119 Годковский кайф в дымке грёз 25 06 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

119. Аэропорт «Минск 1». 2-й 10-дневнй отпуск. Годковский кайф в дымке грёз. 25.06.1973г.
 

Фотоиллюстрация – фотоколлаж Автора из фотографий из открытой сети Интернет: Обеденное меню «Годковский кайф в дымке грёз». Июнь 1973.

В предыдущем:

Ребята ещё немного позубоскалили по мне, а потом в зал ресторана вошла группа офицеров сухопутных войск. Человек двадцать…


Официантка ещё раз скороговоркой перечислила наш заказ, а потом поинтересовалась – хватит ли у нас денег, чтобы расплатиться.

Анатолий Алексеев гордо вытащил из-за пазухи веер двадцатипятирублёвок, показал официантке и она «упорхнула» к своим товаркам. Те о чём-то её спросили, прыснули смехом, оглянулись на нас и исчезли в дверях кухни…

В это время череда офицеров в ранге лейтенантов, старших лейтенантов и капитан-лейтенантов прошли мимо нашего стола и стали сдвигать вместе столы в общем зале. Вскоре появился пожилой полковник…

Он тоже прошёл мимо нас и сел в торце сдвинутых столов. Офицеры дружно, по команде, заняли свои места по старшинству званий и должностей.

Никто из офицеров не обращал на нас никакого внимания…

Мы, сидя в глубоких кожаных креслах за столом под низким большим красным абажуром, сели ещё глубже и незаметно притихли.


К столу офицеров подошла официантка. Кто-то из офицеров сделал заказ. Вскоре им принесли: десяток бутылок водки, большие фужеры каждому, тарелки с овощным салатом из свежих огурцов и помидоров, нарезку из варёной и полу копчёной колбасы, много хлеба и несколько бутылок минеральной воды.

Один из капитан-лейтенантов встал и произнёс тост в честь их руководителя – полковника. Всё офицеры дружно встали и выпили.

Когда начали говорить второй тост за столом офицеров, к нашему столу вереницей пошли не только официантки, но и повара…

На наш стол на подносах несли:

большие миски с первым: борщ с мясом говядины, щи со свининой, куриный бульон с куриной ножкой и рисовый суп с фрикадельками;

широкие тарелки с овощным салатом из огурцов, помидор, редиски, лука, салата;

плошки с солёными огурчиками и маринованными помидорчиками;

соусницы с каким-то соусом, от которого очень вкусно пахло чесноком;

широкие тарелки со вторым: печёный распластанный цыплёнок-табака, величиной с курицу; котлеты по-киевски с горячим намасленным картофельным пюре; жареная осетровая рыба в соусе из репчатого лука; жареные во фритюре домашние колбаски с румяным и хрустящим жареным картофелем;

фарфоровые красивые мисочки-соусницы с большими мозговыми костями-мослами и отдельно – толстая деревянная разделочная доска для выбивания мозга из костей;

красивая плетёная из соломки хлебница с красиво уложенным чёрным и белым хлебом.


Отдельно и торжественно на стол были выставлены бокалы и бутылки с «пепси-Колой», рюмки-стопки и запотевший от холода большой графин с водкой.

Последним в центр стола был поставлен большой стеклянный вазон с фруктами: почищенными от кожуры яблоками, апельсинами, мандаринами и бананами…

Всё это богатство работники ресторана принесли нам за один раз и еле-еле уместили на нашем столе…

Это я попросил официантку принести всё сразу (кроме десерта), потому что у нас было не очень много времени на обед, нас ждала Москва и дорога домой…

- Мы с четырёх утра ничего толком не ели, - объяснил я официантке. - Нам нужно столько всего, чтобы надолго хватило, до самого дому, куда каждый из нас приедет в лучшем случае ночью…

Женщина-официантка только вздохнула, усомнилась, что мы всё это съедим, но обещала поговорить с поварами и в точности выполнить наш заказ…


Мы сами не ожидали, что порции будут такими огромными, но голод – не тётка, - он сам знает, что делать и как делать…

Мы переглянулись, Толя Алексеев беспечно махнул рукой, и мы приняли этот мах, как сигнал к действию.

