Война с Биньямином. Часть 1

Эта очень странная история случалась вскоре после смерти Йегошуа, хотя рассказ о ней в самом конце книги Шофтим.

Впрочем, это не общепринятое мнение. И все-таки. Два последних сюжета книги Шофтим – история Михи (гл.17-18) и война против колена Биньямина (гл.19-21) –  стоят особняком. Они никак не связаны с предшествующим повествованием и являются как бы приложением к книге Шофтим.

Все комментаторы согласны, что оба сюжета связаны между собой. Только в этих главах, например, сказано, что не было царя у Израиля, и каждый делал то, что ему нравилось.

Йегошуа не оставил приемника. Почему? Трудно сказать. После его смерти каждое колено отправилось в своей надел, и единоначалия не стало. Формально остался совет старейшин во главе с первосвященником. Но фактически власть осуществлялась на местах по своему усмотрению.

Но самое печальное – началось духовное падение Израиля. Во время войны за землю евреи не выполнили повеления Бога об уничтожении коренных жителей Кенаана,  в результате образовалось на местах смешанное население.

«И вот, когда Израиль закрепился, сделал он ханаанеев данниками, но изгнать не изгнал их» (Суд.1:28).

Среди евреев произошла смена поколений. Те, кто были свидетелями откровения  у горы Синай, не вышли из пустыни. Даже те, на кого не распространилось наказание за грех разведчиков в силу несовершеннолетия, уже достигли почтенного возраста или умерли. И последствия не заставили себя долго ждать.

«И стали сыны Израиля делать злое пред очами Господа, и служили Баалам. И оставили они Господа, Бога отцов своих, выведшего их из земли Египетской, и последовали за богами другими, из божеств народов, которые вокруг них; и поклонялись им, и гневили Господа.  И оставили они Господа, и служили Баалу и Аштортам» (Суд. 2:11-13).

И вот автору книги Шофтим, пророку и последнему судье Шмуэлю, причина несчастий видится в том, что «в те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему нравилось» (17:6).

А озвучена эта причина впервые в рассказе об идоле Михи. С этим Михой мы уже встречались. Это его спас Моше, когда он уже был уложен в стену вместо кирпичей в Египте. Это именно он приберег пластину, которую намеревался использовать Моше при розыске останков Йосефа, а потом бросил ее в огонь вместе с собранным Аароном золотом, и вышел из огня теленок.

Миха был много младше Йегошуа, и все же до конца периода судей (плюс 350 лет), он бы не дожил.

А еще в обоих рассказах говорится о некоем левите.  В первом сюжете  сказано, что «был юноша из Бет-Лехема иудейского, левит, что жил тогда в семействе Йегудином» (17:7). Он поступил на службу в святилище, которое организовал у себя дома Миха, и для которого изготовил соответствующую утварь и отлил идола. Левит за определенное жалование должен был совершать некие ритуалы, псевдорелигиозного назначения. А жил Миха в горной местности, на территории колена Эфраима.

Во втором сюжете говорится, что «жил один левит на краю горы Эфраимовой. И взял он себе наложницу из Бет-Лехема иудейского» (19:1).

Это не может быть простым совпадением. Левит хорошо знал Бет-Лехем, потому что сам там жил и, возможно, там приглядел себе «даму сердца». Не исключено, что они вместе пришли служить идолу Михи.

Йегошуа умер в 2516 году, а первый судья Отниэль бен Кеназ судьей стал в 2533 году, изгнав арамейского царя Кушан-Ришатаима, под властью которого иудеи находились восемь лет.

Поэтому события, о которых мы будем говорить, произошли, скорее всего, в первые восемь лет после смерти Йегошуа еще до завоевания Кенаана арамейцами.

История противостояния левита и евреев колена Биньямина парадоксальна и таинственна, вызывает массу вопросов, ответы на которые повисают в воздухе.

А начинается история с того, что наложница, с которой жил левит, начала блудить (развратничать). И вследствие возникшего между ними конфликта, ушла от него к своему отцу в Бет-Лехем и пробыла там,  скорее всего, один год и четыре месяца.

«И блудно с ним поступила его наложница, и ушла она от него в дом своего отца, в Бет-Лехем (что в уделе) Йеhуды. И она пробыла там год и четыре месяца» (Суд. 19:2) (1).

Странности начинаются с самого начала. Почему левит не женился законно, а взял наложницу? Впрочем, есть свидетельства, что такое семейное положение было в порядке вещей в то время. Например, говорится, что у судьи Гидеона были жены и наложницы (Суд. 8:31).

Однако 355 запретительная заповедь из Книги заповедей рабби Моше бен Маймона гласит: «запрещено вступать в близость с женщиной, не заключив с ней брачного договора (ктубы) и не вступив с ней в брак (кидушин)». Почему? Потому что заповедал Господь «Да не будет блудницы из дочерей Израилевых» (Втор. 23:18). И в другом месте: «Не оскверняй дочери своей, предавая ее разврату» (Левит 19:29). О каком сожительстве может идти речь?

А как могло случиться, что наложница вдруг свернула с праведного пути и начала блудить? В оригинале говорится: «ваттизнэ алав пилагшо» – «и совратилась от него наложница его». Корень «зайн, нун, ге» означает «совращаться, сходить с пути, блудить». С предлогом аль (алав) – «изменять брачному ложу».

И если уж так случилось, что изменила, то такая женщина запрещена еврею, а тем более левиту, потому что отвратительно это пред Господом. Она больше не имеет права оставаться его женой. Он ее выгнал – и правильно  сделал. Но зачем он отправился за ней через какое-то время? Неужели других женщин не было или он был таким уродом? Или он решил рискнуть жизнью вечной?

