Живая история. Минск в годы немецкой оккупации

Из книг и кинофильмов, рассказов очевидцев мы, современники, формируем свое представление о событиях середины ХХ века. Сложно понять и представить, хоть отчасти, те трудности, которые легли на плечи наших дедов и отцов. Порой, историю представляют упрощенно в светлом  или темном цвете. В зависимости от ангажированности, личных убеждений и конечно знаний. Но, по моему глубокому убеждению, это примитивный и ограниченный подход. Реальная жизнь раскрашена целой гаммой красок. И задача людей увлеченных историей снять слой напластований, докопаться до истины и донести ее до читателя. А уж он, пусть думает и  делает свои выводы. Такую замечательную возможность дает нам краеведение. Может быть, усилиями многих энтузиастов,  отдельные пазлы  сложатся в цельную картину. И, что то очень значительное не исчезнет бесследно, сохранится.

Телефон Генриетты Петровны Гусаревич автору подсказали в районной библиотеке. Она вот уже более полувека является бессменным читателем, интересуется современной литературой и классикой, ведет активный образ жизни.  Генриетта Петровна принадлежит к поколению детей войны, родилась в 1933 году в Минске. Человек мудрый и энергичный, прекрасный рассказчик с тонким чувством юмора. Предлагаю вашему вниманию, уважаемый читатель историю одной семьи минчан на фоне драмы ХХ века.

 Родословная
Мой дед по отцу Гусаревич Андрей Петрович  из семьи потомственных священнослужителей. Род Гусаревичей пошел от французского солдата Стефана Гусаревича, который, после войны  1812 года остался в России.  Дед был приходским священником, служил в Витебской Петро-Павловской церкви. В  семье было пятеро детей.
Жена деда Гусаревич  Евгения Адриановна родилась в  1878 в городе Саратове и   происходила из рода потомственных священнослужителей Хруцких.  Бабушка отличалась добрым нравом и легким характером,  прожила долгую жизнь и умерла в Минске в 1954году.
Дед, со слов бабушки, был человеком, наделенным разносторонними талантами. Он хорошо рисовал и пел.  В семье после многочисленных переездов военного лихолетья чудом сохранилась маленькая реликвия - картина  с изображением Петро-Павловской церкви, написанная дедом в начале ХХ века. Андрей Петрович  был умелым и рачительным хозяином, имел 3 дома и 4 га земли. Большая семья требовала постоянного дохода. Детей нужно было выучить и вывести в люди.

Однако, грянула революция. И жизнь семьи, как и всей страны, переменилась.  В 1922 году в дом пришла беда – деда арестовали сотрудники ЧК. На допросах его сильно избивали и требовали сдать золото, сердце пожилого человека не выдержало. Семья осталась без кормильца. Моему отцу и его брату очень хотелось учиться, но сыновьям священника путь к высшему образованию был закрыт. Их исключают из вузов и только через три года дают право восстановиться.  Комсомольские активисты потребовали, чтобы дети отказаться от  отца – врага народа. Пришлось через газету «Звязда» отречься от отца-священника. Такое было время.
Мой отец  выучился на бухгалтера, а его брат Гусаревич  Александр Андреевич закончил Академию художеств.  Стал очень известным художником, рисовал портреты вождей, в 1940году ему было присвоено высокое звание Народного художника СССР.