Мишка Жернов, как самый молодой среди нас и самый ловкий и спортивный, разлил до краёв по рюмкам-стопкам водку, я разлил по бокалам по чуть-чуть «пепис-колы», Саша Сенацкий разложил каждому по кусочку хлеба, а Толя Алексеев приготовился говорить тост…


- Ну, братаны, - сказал Анатолий Алексеев, - за наш Дважды Краснознамённый Балтийский флот, за наш БПК «Свирепый», за наш экипаж, за братанов и за нас, за наш отпуск. Пусть всем будет попутный ветер и семь футов под килем!

- Пусть будет! – как «аминь» вслух произнесли мы и опрокинули стоя первую рюмку водки.

После этого началось настоящее флотское «обжиралово»…

Как мы ели!..

Мы кушали первое почти жадно, взахлёб, поглощая свои порции вмиг, как в молодости, как в учебке или вл флотских  экипажах…

Женщины-официантки, буфетчица и повара из кухни стояли в сторонке и молча смотрели, как мы вкусно едим…


Как только мы закончили с первым, наша официантка унесла пустые тарелки, а мы начали все вместе обсасывать поданные нам мослы и поочерёдно гулко выбивать из костей костный мозг…

Такого в этом ресторане ещё не видели…


Когда мы под обильный и нежный костный мозг налили в рюмки-стопки «по второй», то на нас обратили внимание офицеры за соседним столом. У них на тарелках уже было пусто и они только пили водку и воду…

Когда мы встали за столом, чтобы выпить второй тост за наших родных и близких, к которым мы ехали, к нам обратился полковник…

- Ребята, вы вероятно, едете в отпуск? – сказал полковник, усаживая за плечо своего соседа, капитан-лейтенанта, который уже немного пьяно хотел нам что-то сказать.

- Так точно, товарищ полковник! - сказал я по строевому уставу сухопутных войск. – В отпуск на родину.

- За что же вам такие привилегии? – не удержался и подал голос крайний молодой лейтенант.

- За выполнение особо важного боевого задания, - вдруг неожиданно подал голос наш «юноша с античным буем», Миша Жернов.

Миша Жернов был почти одного возраста с этим лейтенантом, а по комплекции мог спокойно закинуть его на антресоли зала ресторана…

- Уверен, что вы не подведёте флот, который представляете и своего командира, - сказал твёрдым голосом полковник, осаживая лейтенанта грозным взглядом.

- Наш командир Суворов, Александр Сергеевич, - вдруг выпалил Саша Сенацкий. – Он ничего плохого не допустит.

- Вот как? – с удовлетворением сказал полковник. – Тогда счастливого вам пути, и как вы говорите – желаю вам не всё пропить, но в любом случае флот не опозорить.

- Есть, флот не опозорить, товарищ полковник! – ответил я и опрокинул в себя водку из рюмки-стопки. Друзья последовали моему примеру, догадавшись, что полковник нам дал «добро» на продолжение нашей трапезы…

Мы сели и приступили к поеданию «второго блюда»…

Офицеры молча и косо смотрели как мы вкусно, азартно и безостановочно кушали цыплёнка-табака, домашние колбаски, огромную многослойную и очень вкусную котлету «по-киевски» и нежнейшую и вкуснейшую осетровую рыбу.

Мы угощали друг друга своими огромными порциями, заедали мясо свежими огурчиками и помидорчиками, редиской и лучком, обильно поливали свои кусочки хлеба чесночным соусом и смаковали этот самый вкусный и обильный «годковский обед» в своей ещё молодой двадцатилетней жизни…

Офицеры не выдержали, сказали тост, выпили остатки водки на прощание и нестройной спотыкающейся толпой вышли из зала ресторана.