Тут есть еще один деликатный момент. А кем была эта наложница? Если была она еврейкой, левит обязан был узаконить брак. И никакой отец, – а мы скоро узнаем, что у нее был отец, – не согласился бы на сожительство его дочери с кем бы то ни было, потому как есть повеление: «Не оскверняй дочери своей, предавая ее разврату».

Но сказано наложница. Следовательно, нееврейка. Однако есть повеление евреям не родниться с местным населением, когда придут они в Кенаан. «И не роднись с ними: дочери твоей не давай его сыну, и его дочери не бери для сына твоего». (Втор. 7:3) И вообще, еврею запрещено жениться на нееврейке, потому что дети его, по закону, уже евреями не будут, а значит, прервется род.

Не думаю, что тот левит всего этого не знал. Он сожительствовал с женщиной – нееврейкой, она стала блудить и ушла или он выгнал ее. Зачем он пошел, чтобы вернуть ее?

Комментаторы не могли не заметить этих противоречий. Поэтому они решили, что никакого блуда, на самом деле, не было. А что было?

Этот левит сильно придирался к своей женщине. Однажды он в еде обнаружил муху, а в другой раз волос. Случился большой скандал, потому что муху еще как-то оправдать можно было: залетела случайно, а волос – явный знак небрежного отношения к пище, которую она подает мужу. Вот в этом, собственно и заключалось то, что описано как «совращение или сворачивание с правильного пути». Никакого другого мужчины, т.е. никакой измены, не было.

Другое объяснение строится на разъяснении статуса наложницы. Наложница под хупой  не стояла, брачный контракт не заключала, другими словами в законный брак не вступала, а потому и не является женой. А раз так, то и измены никакой не могло быть. Т.е. она, естественно могла иметь место, но изменой, со всеми вытекающими последствиями, не считалась.

Я так подробно остановился на этом незначительном моменте, чтобы у читателя сложилось представление о личности этого левита. А если считать, что этот левит тот же самый, что и в рассказе об идоле Михи, тот, что посчитал для себя возможным зарабатывать на жизнь, прислуживая литому истукану, портрет его становится вполне законченным. Очень странный левит.

Итак, левит идет за своей наложницей в Бет-Лехем, к ее отцу. Примирение состоялось, и они отправляются назад на гору Эфраимову. На ночлег останавливаются в городе Гива, что в наделе Биньямина, раскинувшийся  недалеко от Иерусалима примерно в 14 км от Бет-Лехема.

Они садятся на центральной площади, как принято было, в надежде, что кто-то их возьмет на ночлег. Но в этом городе, по слухам, было так заведено – кров никому чужому не давать.

И все же нашелся человек сам когда-то живший на горе Эфраима и, скорее всего, выходец из этого колена. Он берет их к себе.

А вскоре вокруг дома собрались жители Гивы, как сказано – люди мерзкие, и потребовали: «Выведи этого человека, который пришел в дом твой, и познаем мы его» (19:22).

Это не Гива, это Содом какой-то. Что за проблемы были у жителей? Чего им не хватало? Как могло случиться так, что представители колена сыновей Израиля совершили такое духовное падение?

Разве не учил Моше их божественной Торе, в которой сказано однозначно: «И с мужчиною не ложись, как ложатся с женщиной; гнусно это» (Лев. 18:22), «ибо всякий, кто будет делать (что-либо) из всех этих гнусностей, искоренятся души совершающие (это) из среды их народа» (Лев. 18:29).

Что случилось? Они с ума сошли?

Однако читаем дальше. И тут гостеприимный хозяин решил ублажить разбушевавшихся горожан.

«Вот моя дочь, девица, и его наложница – пожалуй, выведу я их, и бесчестите их, и делайте с ними, что вам угодно; а с человеком этим не делайте этой мерзости» (19:24).

Человек этот (левит) его гость, объяснил он собравшимся, потому будет как-то негостеприимно так с ним поступить. Т.е. он несет за него ответственность. Но вот что интересно, а жена его гостя, если она жена, конечно, разве не пользуется его гостеприимством? Как он может распоряжаться здоровьем, а как окажется и жизнью, другого человека. Да и то, что он предложил дочь свою, не делает ему чести. Очень странный хозяин и странное решение его.

Но собравшихся такой вариант не устраивает. Они требуют левита. И тогда к ним выходит сам левит, выводит к ним свою наложницу. И все тут же почему-то соглашаются. Только что не хотели, а тут вдруг согласились. Поведение собравшихся распутных горожан не менее странное, чем поведение левита и его радушного гостеприимного хозяина.

Горожане от души развлеклись с наложницей левита и отпустили ее. Она пришла к дому, в котором остановился левит, и лежала на пороге до утра, пока левит с хозяином благополучно почивали.

«И встал господин ее поутру, и отворил двери дома, и вышел, чтобы идти в путь свой, и вот, женщина та, наложница его, лежит у входа в дом, и руки ее на пороге. И сказал он ей: вставай и пойдем, – но ответа не было» (19:27-28).

Почему не ответила? Нигде не сказано, но будем думать, что была она уже мертва. Потому что левит разрезал ее на 12 частей и разослал всем племенам Израиля.


Иллюстрация: Гюстав Доре «Левит увозит тело мертвой женщины».


(1) Чаще всего мой читатель встретит этот стих в переводе подобном синодальному: «Наложница его поссорилась с ним и ушла от него в дом отца своего в Вифлеем Иудейский и была там четыре месяца».