Портрет Ирины

Ирина, дорогая, рисунок опять уехал и,  возможно, надолго.

Меня порицали, когда я паковала его вместе с остальными «30 на 40» в коробку, но я, глубоко прочувствовав свою неправоту,  оставила его в общей пачке.

Понимаешь, глаза не удались, они были затерты, переделаны, в итоге совсем вышел другой взгляд.

Черная ручка, которую я использую в качестве «фокуса» (да это всего лишь шариковая ручка, хотя фон акварельный с подкраской цветными карандашами) выглядит грубовато для худсоветов, но придает «удобочитаемость» обычному зрителю. Так вот, черная ручка подвела и капнула пастой со стержня.

Все равно, в сюжете мне пришлось выбрать ориентир на «красивую рассказку» - вот девушка (предположительно – Афина), вот сова, ее атрибут. Вот меха, вот сосна, вот скала.

Сова музейная.  Шуба «Зыряновская». Скала настоящая.

Вот, не могу расстаться с этой затеей. Потому, что изверг Трошин, царствие небесное, наворотил рассказов нордических и сам на это место привел.

Олицетворяешь ты, Ирина, богиню мудрости и справедливой войны.

Музей вздрогнул, услышав это.

Чучело совы повернуло голову.

Шуба распушилась.

Исторический отдел рассмеялся.

Поэтому рисунок долго не отдам. Слишком памятный.

Нео Гуру первый начал говорить конкретно про сову и про Афину, но не было с собой блокнота так, что его формулировки пропали. Трошин указал, где растет сухая сосна и расписал речевыми оборотами «под хохлому» могильник знатного викинга. Дух знатного викинга порадовался, что, наконец, его признали и почтили.

Ирина, ты мне еще пригодишься. В виде портрета.

Музей возвышается незыблемо, сотню лет просто обязан еще выстоять.

Скала и тысячу простоит. Ну, и так далее…

Когда-нибудь, мы все узнаем истину. Когда-нибудь, я отображу сюжет с большим знанием дела.