масштабную презентацию. На празднике города… зовите прессу, телевидение! Я очень на вас рассчитываю. Нет-нет, – человек неприятно засмеялся, – с материалами перебоев пока не будет!
Он закончил разговор, пробормотал что-то насчет обеда и ушел. В открытое окно сорока увидела, что на столе лежит связка ключей. Они отливали на солнце серебром и блестели так заманчиво…
Сорока уже в который раз давала себе обещание, что больше не будет красть блестящие вещи. Но слишком ярко искрились на солнце ключи…
– В последний раз! – сказала себе сорока, вспрыгнула на подоконник, с подоконника – на стол, схватила ключи в клюв и вылетела через открытое окно в темнеющее вечернее небо.
Всю следующую неделю городок шумел: праздник города обещал быть грандиозным. Говорили, что парфюмерная фабрика готовила большой сюрприз. Говорили, что новые духи «Счастье-уют» будут раздавать всем гостям.
– Господин Гном, – сказал корреспондент. Звучало это не очень хорошо.
– Иван Иванович, – сказал он. Так было лучше. – Как вам удалось добиться таких выдающихся успехов в парфюмерии?
– Я долго и много работал, – скромно ответил невысокий человек в белом халате, – а за это открытие я во многом благодарен моей тете, которая меня воспитала, Марии Ивановне Гном…
Мария Ивановна, седая кудрявая дама в маленькой шляпке с синим голубиным пером, приняла корреспондента дома, в окружении восьми своих кошек. Но толком так ничего про Ивана Ивановича рассказать не смогла:
– Хороший… мальчик? Да, кажется, мальчик… кажется, он очень любит моих питомцев… да и как же их не любить? Вот посмотрите…
Далее корреспондента ждал рассказ о старушкиных котах, из которых четверо вот буквально в последнюю неделю пропали в неизвестном направлении…
Особенно дама сокрушалась о своем любимце – Зюзике.
Так корреспонденту и не удалось понять связь между тетушкиными котами и гениальным парфюмером Иваном Ивановичем Гномом.
Между тем, связь была! И если бы в эту минуту корреспондент мог видеть Ивана Ивановича, то удивился бы перемене, которая произошла в почтенном ученом.

Гном стоял возле старого сарая на задворках фабрики, и, не помня себя от ярости, и топтал короткими ножками ни в чем не повинные маргаритки на клумбе.
– Где ключи? – кричал он в телефон, – срочно несите мне запасные! Безобразие! Я не могу работать без материалов!
Из темного сарая не доносилось ни звука. Что или кто там скрывалось – знал только господин Гном. Но явно то, что скрывалось в сарае, представляло для него большую ценность.
Два желтых кошачьих глаза наблюдали за ним из кустов. Куда не пройдет человек, запросто пролезет кошка, подумала Маруська. Ее чуткое ухо улавливало шевеление, и может быть, даже запах…
– А, вот ты где! – грубые руки схватили кошку. Человек держал ее крепко, за шиворот, и не было ни малейшей возможности вырваться. – Наконец-то! – сказал Гном кому-то брякнувшему ключами, – вы слишком долго копаетесь! Зато я времени не терял, поймал еще одну.
И, отперев дверь сарая, с размаху швырнул Маруську в копошащуюся, шелестящую и пахнущую страхом тьму.
Дверь захлопнулась, отрезая солнечный свет.
В темноте пахло плохо. Несвежей рыбой, страхом, свалявшейся шерсткой. Темнота двигалась, но никто не спешил Маруське навстречу. Ни нападать, ни здороваться.
Она чувствовала – темнота полна кошек. Но все молчали. Ощетинившись, выпустив когти, она ждала, когда глаза привыкнут к сумраку. Смутно знакомый, огромный, одноглазый, из темноты выступил…
– Васенька! – Маруська бросилась старому другу навстречу.
– И ты здесь, – сказал Вася, – бедная, я думал, больше тебя не увижу. Как жаль.
– Вася! Мы выберемся, я же нашла тебя! Теперь все будет хорошо.
