100 Всё, Суворов, звиздец тебе! 22 09 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

100. Северная Атлантика. БПК «Свирепый». БС. Ураган Эллин по шкале Бофорта. 22.09.1973.
 

Фотоиллюстрация: Северная Атлантика. БПК «Свирепый». БС. Ураган Эллин. Огромные валы огромных волн больше похожи на огромные дюны или холмы и горы. Гребни и склоны волн-гор покрыты пеной. Ужасный рёв и вой ветра. Всё воздушное пространство наполнено каплями воды, которые бьют и секут лицо и тело как град. Ужас. 22.09.1973.


В предыдущем:

Теперь я со стороны видел, как «клюёт» носом корабль и мне самому было удивительно, - как я могу быть и находиться там, в носу корабля, в «ленкаюте», когда он с такой силой полностью погружается в воду, а потом с шумом от неё освобождается.

Вот, оказывается, почему ко мне в «ленкаюту» просачиваются капли морской воды и летают по ней во все стороны…


На фермах и площадках обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М» оказалось очень удобно: откидная решетчатая площадка позволяла встать внутрь трубчатой конструкции и высунуться как из люка. При этом габариты этого «люка» были таковыми, что я имел опору для торса со всех сторон.

Это было очень удобно, но при этом я был полностью открыт для ударов ветра и водяных потоков брызг, которые с невероятной скоростью и силой били меня прямо в лицо и грудь.

Водяные валы уже давно превратились не просто в волны, а в гряды водяных холмов, которые покрыли всё пространство океана вокруг гребнями, очень похожими на песчаные дюны, где-нибудь в африканской Сахаре или в пустыне Каракум…

Зрелище было поистине впечатляющим, грандиозным, величественным…

Ветер нёсся с такой силой, что я спиной чувствовал, как вибрируют под порывами ветра конструкции ферм обслуживания и сами устройства и антенны РЛС. Корабль, как живой организм, дрожал и реагировал на все изменения в ветре и в волнении…


Вот накатывается очередная водяная гора-вал…

Корабль тяжело и с натугой, с рёвом турбин взбирается на её вершину, некоторое время замирает, а затем со свистом и дрожью падает по склону водяной горы, стремительно несётся в ложбину между громадными водяными валами, покрытыми сплошной белой пеной…

Вероятнее всего командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров, а может быть второй командир корабля, капитан 2 ранга М.В. Суханов, а может быть, уже вахтенный офицер, - умело управляя оборотами винтов и рулём, направляют нос БПК «Свирепый» не строго против надвигающегося вала, а немного вбок и так, чтобы не упасть, не вонзиться в основание волны…

Если такое происходит, то весь корпус корабля, как будто ударяется в каменную стену, на миг просто останавливается, потом вонзается в толщу воды, разрезает её, ныряет в тёмную глубину склона водяной горы.

Иногда, в такие жуткие минуты толща воды не расходится в разные стороны мощным белым буруном, а просто накрывает нос и бак корабля сплошным слоем и только волнолом, защищающий пусковую установку ПЛРК «Метель», отбрасывает и рассекает водный натиск влево и вправо.

Я как заворожённый, полуслепой и полузадыхающийся от секущего натиска водяных брызг и водяной пыли, смотрел на эту «игру» океанских волн и нашего корабля, почти не осознавая смертельный риск такой игры, таких «ныряний» в толщу водяных гор…

Мне только было досадно, что я никак не мог уловить тот момент, когда с меня сольётся масса морской солёной воды и я смогу распахнуть на миг отвороты бушлата, достать мою фотокамеру «Зенит» и сделать уникальный, красочный, впечатляющий кадр, лучший кадр в моей жизни…

Увы, атмосфера шторма-урагана была такой, что моментов для съёмок практически не было: то небо, как живое, опускалось низко-низко и облака стремительно накрывали нас своим насыщенной влагой одеялом, то волны вдруг мельчали и бились друг с другом, образуя огромные мельтешащие водовороты, то наступала такая тёмная хмарь, что ничегошеньки не было видно…

Однако были моменты, когда стального цвета свинцово-тяжёлые волны вдруг преображались, - это в разрыве облаков вдруг появлялся кусочек ярко синего неба и луч солнца…

О! Это было что-то!