Мы вздохнули спокойней и перестали «есть на публику»…

Теперь мы просто наслаждались едой, сытостью, покоем, счастливыми грёзами, которые обычно приходят к мужикам, когда они вкусно и сытно выпьют и покушают…


- Жаль, что сейчас нет наших годков, - сказал Толя Алексеев. – Посмотрели бы они как мы сидим, как едим, посидели бы с нами…

- Жаль, - согласился Мишка Жернов, который с этого момента перестал быть для нас «молодым» матросом. – Был бы с нами Коля Гончаров, мы бы этим «сапогам» дали бы дрозда…

- Да, - согласился с ребятами Саша Сенацкий. – Нам бы всем бы так посидеть в ресторане когда-нибудь…

- Когда сидим с друзьями в сборе, то третий, как обычно, тост, мы пьём за тех, за тех, кто в море, - сказал я и добавил. – Эх! Сколько нами прожито, сколько спирта уничтожено! Вспоминают мальчики о друзьях своих…

Мишка Жернов разлил по стопкам оставшуюся столичную водку и его разлив на удивление оказался точным – каждому досталось ровно по одному общему уровню моря…

Мы молча встали и молча выпили. Пусть нашим друзьям и товарищам, пусть всем, кто не с нами, икнётся в этот момент. Мы вас помним и любим…


Официантки быстро унесли все лишние тарелки, оставив нам только вазон с фруктами. Вскоре они принесли нам большие чашки с очень горячим чёрным кофе, сладкими пирожными (за счёт заведения, подарок от буфетчицы и официанток) и большие фарфоровые чашки-бокалы с мороженым.

- А вот теперь сигареты «Camel», - сказал я и пояснил ребятам. – Хочу попробовать аромат этого сорта табака. Угощаю…


Выпитая классическая и очень вкусная чистая водка, съеденная обильная, разнообразная и вкусная еда, жгучий кофе и нежнейшее пирожное, контрастно холодное, а посему райское наслаждение от вкуснейшего мороженого – всё это не просто расслабляло, а растворяло в неге, в покое, в комфортном удовольствии…

Я курил не «в затяжку», зная по опыту, к чему приводит глубокое проникновение табачного дыма в чистые и здоровые лёгкие. Ребята, в том числе и Мишка Жернов, с превеликим удовольствием затягивались ароматным дымом знаменитых американских сигарет, который гибким струями-клубами увлекался под низкий горячий алый абажур огромной лампы над нашим столом…

- Даже женщины не хочется, - промолвил Толя Алексеев в расслабленной неге…

Мы дружно рассмеялись, и я очнулся от «годковского кайфа в дымке грёз»…


Красный цвет дымного колпака абажура напомнил мне алый колпак из богемского стекла аварийного освещения у меня в «ленкаюте». Я взглянул на часы…

- Полундра! Братцы! – заорал я так, что в зале зазвенели бокалы. – Самолёт уходит! Время вышло! Подъём!


Мы засуетились. Подозвали нашу официантку. Не считая, стремясь каждый исполнить своё желание: «Я угощаю!», мы насовали её в руки кучу десяток, пятёрок, трояков, а Толя Алексеев вложил ей сверху в пачку наших денег свою двадцатипятирублёвую ассигнацию.

Растерявшаяся женщина попыталась отсчитать нам сдачу, вернуть «лишние деньги», но мы гордо и благодарно отказались.

Провожаемые добрыми напутствиями, желая всем официантам, поварам и буфетчице всего самого доброго и хорошего, мы стремительно понеслись по лестницам и залам аэропорта, и в самый последний момент взошли по ступенькам трапа в наш самолёт Ан-24.

Во время проверки двигателей и взлёта мы все четверо уже спали беспробудным сном на своих местах.

Нам теперь всё на свете было «по колено», но нас вскоре разбудили…