– Нет, не будет, – из темноты появилась Пышечка. Она очень исхудала, шерстка на боках напоминала облезлую шкуру дивана, – ничего больше не будет. Никогда!
– Никогда! – хором повторила темнота.
– Что с вами сделали? – спросила Маруська.
И тут сама поняла, что. Эта склянка. Эта жидкость, желто-зеленого цвета, как кошачьи глаза, она…
– Как они это сделали?! – закричала она.
– Насос. Насос! – раздалось из темноты.
Дверь скрипнула. На пороге стоял тот человек в бабочке и белом халате. В руках у него был шланг с огромным раструбом на конце. Другим концом он уходил в прозрачный сосуд, пока пустой.
– Ну что, котятки! – сказал он, – пришло время поделиться вашей радостью! Начнем с тебя, Зюзик, любимый тетушкин кот.
Он направил трубку на огромного черного кота с длинным хвостом. Кот оцепенел. Глаза стали стеклянными. В прозрачную банку закапала желто-зеленая жидкость.
– Прячься за меня, – прошипел Васька, – может, он про тебя не вспомнит. И ты спасешься.
– А где там новенькая кошечка? – спросил Гном, – чем больше новых котов – тем ярче букет!..
Маруська почувствовала, как ужасная трубка нашла ее. Из кошкиного нутра вырвалось мурчание. Этого не могло быть. Ведь кошка мурчит только тем, кого любит, когда довольна, когда все хорошо. Тот, кто хоть раз держал на руках мурчащую кошку, знает ни с чем не сравнимое чувство уюта и счастья. И все это сейчас уходило из Маруськи по капле через страшную трубку, и светилось желто-зеленым в прозрачной колбе.
– Хорошая кошка, – захохотал страшный Иван Иванович.
Маруське показалось, что он стал теперь высоким – до крыши сарая.
– Больше радости! Больше мурчания! Наконец-то безмозглые пушистые вредители послужат людям. Жаль, тетушка так и не узнает, что случилось с ее драгоценными Зюзиком, Колбаскиным, Геранью и Паштетом. Ничего, доберусь и до остальных! Спрос на духи хороший. Скоро ни одного противного кота не останется в городе!
Ужасная трубка, наконец, отпустила Маруську. Она чувствовала себя так, будто всю ее протащили через этот страшный насос.
– Нас убьют? – спросила она.
– Мы сами погибнем, – ответил кто-то. Кому нужны кошки без радости? Кошки-которые не играют? Кошки-которые-не-шалят? Кошки-забывшие-как-мурчать?
– Мы будем скитаться одни, пока не пропадем от холода зимой, – добавил кто-то.
– Зачем людям мы, если у них есть наша радость в красивом флаконе?
Дверь за страшным Иван Ивановичем захлопнулась. Кошки погрузились в темноту. Выхода не было.
– Тыррр. Тырр-тыр!… – раздалось откуда-то сверху.

А мальчик Алеша всю неделю не находил себе места. Сколько уже времени он не видел Маруську!
Мама с папой говорили, что летом кошки часто уходят гулять сами по себе, ловят рыбку в городских прудах, охотятся за мухами на газонах – но не семь же дней подряд!
Даже духи, которые они с папой принесли маме, теперь для мальчика пахли тревожно.
Вот и у соседки этажом выше пропал ее старый кот, и у девочки из второго подъезда…
А город готовился к своему Дню рождения. Развешивал праздничные фонари и вымпелы. Над домом культуры взлетел огромный дирижабль с цифрой «120» на боку – столько лет исполнялось городу. А на самой высокой остроконечной башенке привязали флаг с городским гербом.

Все, все, все шли на праздник! Такие нарядные и счастливые!
Обещали, что во время праздника будут подарки всем горожанам. И только Алеше было не весело. Он шел за мамой и папой по оживленной аллее, как вдруг что-то больно шлепнуло его по кепке!
Он вскрикнул и потер голову. Под ногой у него лежал серебристый ключ. Мама с папой подошли к палатке с мороженым. Мальчик задрал голову и посмотрел вверх – не мог же ключ упасть с неба!