Мгновенно всё вокруг преображалось: вода становилась изумрудно-зелёно-синей, барашки волн и сплошные поля пены на склонах волн – ослепительно белыми, а толща воды в бурунах и отвальных веерах по бокам носа корабля – прозрачными и изумительно красивыми…


Я стоял, зажатый тесным пространством лючка в ферме обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М», смотрел на эту фантасмагорию и почему-то отчётливо вспомнил шкалу классификации штормов Фрэнсисп Бофорта.

Как нам было хорошо во время штиля на якорной стоянке у мыса Скаген!

Нулевой бал по шкале Бофорта… Штиль… Скорость ветра нулевая или 0,2 м/с… Безветрие… Зеркально гладкое море… Воздух практически неподвижен и солнце «жарит вовсю»…

Потом мы пошли в Северное море. Появилась рябь, мелкие и гладкие волны без какой либо пены. Высота волн была не более 10 см. Ветер даже не ощущался лицом, а только облегчал дыхание свежим морским пьянящим воздухом. Скорость ветра была до 1,5 м/с и даже корабельный флюгер не хотел поворачиваться под таким ветром. Это был тихий ветер в 1 балл по шкале Бофорта…

Потом пришли отголоски дальних тропических штормов, остаточное ритмичное волнение и порывы ветра, порождённые местными циклонами.

Возник лёгкий ветер со скоростью 1,6-3,3 м/с. Лицо уже начало ощущать это движение ветра, флюгер направил свой «нос» по ветру, затрепетали флаги, а на воде появились короткие волны высотой до 30 см, но без закручивания гребешков волн в «барашки». Эти волны были красивыми, прозрачными как светлое стекло. Это было волнение на 2 балла по шкале Бофорта…

Потом мы набрали экономически ход и стали курсировать по Северному морю в поисках подводных лодок «вероятного противника». Северное море тогда было ещё очень приветливым, нормальным, средним по степени волнения и силы ветра. Ветер был слабый – 3,4-5,4 м/с. Фалы сигнальных фалов на мачте и рее колыхались, вибрировали, как струны гитары.

Поверхность моря покрылась короткими разнообразными и хорошо очерченными волнами. Такие волны любят рисовать художники-маринисты.

Некоторые волны уже начали опрокидывать, заворачивать свои гребни и образовывать стекловидную пену. На некоторых, особо больших и ярко выраженных волнах, образуются знаменитые «морские барашки» - пенные водовороты. Волны уже высотой 0,6-0,9 м. Это 3 балла по шкале Бофорта…

Потом появился умеренный ветер – 5,5-7,9 м/с, который начал раскачивать длинные тонкие стальные антенны нашего корабля и трепать наши флаги. Смотреть на ветер уже было трудно, он слезил глаза, выдувал из тела тепло, заставлял кутаться в воротник бушлата и форменки.

Волны удлинились и стали более упорядоченными. Барашки покрыли волнующееся море во многих местах. Максимальные волны стали подниматься до 1,5 м. Это уже было предштормовое волнение на 4 балла по шкале Бофорта…

А потом мы познакомились с предвестниками урагана Эллин…

Это были хорошо очерченные длинные, но ещё не крупные волны с максимальной высотой до 2-2,5 м. Ветер уже был свежий с порывами до сильного – 8,0-10,7 м/с. Качка корабля уже была весьма ощутимой, а если выставить руку (ладонь), то ветер ощутимо давил на ладонь, как на парус.

