113 Мы едем в отпуск! 25 06 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

113. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Мы едем в отпуск! 25.06.1973.
 

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет:

ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Железнодорожная станция «Балтийск». 25.06.1973 г.

 


В предыдущем:

Об этих отпускных приключениях во время неспешного перехода БПК «Свирепый» от острова Роколл к острову Исландия (экономили топливо) я рассказывал друзьям во время наших «посиделок у Суворова в ленкаюте». Вот как это было…


Я начал рассказывать моим друзьям историю приключений четырёх моряков БПК «Свирепый» по дороге из Балтийска до Москвы в июне 1973 года потому, что в один вечер в библиотеку пришли все участники этих отпускных приключений и само собой естественно начались воспоминания…

Участниками этих приключений были:

Старший моторист Алексеев Анатолий Викторович, дата призыва 20 мая 1970 года – «старослужащий годок», классный специалист, небольшого роста, худощавый, сухой, но очень нервный и темпераментный мужчина, обладатель «выдающихся мужских способностей и возможностей», украинский шахтёр с Донбасса, которому родные и близкие ежемесячно присылали относительно много денег (по 25 или 50 рублей), которые ему некуда было девать.

Толя Алексеев был настолько «сексуально озабочен» с утра и до самого… утра, что иногда мы видели и слышали, как он «переживает» на своей койке, мучительно вспоминая «свою женщину». Алексеев очень страдал без общения с женщинами и «заводился» с пол оборота, с одного только эротического упоминания о девушках или женщинах…

Командир отделения специалистов ЭВТ Сенацкий Александр Дмитриевич, дата призыва 10 ноября 1971 года – «полуторагодовалый годок», отличный специалист своего дела, очень старательный, надёжный и трудолюбивый, коренастый, среднего роста, добрый и отзывчивый парень, который кроме неоспоримых успехов по службе прославился ещё и тем, что первым выполнил задание нашего корабельного медика и старпома о поимке наибольшего количества крыс на корабле.

Дело в том, что при погрузке припасов на БС (боевую службу) на корабль проникли крысы и очень быстро стали размножаться. Идти на БС с полчищами крыс на корабле было нельзя, поэтому крысам была объявлена настоящая война, а наградой победителю ( «на полном серьёзе») был 10-дневный отпуск с выездом на родину.

«Старослужащие годки», в том числе Славка Евдокимов сначала посмеялись над таким заданием, озвученным нашим корабельным медиком, капитаном медицинской службы Кукуруза Леонидом Никитичем, но всё оказалось «всерьёз». Славка и другие годки спохватились, но было уже поздно – Саша Сенацкий опередил всех и я ему помог…

Дело в том, что за алюминиевыми стенками переборок в «ленкаюте» поселилась крыса-самка, которая вывела срузу около десятка крысят. Они всё время пищали у меня за стенкой-переборкой, мешали мне сосредоточиться и они были не одни.

Наглость и находчивость крыс на БПК «Свирепый» в мае-июне 1973 года просто поражала. Они бегали везде и всюду, грызли всё, что можно и нельзя было грызть: вещи, кожаные ботинки, кожаные тропические тапочки, спрятанные матросами съестные припасы из домашних посылок, кабели, книги…

Вернее, корешки книг. Только потом, когда я пытался починить, то есть наклеить новые матерчатые корешки, я понял, почему крысы начисто выели все корешки всех без исключения учебников для политзанятий…

Они были поклеены фруктовым клеем, который пришёлся по вкусу крысам…

Когда я доложил заместителю командира корабля, капитану 3 ранга Дмитрию Васильевичу Бородавкину о том, что «крысы сожрали все корешки всех учебных пособий для политзанятий», он мне не поверил. Не поверили и командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров и парторг парторганизации корабля, начальник РТС, капитан-лейтенант К.Д. Васильев.

Они все пришли в «ленкаюту», лично осмотрели все стеллажи и подивились на то, что другие книги и корешки крысы не тронули.

Дмитрий Васильевич «рвал и метал», командир корабля и начальник РТС ему «сочувствовали» и они комиссионно согласились «поощрить лучшего уничтожителя этих крыс - идеологических диверсантов – 10-дневным отпуском с выездом на родину».