Моя мама жила с родителями в собственном  доме на улице Разинской в районе Грушевки. Она происходила из польской семьи, закончила 4 класса начальной школы. У мамы  был второй брак. Первый муж - морской офицер  был репрессирован 1932. В Ленинграде  осталась просторная квартира. Квартиру вместе с обстановкой пришлось продать и деньги положить на книжку  В 1947 году во время реформы деньги пропали. В начале 30- ых мама познакомилась с отцом.
Она работала в отделе перлюстрации писем под началом Опанского. Вскоре отдел  закрыли, а сотрудников репрессировали.  Маму выслали в Казахстан в город Акмалу. Там она жила на поселении. В 1938 году мама приехала в Минск. Мы жили в доме по улице Тифлисской. Позже поменяли дом на квартиру. Квартира располагалась в новом доме по адресу Советская 9, квартира 24. Это напротив Дома Правительства.  По соседству в доме жила сестра профессора Шапиро. Печное отопление, два шкафа, три кровати, пианино – вот и вся обстановка.
 В 1938 году арестовали соседа Рубшица, а жену с двумя маленькими детьми выгнали на улицу. Мне было пять лет, но я уже понимала, что происходит, что то страшное и несправедливое. Дети в те годы взрослели быстро.
Папа работал главным бухгалтером в Оперном театре и по совместительству в Союзе писателей и художников. Жили хорошо, ездили на отдых в Крым, тогда это могли себе позволить только семьи «ответственных работников» . У мамы был хороший голос, он поступила в консерваторию. Пела партию Татьяны в «Евгении Онегигне». До войны брат Рэм закончил 8 классов, а я только я три.

Война
Хорошо помню, что летом 1941 года мама отправила меня в пионерский лагерь в Дрозды. По радио объявили, что началась война. Еврей сразу забрали своих детей. Отец не мог или не получалось  забрать меня из лагеря. Может быть, в семье думали, что война быстро закончиться. Все верили в мощь Советской армии.  Враг будет разбит. Мама была на 8 месяце беременности.
 Дети в лагере жили в щитовых домиках. Питались скудно. Прекратился подвоз продуктов из города. Повара из местных готовили нам еду. С нами остался военрук-инвалид. Он руководил лагерем.
И вот приехали на мотоциклах с колясками немецкие солдаты. Стояла жара, они были одеты в легкие рубашки с закатанными рукавами и кожаные шорты. Мы, дети этому очень удивились.  Офицер спросил военрука, есть ли в лагере еврейские дети. Приказали чистить картошку и мыть полы. Нужно сказать, что питались они  не очень хорошо. Горох и фасоль – обычный рацион. До 10 августа я пробыла в лагере. Наконец, на велосипеде приехал отец  и отвез меня  домой.

Город лежал в руинах, люди грабили магазины. Продукты и одежда подскочили в цене. Из деревень на телегах приезжали крестьяне, взламывали двери  и выносили из квартир  эвакуированных мебель и вещи. Немецкие власти объявили набор в полицию Горожане неохотно шли служить, большинство добровольцев было из крестьян.

Мама с братом успели сесть на последний поезд, который уходил из горящего Минска. Поезд разбомбили немецкие самолеты возле станции Жодино. Там мама и родила дочку Люду. Молока и  продуктов не было. Маме с братом и маленькой дочкой на руках чудом удалось вернуться в Минск. Наконец семья воссоединилась.
 
На площади возле Дома Правительства стояли немецкие танки и другая техника. Отдыхали  солдаты. Немцы мыли  машины и эту воду давали советским военнопленным. Мама сказала, чтобы я пошла на площадь и попросила хлеба. Солдаты детям не отказывали, давали хлеб, иногда и банку тушенки, если повезет. Кстати сказать, хлеб был очень плохого качества. Ходить на площадь было очень опасно. Среди жильцов дома прошел слух, что солдаты изнасиловали 9 летнюю соседскую девочку. Воды в доме не было, разбомбили водокачку на Ленинградской улице. Приходилось, превозмогая страх ходить за водой в туалет Дома правительства. Один немец начал приставать, это заметил офицер и избил его. На хорошем русском он спросил, где я живу и есть ли у меня родители. Немец пришел к нам в дом.  До революции он жил в Санкт-Петербурге, позже переехал в Германию. Он посмотрел на нищенскую обстановку в доме, маму, умирающую сестренку. Ничего не сказал и ушел. Через два часа офицер вернулся с врачом,  принес продуктовые карточки. Врач сделал уколы маленькой Людочке. Десять дней я получала обеды в немецкой столовой. Сестренка пошла на поправку. Через месяц часть перебросили в другой город и немец больше не приходил. Сестренка выжила только благодаря ему. Были и среди немцев хорошие люди.

