Блуждание. Часть 2. Глава 9

   Каково же было удивление Жюзьен, когда она, очнувшись, обнаружила возле своей постели красивое, совсем новое, платье и одежду для сына. Чудеса не прекращались, сказка продолжалась, и она ощущала себя Золушкой, впервые попавшей на бал. Пришла горничная и помогла ей одеться, а так же передала записку, написанную изумительно красивым ровным почерком:
   "Примите скромные дары, от всего сердца вам преподнесённые. Надеюсь, с размерами угадал. Жду вас к обеду. Бернард."
   Платье было изумрудного цвета, скромного пошива, без излишеств, но Жюзьен никогда в жизни не видела ничего прекраснее этого фасона. Привыкшая к деревенским обычаям, лишённая даже самого порой необходимого, она никогда не жаловалась и не искала лучшего, довольствуясь тем, что имеет. И эти подарки казались ей поистине королевскими. Дариен в детском костюмчике славного покроя выглядел маленьким принцем. Жюзьен покружилась у большого зеркала и пришла в полный восторг. Жаль, что сынишка не видел, какая она красивая, но чувствовал её воодушевление и тоже радовался, ощупывая необычную одежду на себе, такую мягкую и дивно пахнущую.
   И вдруг, восхищение сменилось унынием. "Зачем всё это мне? Бедной девушке из деревни, все эти радости будут вспоминаться потом печалью. И нужно бы отказаться, но вот беда, верхняя одежда куда-то пропала, видимо её забрали постирать, а в нижнем белье никак не отправишься на приём к его святейшеству. И как просто, как душевно он написал: "Бернард", словно простой смертный, а не епископ. Жюзьен вздохнула и ещё раз оглядела себя в зеркале. Оттуда не неё смотрела незнакомка со струящимися после хорошего мыла ярко-алыми волосами, кудрявыми от рождения; в больших грустных глазах не осталось и тени вчерашней усталости, молодой упругий стан, тонкая талия; после родов она стала совсем женщиной, получила приятную округлость бёдер. Сирота из приюта, которую приняла крестьянская семья, и её маленький слепой ребёнок неожиданно оказались в гостях у сильного мира сего. Это было невероятно!
-  Позволите, я помогу Вам уложить волосы, - горничная взяла расчёску и, не дожидаясь ответа, начала аккуратно расчёсывать непослушные пряди.
-  Мой чепец тоже забрали?
-  Всё отнесли прачкам, чтобы привести в порядок. Мой Вам совет, не одевайте его здесь.
-  Я как-то привыкла, - смутилась Жюзьен и пожала плечами.
   Без куафа она ощущала себя словно голой, совсем на показ. Кроме мужа, мало кто видел до сих пор её густую огненную шевелюру.
   Взглянув на часы, стоящие у камина, Жюзьен невольно вздрогнула, она проспала почти до обеда, надо же, это так не похоже на неё. Такое себе могла позволить только Кристель, и то лишь потому, что вечно бездельничала.
   "Как они там? - вновь защемило сердце даже по ленивой невестке. - А вдруг, пока её нет, ведьмак уже исполнил свои угрозы? Нужно торопиться, нужно что-то делать, а для этого она готова пойти на всё, и, раз уж отец Эдуард направил её сюда, нужно идти до конца."
   Когда их привели в покои монсеньора, Жюзьен ахнула. Она ещё никогда не видела подобной роскоши и красоты. До сих пор пределом всех её мечтаний оставалась скромная квартирка отца Эдуарда, которую она вспоминала как самое лучшее из того, что ей пришлось повидать. Дом аптекаря, хоть и был больше других в деревне, не отличался ни вкусом, ни изяществом. Но здесь на стенах висели настоящие старинные гобелены, картины в золочёных рамах, серебряные канделябры, которые уже почти не использовались, стояли для красоты, начищенные до блеска; хрустальные лампы на высоких потолках, мраморная отделка, живописные ковры, зеркала и мебель из светлого дерева с резными узорами, - всё составляло одну общую картину богатства и роскоши.