Повсюду в море волны покрылись белыми барашками. С вершин волн ветер стал срывать мелкие капли и доносить их до наших лиц. Это было 5 баллов по шкале Бофорта…


Потом, ещё при ярком солнце, но уже при стремительно несущихся облаках, ветер настолько усилился, что фермы, фалы, конструкции мачт и антенны загудели, засвистели, зазвучали…

В морском пространстве стали образовываться крупные волны, а по горизонту и вблизи стали формироваться длинные пенистые гребни крупных волн, похожие уже на валы. Вершины волн порождали белые барашки и с них воздух наполнили не просто водяные капли (морось), а настоящие брызги…

Брызги морской воды, как пули, как крупные капли грозового дождя, сильно ударялись в лицо, в стены переборок, в иллюминаторы, в оборудование корабля. При этом также возник характерный шум этого обстрела корабля водяными брызгами.

Волны достигли высоты 4 м. Хорошо было видно с высоты палубы юта, как гребни проносящихся мимо волн, скрывают горизонт. Это был уже шторм на 6 баллов по шкале Бофорта.


Потом начался крепкий шторм и командир корабля по ГКС запретил морякам выходить на верхнюю палубу и тем более на ют, там уже гуляли волны, захлёстывая рельсы для мин и горловину люка в моё румпельное отделение…

Ветер стал крепким, сильным, жёстким, со скоростью 13,9-17,1 м/с. Корабль сильно качало и только рули-крылья успокоителей качки позволяли кораблю пробиваться сквозь волны, относительно ровно сохраняя равновесие в бурном море.

Волны уже совсем превратились в ряды, словно стадо слонов с ужасной скоростью ровными рядами набегают на корабль… Гребни волн стали срываться и я сам видел, как неслись по воздуху клочья пены. Это был уже крепкий шторм на 7 баллов по шкале Бофорта…


Потом шторм стал очень крепким, сильным, мощным. Ветер нёсся со скоростью 17,2-20,7 м/с. Стоять и идти против ветра было уже почти невозможно, спасали только леера и поручни, которые были прикреплены к стенам надстроек.

В море появились высокие и длинные волны, с гребней которых ветер стал сдувать пену и покрывать ею склоны волн. Волны достигли высоты в 7,5 м. Именно такие волны я недавно видел, когда случайно сфотографировал летящий параллельно нам британский разведывательный самолёт «Нимрод». Это был очень крепкий шторм урагана Эллин на 8 баллов по шкале Бофорта.


Потом я нашёл «лючок» в ферме обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М» и «просунулся» снизу вверх в этот лючок. Мне стало гораздо легче сопротивляться очень сильным порывам ветра, бьющим мне практически в лицо и грудь.

Странно, я был абсолютно мокрый от бьющей в лицо сплошной дождевой пелены, но холода не ощущал, потому что ветер за считанные секунды всё высушивал так, что на губах и щеках я чувстовал корку соли. Очередной шквал с дождём смывал всё с лица, я утирал глаза, мгновенно вдыхал мокрый морской воздух и всё ждал, ждал этого последнего момента, когда я смогу, наконец, в момент появления солнца сфотографировать эту жуткую красоту…

В этот момент урагана Эллин я ещё не испытывал какого-либо страха, а тем более паники… Я просто отрешился от всего и всех и слушал, смотрел, внимал этому буйству стихии…

Ветер уже достиг силы 20,8-24,4 м/с. Я уже только изредка чуть-чуть поднимал вверх голову, придерживая шапку рукой и исподлобья смотрел вперёд и по бокам. Возможности смотреть постоянно уже не было…

В спину больно давила труба фермы обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М». Я уже горько пожалел, что залез сюда, откуда, по всей вероятности, мне уже не выбраться…

Мои внутренние голоса затаённо молчали. Но я чувствовал их присутствие, потому что волнение в крови, в серде и в душе было почти таким же, как в море…

А в море творилось что-то невообразимое!