Комендант города приказал евреям сдать золото и меха. Все евреи города под угрозой смерти, должны были пройти регистрацию. Все, кто зарегистрировался, погибли позже в гетто. Кто не побоялся, а таких было не много, и не  пошел на регистрацию  прожили всю войну в городе. Никто их не выдал.
Помню, был такой случай. По городу гнали колонну пленных, Люди стояли и смотрели на изнеможенных и раненых солдат. Кто-то бросал в толпу картошку, краюху хлеба. Девочка подошла и протянула пленным котелок с водой. Немецкий охранник застрелил девочку.
Из здания  Пединститута немцы выбросили книги. Они лежали на мостовой в куче.  Люди из соседних домов разбирали книги на топливо. Я несколько раз бегала и приносила книги домой. Собрания сочинений Дж. Лондона и Мопассана в старинных золоченых переплетах. После войны я занесла книги в библиотеку.
 
Когда немцы уничтожили еврейское  гетто, нашей семье пришлось переселится на улицу Витебскую. Наш дом забирали   для нужд немецкой армии. Семья переехала в дом номер 6 по Витебской улице. В старом кирпичном  доме было 4 комнаты. Папа, к тому времени, работал в больнице бухгалтером.  Он получал продовольственные карточки: 250 грамм хлеба в сутки.  Дом топили буржуйкой. Дров не было.  Мы взрывали полы в пустующих домах, ломали мебель и отапливали дом. Первая зима в оккупации была очень тяжелой. Город не снабжался продовольствием. Работал только  Суражский рынок, где можно было поменять вещи или драгоценности на продукты. Коммерческие магазины открылись только в 1943 году. Тогда же начали и работать стоматологические кабинеты. Забавный момент. Пломба, которую поставил мне немецкий мастер выпала только в 2002 году.
Кругом смерть, разруха, голод, но мы дети не унывали.   За два месяца оккупации пришлось подучить немецкий язык. Могла немного говорить. На рынке у немецких солдат покупали с мамой сахарин за 20 марок - 100 грам. Развешивали дома и ходили по деревням, меняли  на продукты. Родители купили козу и поросенка. Так, совместными усилиями и выживали.
На углу улицы Островского была Полиция, рядом  Смоленское гестапо. В здании Пединститута – СД.
 Рем Серяков, мой сводный брат, организовал подпольную группу из 12 человек. В составе группы была миловидная девушка. Она познакомилась с немецким офицером и пригласила его на вечеринку. Немца убили, забрали пистолет и часы. Часы отдали девушке. По этим  часам ее и взяли в декабре 1942 года. Брата арестовали и сильно избили. Взяли всю группу. Молодых людей вывезли в Германию. Из 12 человек выжил один Богуш. После войны женился на итальянке и остался в Италии.
У маминой родной сестры был сын Савэнс, 14 лет. Он хорошо играл на гитаре и хотел стать музыкантом. В квартире была пустующая комната, нужны были деньги,  и  тетя сдала комнату одинокой девушке с ребенком. Мальчишка сразу  влюбился в эту девушку. Хотел казаться взрослее и сказал, что у него есть оружие. Девушка донесла в СД. Тетю вместе с Савенсом забрали в тюрьму.
Во время войны работал городской театр. Мы ходили смотреть спектакли. Мой двоюродный брат был в театре во время покушения на Кубе. Его заподозрили в связи с подпольем. Пытали собаками. Вместе с ним забрали и мамину сестру.  Позже их отправили в Тростинец, где они и погибли.
Еще одна мамина сестра Елизавета Николаевна 1909 года рождения была связной партизанского отряда. Однажды ее арестовали, кто-то донес. Тетю отправили в концлагерь в Польшу. Дочка тети Лизы жила в нашей семье. В августе 1945 тетя Лиза вернулась в Минск. И сразу попала в поле зрения КГБ. Ее постоянно вызывали на допросы. Тетя жила в сарае, не имела работы и средств к существованию. Был в лагере – значит предатель, так думали. Слава Богу, что нашлись добрые люди и подтвердили, что тетя Лиза состояла в партизанском отряде.