На ветке сидела сорока и смотрела на Алешу внимательным глазом. А в клюве у нее была целая связка ключей!
Хитрая птица, наверно, стащила их у кого-то. Вот бы забрать у нее ключи, а потом отдать их распорядителю на празднике. Он объявит в свой микрофон, что найдены ключи, владелец увидит и как обрадуется!
И может, тот, кто нашел Маруську, догадается так же на весь город рассказать про кошку!
– Дай мне, – сказал Алеша сороке. – Кто-то ведь волнуется, переживает. Отдай!
– Тырр-тырр, – сорока помотала головой и перелетела на соседнее дерево. Веткой пониже, но дальше от людной аллеи.
Родители покупали мороженое. Он сейчас! Алеша перебежал за сорокой. Руку протянуть! Но хитрая птица с ключами уже сидела на кусте жасмина. Он бросился за ней.
От жасмина – на маленький клен. От клена – к боярышнику, оттуда – на калитку, ведущую из парка. Ух, и хитрая птица!
Мальчик понял, что с ним играют, но не отступать же, когда он уже почти догнал!
Алеша выскочил в калитку, пробежал коротенькой, спускавшейся к реке улицей и уперся в тупик. Там стоял облезлый сарай, окруженный кустами.
– Дзиньк! – связка ключей упала ему под ногу.
– Фыррр, – захлопали крылья, и сорока, облетев сарай, скрылась за крышей…

– Тук-тук! Фррр-фрр! – услышала Маруська.
В крохотную щель между досок, куда даже лапа кошачья не влезет, смотрел круглый глаз.
– Я свое дело сделала, тыррр! Привела! – сказала сорока. – Теперь дело за вами.
– А если за дверью кто-то злой? – спросили коты.
– Зачем это все? Даже на воле нас ничего хорошего не ждет…
 – Стоит ли доверять этой птице? – тусклые голоса кошек шептали из темноты.
– Хуже не будет, – сказал Вася. – Надо хотя бы попытаться!
Он подошел к двери, зацарапал ее когтями и изо всех кошачьих сил заорал:
– Мыаууууу!
– Мыууу! – басом подхватил Паштет.
– Миу! Миу, – замяукали кошки.
– Мы здесь, спасите! – подхватили все сразу.

Тугой замок никак не поддавался. За дверью мяукали, колотились, скреблись когтями. Алеша налег изо всех сил, но сил не хватало.
– Эй! Ты куда это лезешь? Кто разрешил? – он услышал за спиной топот шагов, – а ну, кыш! я охрану сейчас позову! Помогите, грабитель!
Засвистел свисток.
От отчаяния мальчик навалился плечом. Что-то хрустнуло – и дверь подалась! Она открылась вовнутрь, и навстречу ему хлынул поток мяукающих, облезлых, пахнущих сыростью кошек, а среди них была…
– Маруська! – закричал Алеша и выхватил из кошачьего моря черную кошечку в белых носочках.
Он смело повернулся навстречу преследователям. Теперь, когда кошка с ним, он никого не боится!..

Иван Иванович Гном был очень горд. Белый халат он сменил на белоснежный костюм и цилиндр. Рубашку по-прежнему украшал галстук-бабочка. Иван Иванович сидел на местах для почетных гостей, и как раз готовился сказать речь о прекрасных новых духах «Счастье-уют», которые теперь каждый житель города мог получить совершенно свободно.
Большая хрустальная ваза с желто-зелеными духами, со специальным краном, который можно было открыть, чтобы наполнять флакончики, стояла совсем рядом.
Распорядитель уже нес Ивану Ивановичу микрофон, но вот досада!
Встревоженные молодые мужчина и женщина остановили его и о чем-то заговорили. Распорядитель выслушал их и сказал:
– Дорогие друзья, у нас важное объявление! Потерялся мальчик Алеша! В красной кепке и голубых шортах! Алеша, если ты нас слышишь, найдись! Родители ждут тебя возле сцены!
– Друзья, – продолжил ведущий праздника, – напоминаю, что если кто-то кого-то потерял, то сообщайте мне, я дам объявление! Мы, жители нашего славного города, должны помогать друг другу!