Высокие волны выделились среди волновых гряд. Их высота стала достигать не менее 10 м. Пена с гребней волн сплошным покровом покрыла склоны водяных валов. Пенные облачка стремительно неслись по воздуху и если они попадали нв мой район, то меня удушливо и сильно, хлёстким ударом, било этой воздушно-пенной смесью.

Гребни волн стали закручиваться точно так, как штормовые волны закручиваются, набегая на берег моря, то есть в бурунные гряды. Брызги волн, подобные градинам, не просто били меня и корабль, а больно ударяли, как стальные или свинцовые шарики, пущенные из рогатки. Это был настоящий шторм на 9 баллов по шкале Бофорта…


Я естественно не мог знать, стоя в тесном «лючке» фермы обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М», что в этот момент ураган Эллин усилился до «урагана 3-й категории» и достиг пиковой интенсивности со скоростью ветра 115 миль в час (185.07456000000002 км/ч).

Никто не мог предположить, что этот ураган станет главным ураганом сезона 1973 года и что он не пойдёт по традиционной траектории движения тропических ураганов, а сольётся с циклонами Северной Атлантики и направит свой разрушительный путь на северо-восток, станет «главным ураганом к северу от широты 38°N»…

Так получилось, что БПК «Свирепый», выполняя приказ, прибыл в район, где должны были проходить стрельбы ракетным оружием главного калибра новейшей советской подводной лодки, но в этот момент неожиданно сюда пришёл ураган Эллин…


Я не знаю что, как и когда докладывал командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров и другие командиры БПК «Свирепый» в главный штаб ВМФ ДКБ ВМФ и ГШ ВМФ СССР, но судя по тому, как и каким ходом шёл корабль в море, я чувствовал, что мы сейчас только боремся за свою жизнь…

Вот в этот момент я осознанно впервые почувствовал страх, отчаяние и понимание того, что я застрял тут до окончания моей жизни…

Никто не знал, что я нахожусь на верхней палубе, да ещё на крыше ходовой рубки, добровольно «запертый», заклиненный в лючке фермы обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М».

Никто бы не смог прийти мне на помощь, потому что ветер не просто давил, он отрывал, срывал, разрывал меня. Мокрые штанины брюк прилипли к ногам, они уже давно превратились в застывшие культи, которые я не чувствовал. Руками я закрывал воротник бушлата, и они тоже застыли, как на морозе…

Совершенно спокойно и отрешённо, как будто ничего не происходило, пришла-явилась трезвая мысль, как сообщение по радио или телевизионная новость: «Судя по тому, что поверхность моря покрылась сплошными полосам белой пены и удары волн в нос корабля подобны грохоту горного обвала, это сильный шторм на 10 баллов по шкале Бофорта».


Мне было ни холодно, ни жарко от такого дикторского внутреннего голоса, но я всё же отметил, его появление… Это был кто-то другой, не мой друг дед «Календарь» и не моя Фея красоты и страсти, которая сейчас просто сжалась в комочек и спряталась где-то в глубине моего несчастного тела. Это не был голос «Боцмана» из Морской школы ДОСААФ г. Севастополя или голос моего наставника Женьки Мыслина. Это не был голос моего папы или моей мамы, который я сейчас сам не хотел слышать. Это был мой голос, голос «Александра Сергеевича»…

«Ты, парень, попал в передрягу, из которой теперь надо выбираться самому», - сказал мне мой собственный внутренний голос. «Послушался Юрку и сам захотел выпендриваться, Сашок…».

«Сашок» или «Сашка Суворов» - это тоже был я, только несерьёзный, взбалмошный, весёлый, озорной и в меру умный. «Александр Сергеевич» был серьёзный, спокойный, выдержанный, хладнокровный, расчётливый и… разумный.