Детства не было. Его забрала война. Несмотря на голод, холод и смерть кругом мы радовались жизни, смеялись и дурачились. Быстро овладели немецким языком. Бегали с подружками по городу. На улице Немига немцы открыли два публичных дома для солдат и офицеров. Там работали наши девушки.
В 1942 году на Богдановича открылась белорусская школа. Очень хотелось учиться. Однажды приехали врачи и взяли у детей по 200 грамм крови. После этого случая родители запретили мне ходить в школу.
Все подрабатывали, как могли. Так, мы покупала билеты в кино и перепродавали. На хлебозаводе  по большому знакомству брали хлеб по 8 марок за буханку и продавали на рынке за 10 марок. Продукты очень дорого стоили. Я работала у немецкого бухгалтера Оппельпуха, он снимал комнату в нашем доме. Мыла полы, протирала пыль, стирала белье. За это получала хлеб с кусочком сыра. Вот и вся плата.
Работала по дому. Варила затирку, картошку, стирала белье. Выстираю и вешаю на веревке. Заходит во двор румынский солдат, снял пеленки с веревки и ушел.
Мамина сестра Варя укрывала еврейку дома, кто-то донес. Тетю бросили в лагерь на Широкой улице. Мама пошла в лагерь и выкупила сестру за два золотых кольца у охраны.
Помню, что немецкие войска покинули город 30 июня. Советские войска захватили город без сильных боев. Как мы радовались, что пришло освобождение. Это не забываемо. 
В Оперном театре был склад продовольствия для немецких офицеров. Мы об этом узнали и тайно туда проникли. Взяли 7 бутылок шампанского. Одну бутылку я сохранила до своей свадьбы.
После войны отца часто вызывали в КГБ. Нужно было доказать, что он не добровольно сотрудничал с оккупантами.
В послевоенном Минске был страшный бандитизм. Помню, однажды вечером шли с подружкой со спектакля. Из темноты вышли двое, приказали снять всю одежду и обувь. Так и вернулись домой босиком. Обувь была в большой цене. На танцы или вечеринку шли босиком, туфли несли в руках и надевали перед танцем.
Из дома на Витебской улице нас выселили. Дали квартиру на улице Обувной 70.  Отец устроился бухгалтером в Министерстве Совхозов. Маме назначили пенсию 7 рублей.
Помню, что во дворе кинотеатра Победа была церковь. Её сносили, иконы выбросили на мостовую.  Я взяла несколько икон  и спрятала в сарае. Когда сносили сараи, кто-то из студентов меня выдал. Были неприятности.
В городе было много инвалидов. Без ног, без рук, они ездили на колясках. Сидели на мосту возле железнодорожного вокзала и просили милостыню, чистили обувь, играли на гармошках. В 1947 году отменили выплаты за награды. Знаю, что многие ветераны лишились пусть и небольших, но доходов. Особенно трудно было инвалидам. Их не охотно брали на работу. А без работы человек был обречен на верную смерть.
Город помогали восстанавливать пленные немцы. Они ходили по городу, продавали терки, точили пилы и ножи. Люди пленных не обежали, подкармливали, хотя и сами жили  впроголодь . Такая наша славянская натура – не помнить зла.
Молодость была интересной. Такую войну народ выдержал. Казалось, что впереди все только хорошее. Столько шансов было для молодежи. Только не ленись. Была возможность учиться, заниматься спортом, я занималась велоспортом, прыгала с парашютом. Все было бесплатно, хоть и страна только подымалась из руин. Спортивная закалка помогла в жизни. До сих пор держу себя в форме, каждое утро – зарядка. Еще одна моя любовь  - книги. С 1945 года являюсь читателем библиотеки. Закончила институт. Вышла замуж. Сын родился. Объездила по работе весь наш огромный Советский Союз. Интересная и насыщенная была жизнь. Ведь у нас была идея, как сделать этот мир лучше. И ведь настоящее счастье не в деньгах, а в чувстве любви и искренней дружбы, то единственное, что мы заберем с собой в ту другую жизнь.
 
Автор выражает благодарность Генриетте Петровне Гусаревич за содержательную беседу.
Для замечаний – Licht@tut.by