– У меня пропала кошка, – неожиданно сказала маленькая девочка.
– И у меня!
– И у меня тоже!
– И у нас! – подхватили люди на площади.
– Что же такое происходит! – раздался громкий, надтреснутый голос. – У меня пропало целых четыре кота! – голос принадлежал старой даме с седой кудрявой головой, на которой едва держалась махонькая шляпка с алым петушиным пером.
– Я думаю, орудует банда похитителей! Куда смотрит полиция?!
Иван Иванович Гном вжал голову в плечи – голос принадлежал его тетушке.
– Друзья, напоминаю, что мы собрались на праздник, – сказал ведущий, – и я бы хотел дать слово…
Шум голосов заглушил микрофон. Что-то происходило в задних рядах зрителей.
Толпа расступалась.
В окружении облезлых, мрачных котов к трибуне приближался маленький мальчик. На руках он нес черную кошечку с белыми носочками на лапках.
– Я нашел их, – сказал Алеша. – Но они очень напуганы и больны. И совсем-совсем разучились мурчать. Кто с ними сделал такое?..
– Геранечка! – закричала госпожа Гном, – детка! И Паштетик тут, и Зюзечка, и Колбаскин! Идите сюда, мои хорошие! Кто мог сотворить с вами такое?! Я бы этого злодея!..
Иван Иванович Гном тихонько пробирался меж зрителей, чтобы незаметно покинуть собрание. Он как раз пригнулся, чтобы пройти под огромным хрустальным флаконом, в котором хранились духи «счастье-уют», как вдруг пронзительный кошачий вопль заставил его замереть.
– Мааауууу! Это он! – закричала Маруська и спрыгнула с Алешиных рук.
– Мурмяммм! Держи его! – завопил Васька
– Мяяя! Не уйдешь! – подхватили коты.
Разъяренная, пушистая и хвостатая компания устремилась к обидчику.
От неожиданности Иван Иванович выпрямился и ударился головой о вазу. Ваза полетела вниз, пролив духи «Счастье-уют» прямо на голову господину Гному, и разбилась вдребезги!
Концентрированное кошачье мурчание, оказавшись в воздухе, тут же устремилось к хозяевам.
Заурчала Марусенька. Зафырчал Васька, Паштет, запрыгнув на руки даме в петушиной шляпке, разразился довольным «фырррррррр».
Кошачья радость возвращалась!
Люди бежали к своим котам, родители обнимали Алешу, кошки мурлыкали, и никто не огорчился, что хрустальная ваза разбилась и лежала теперь на земле рядом с белым цилиндром и черным галстуком-бабочкой…
Но – позвольте! А куда же делся Иван Иванович Гном?
Доподлинно этого никто не знает – почетный гость праздника не появился больше ни на работе, ни дома.
Зато известно, что в кошачьей гостинице тетушки Гном появился постоялец №13. Это небольшой, но очень упитанный белый котик с черной полоской на шее. Если смотреть издали, кажется, что у кота на шее галстук-бабочка.
Тетушка Гном его очень любит – не меньше, чем других 12 котов, а может быть, даже и больше. Зовет его уважительно – Иван Иванович, в честь исчезнувшего племянника, с которым, если честно, никогда особо не ладила: вообразите, тот совершенно не выносил кошек!
Хвостатый Иван Иванович очень ласков, и целыми днями мурчит, как заведенный. Удивительно, как в таком маленьком котике помещается столько мурчания?
В городке совсем не осталось бездомных котов. После происшествия на Празднике города жители разобрали всех котов по домам. В честь такого события на герб города художник добавил кошачьи уши.
Теперь в городок приезжает много туристов – потому что, каждому известно: чтобы завести самого мурчательного кота, надо ехать непременно сюда.
Алеша живет с родителями и Маруськой. Иногда их навещает Василий из соседнего дома. И тогда кошачьи серенады слушают соседние дворы.
Парфюмерную фабрику закрыли после пропажи Иван Ивановича. И отдали здание фабрике игрушек. Теперь там выпускают игрушечных котов. Говорят, мурчат они совсем как настоящие.