   Когда появился Бернард, она даже не поняла. Не услышала его шагов по мягким коврам, он стоял позади неё и наблюдал, не подавая признаков присутствия. Встретившись с ним восхищённым взглядом, Жюзьен сконфузилась, и её щёки запылали.
-  Как в музее, да?! - Бернард по-доброму засмеялся. - Это всё мне не принадлежит. После меня в эти хоромы войдет другой епископ, чтобы потом уступить это место следующему. Когда я впервые вошёл сюда, тоже был поражён не меньше вас... Твой малыш всегда такой молчаливый?
-  Он умеет говорить, но чаще молчит, потому что прислушивается к окружающему, он воспринимает мир другим, не так как я или Вы...
-  Может быть, нам будет проще перейти на "ты"?
-  Я не смогу... - она ещё больше покраснела, - я глубоко уважаю Вас.
-  Ладно, называй меня, как тебе удобно, только давай безо всех этих "святейшеств" - ЭТО мне приходится ежедневно терпеть от своих подчинённых. Присаживайтесь, мои дорогие! - он указал на удобные бархатные кресла возле бронзового журнального столика. - Обед подадут в двенадцать, а пока мы можем спокойно поговорить...
-  Простите, я забыла поблагодарить Вас...
-  Не стоит благодарности, любой уважающий себя человек предложил бы вам кров и всё необходимое.
   Жюзьен осторожно присела на краешек кресла и расправила складочки на пышной юбке своего нового платья. Бернард невольно залюбовался ею. Столь яркой женщины он уже давно не встречал и старался избегать подобных соблазнов, но эта гостья была особенной, она вызывала в нём те душещипательные воспоминания, от которых его сердце оживало и начинало волноваться всякий раз, когда он вспоминал необыкновенного человека, с которым несколько раз свела его судьба, и кто открыл ему глаза на истинную веру и предназначение священника... Последнее время он часто думал о нём, и всякий раз душа наполнялось непонятным, загадочным светом и теплом, что излучал когда-то отец Эдуард. Не знал Бернард, что душа усопшего навещала его в минуты тоски и отчаяния, чтобы поддержать молитвой, укрепить надеждой.
-  Рассказывай, Жюзьен, не томи!
-  Я не знаю с чего начать... Мне необходимо исповедоваться, прежде чем мы начнём разговор.
-  Ты хочешь сделать это прямо сейчас, здесь? Или мы спустимся в храм?
-  Там могут услышать... Моя исповедь не простая, отец.
-  Что же ты думаешь, я мало слышал грехов и тебе есть чем меня удивить? - лёгкая улыбка коснулась его губ, и от этого лицо просветлело. На мгновение Жюзьен показалось, что напротив неё сидит отец Эдуард. Та же доброта и спокойствие, смешанные с непобедимой печалью, исходили от него.
   Жюзьен неожиданно для себя самой опустилась перед ним на колени и заплакала.
-  Подожди! - Бернард заставил её подняться на ноги. - Ни к чему ребёнку слышать нас! - он позвонил в колокольчик, пришёл слуга. - Отведите мальчика в летний сад и побудьте с ним. Я сообщу, когда подать обед.
   Камердинер поклонился и хотел взять Дариена за руку, но тот воспротивился.
-  Не бойся, сынок, я скоро приду за тобой, ты совсем недолго побудешь с этим добрым человеком, - прошептала Жюзьен, малыш послушался и безропотно последовал за мужчиной.
-  Теперь мы одни, можем начать, - епископ перекрестился и осенил крестным знамением Жюзьен. Она последовала его примеру.
-  Последний раз я исповедовалась ещё в детстве, когда был жив Эдуард Боссе. С тех пор я премного согрешила...

Продолжение: http://www.proza.ru/2016/05/13/1196