Я первым предлагал Славке Евдокимову так в борьбе со злом заработать желанный отпуск, но он гордо отказался. Вторым ко мне пришёл Саша Сенацкий и мы с ним вдвоём вскрыли переборку, обнаружили большой крысиный выводок, установили ловушки и Саша стал победителем в «крысиной гонке».


Кстати, за тонкой алюминиевой переборкой оказалось относительно большое пространство, ограниченное правой скулой борта до самого носа корабля, которое я немедленно использовал в качестве дополнительной «секретной» шхеры-кладовки. Здесь лежали мои самые дорогие вещи (парадный и дембельский аттестат), сувениры, книги моей личной библиотеки, журналы, фотографии, а также припасы из маминых посылок…


Ещё одним членом нашей четвёрки отпускников стал старший радиометрист штурманский Жернов Михаил Васильевич, дата призыва 10 мая 1972 года, молодой матрос, статный, красивый, с отличительной чертой в облике – его прямой с горбинкой нос почти не имел переносицы и прямо от лба делил лицо на две симметричные части. Этот нос и лицо Мишки Жернова в точности соответствовал знаменитому античному профилю римских героев-атлетов.

Мишка Жернов действительно был спортсменом, великолепным игроком в футбол, подвижным, сильным, гибким и красивым. Кроме этого Мишка, так же, как Толя Алексеев, обладал качественными мужскими достоинствами, за что имел прозвище: «Юноша с античным буем»…


Ровно три месяца назад от даты нашей встречи и посиделок в «ленкаюте» 25 сентября 1973 года во время несения БПК «Свирепый» БС в Восточной Атлантике, то есть 25 июня 1973 года, мы: Анатолий Алексеев, Саша Сенацкий, Миша Жернов и я, ровно в 04:00 утра тихо сошли по трапу с БПК «Свирепый» на пирс и почти бегом устремились на КПП военной гавани ВМБ Балтийск.

В карманах у нас были наши военные билеты, отпускные командировочные предписания и деньги на дорогу, которые каждый собирал, как мог.

Мы все четверо были одеты в летнюю форму одежды матросов №2 (парадная, вне строя): фуражка-бескозырка, форменная рубаха, фуфайка морская – тельняшка, брюки черные, ботинки чёрные, поясной ремень с бляхой. Эта форма одежды матросов №2 предназначалась для погодных и климатических условий от +20°С до +25°С.

Каждый вечер перед отпуском я и мои товарищи готовили свою форменную одежду к тому, чтобы предстать перед гражданскими, родными и близкими во всей военном-морской красе. При этом надо было так подогнать одежду, чтобы не попасться на замечание патрулей военной комендатуры в ВМБ Балтийск и в Калининграде. Иначе за нарушение требований устава ВМФ к форменной одежде нас могли вернуть обратно на корабль…

Однако ещё со времён подготовки к сдаче курсовых задач «К-1» и «К-2» в 1972 году у нас имелись комплекты парадной летней формы одежды, подогнанной в профессиональных пошивочных ателье Калининграда и Балтийска. Так что внешне мы смотрелись опрятно, парадно, красиво и по-уставному…

Фуражки-бескозырки, с туго натянутыми белыми чехлами, когда сходили по трапу с корабля, мы одели прямо, так, чтобы нижний край околыша находился на ширине одного-двух пальцев, горизонтально приложенных над бровями, и имел небольшой наклон на правую сторону головы, но потом, по дороге к КПП военной гавани, сдвинули их на затылок, хотя это было запрещено правилами ношения форменной одежды.

Мы были крайне возбуждены, счастливы, горды, бесшабашны, веселы и нам было всё нипочём! Но центр алой звезды на фуражке-бескозырки у нас был точно по центру, по вертикальной линии, проходящей через середину лба…

У всех у нас были чёрные кожаные форменные хромовые ботинки с широким кантом. За обрезку канта привлекали к ответственности как за порчу военного имущества…

Форменные рубахи у всех были отбельные льняные с синими новыми воротниками и обшлагами (гюйсами), имеющими по 3 белые полоски. Обшлага гюйса застёгивались внутри выреза ворота рубахи на одну костяную пуговицу. Всё, как по уставу...