Вот, кто сейчас беседовал со мной, зажатым ветром и потоками брызг в металлической ловушке-капкане…


Погода стремительно ухудшалась…

Практически всё вокруг смешалось – небо и вода, всё превратилось в бушующую окружающую среду. Было трудно, практически невозможно дышать. Вода, стальные брызги, запирающие дыхание порывы ветра, толчки и удары, которые мотали моё тело во все стороны так, что я боялся переломов рёбер, леденящий мокрый холод, сковывающий меня в ледяную корку-статую, - всё вокруг было настолько ужасным, страшным и жестоко мощным, что я вдруг перестал бояться. Просто перестал – и всё…

Мне было уже всё равно…

Я умом понимал, что вылезать из этой западни я уже не мог, не смог бы и не хотел. Я был жив, пока здоров и этого мне было достаточно…

«Открой глаза», - сказал я себе сам голосом «Сашки Суворова». – «Воспользуйся моментом и погляди на то, что больше никто и никогда не увидит…».


Вокруг практически ничего не было видно кроме огромных медленных гребней волн-гор, которые шествовали мимо меня. Я скосил глаза вбок и поразился увиденному – справа от меня величаво и медленно проходила настоящая водяная гора. Её вершина и склоны полностью закрывали горизонт и другие такие же горы делали водный ландшафт в точности похожим на горный…

Это были настоящие горы, только они двигались…

Это зрелище настолько поразило меня, что я совершенно забыл о холоде, о ветре, о секущих моё лицо брызгах морской воды. Я просто смотрел на эти движущиеся горы…

Края и склоны этих водяных гор были покрыты пеной. Ветер немедленно сдувал возникающие на их вершинах пенные буруны и гнал их в воздухе длинными пенистыми полосами. Это был уже жестокий шторм на 11 баллов по шкале Бофорта…


В этот момент моей физической отрешённости и безразличия к своей уже предрешённой судьбе, я вдруг услышал звуки… Океан не просто ревел, стонал и шумел, как до этого момента, а пел хором из тысяч, миллионов голосов – мужских, женских, детских…

Я отчётливо слышал, как орут, вопят, кричат, поют и молятся множество человеческих голосов. Эти голоса сливались с воем ветра, с шумом волн, бурунов, с ужасающим грохотом ударов носа корабля в гребни водяных валов…

Я, Сашка Суворов, не выдержал и тоже заорал, закричал с воем, со звериным воем, с ужасом отчаяния и жалости к самому себе. Я орал, вопил, топал застывшими ногами, вертелся и бился рёбрами о трубы фермы обслуживания АП СУ ЗРК «Оса-М», царапался пальцами и всё порывался вылезти из этой ловушки, а ветер и потоки брызг, наоборот, не пускали меня, вталкивали в неё…

Вскоре я обессилил и только скулил, подвывая, смешивая свои слёзы с потоками водяных брызг и удушливой водяной пыли…

Громадные волны равнодушно шествовали мимо меня, ужасной силы ветер (со скоростью 28,5-32,6 м/с) просто трепал моё безвольное тело и я постепенно стал ощущать, как теряют силу мои локти, и я начинаю постепенно сползать вниз, к подошвам совсем уже онемевших бесчувственных ног.

«Всё!», - сказал мой «Сашка Суворов». – «Звиздец тебе!».

Теперь я совершенно равнодушно смотрел на то, как нос корабля вонзается в гребни валов, как медленно и красиво расходятся в стороны крылья отвального веера носового буруна, как клокочет пена в якорных клюзах на баке, как медленно, все медленнее и медленнее стал выходить-выныривать из воды нос БПК «Свирепый».

Видимости, практически, не было уже никакой. Весь воздух, который смешался с морской пеной и брызгами, сплошь превратился в поток чего-то непонятного и удушливого. Нечем было дышать, потому что повсюду была вода. Мы были как бы в стремительно и бурно летящем и кипящем холодном водном потоке, как внутри водопада…

Я ещё успел подивиться этому сравнению с потоком водопада и отметил для себя, что становится темно, видимо, уже наступал вечер и ночь…