Особой заботой были наши форменные брюки из сукна чёрного цвета. Брюки имели матерчатый пояс, свободные концы которого застёгивались на две пуговицы. Спереди брюки имели откидной лацбант, который застёгивался с каждого бока на две пуговицы (для надёжности).

Ширина брюк в низках (у ботинок) по уставу для моего 5-го роста устанавливалась 32-32,5 см. У нас у всех, ширина брюк в низках была чуть-чуть шире. Для этого брюки были слегка расклешённые мастерицами из пошивочного ателье…

Традиционные фуфайки морские – тельняшки или «нательные вязаные рубахи из трикотажа с чередующимися белыми и синими полосками одинаковой ширины (10 мм) у нас у всех были с рукавами, так как рано утром было очень прохладно…

По околышу фуражки-бескозырки у каждого из нас были проложены новые шёлковые репсовые ленты с золотым тиснением: «Краснознамен. балт. флот» и на свободных концах – золотые тиснёные знаки-рисунки якорей.

Ещё более тщательно, чем брюки, форменку и гюйс, мы готовили свои поясные ремни и бляхи. У меня был мой самый первый поясной ремень с бляхой, полученный ещё с первым аттестатом в 9-м флотском экипаже в Пионерске в ноябре 1971 года. Длина ремня составляла 1050 мм, ширина – 45 мм, толщина – 2,5 мм.

На одном конце ремня была латунная бляха со штампованным, вертикально расположенным якорем и звездой поверх веретена якоря, а на другом конце – вшитое металлическое ушко, которым ремень пристёгивался к бляхе.

Этот форменный поясной ремень для любого моряка-матроса как знак принадлежности к морской службе, к рангу моряка-мужчины. Кроме этого, такой крепкий кожаный ремень – это и средство спасения человека, и средство самообороны.

Намотанный на ладонь поясной ремень превращается в боксёрскую кастет-биту, а свободный ремень с бляхой на конце – в хлёсткое «погоняло»…

На плечах форменных рубах у нас были пришиты новые мягкие погончики с накладными жёлтыми буквами «БФ», а на левых рукавах форменок (повыше локтевого сгиба) нарукавные знаки различия по специальностям (штаты) У меня, например, был пришит белый круг с красной окантовкой и выпуклым изображением традиционного штурвала с ручками (рулевые).

С левой стороны на груди форменки у каждого из нас были приколоты алые комсомольские значки. Остальные знаки классности и отличия мы хранили у себя до поры, до времени…

Я шёл свободно, практически ничего не имея в руках, так как накануне в увольнении вынес в город и положил в ячейку багажного отделения на ж/д станции всё то, что я хотел привезти домой моим родителям.

Кроме подарков папе и маме, в этой ячейке хранилось моё самое главное изделие 1972 года – овальной формы с неровными краями лист толстого полированного оргстекла (модель водной глади) с наклеенными на него большими кусками «дикого янтаря».

Эти куски и кусочки необработанного янтаря образовывали остров-грот, внутри которого на отполированном янтарном «камушке» сидела фигурка русалки, выточенная мной из белой пластмассы ручки зубной щётки. Я делал этот подарок маме ровно один год…

Кроме этого у меня, так же, как у моих друзей, были другие поделки из полу обработанного янтаря: самодельные серьги, браслеты, ожерелья, кольца.

Этот янтарь был добыт разными путями, но свой янтарь я сам подобрал на морском побережье полигона морской пехоты под Калининградом в июне 1972 года, где наш первый экипаж БПК «Свирепый» сдавал задачу по стрельбе из автоматов, пулемётов и пистолетов (это отдельная история - Автор).


Итак, мы, четверо моряков-отпускников БПК «Свирепый», почти бегом неслись к КПП (контрольно-пропускному пункту) военной гавани ВМБ Балтийск в надежде за один световой день добраться до своих родных мест.

Перво-наперво нам надо было успеть на ж/д станцию Балтийска к первой утренней электричке…