134 Зимородок, это вовсе не птица 01 07 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

134. Суворов. 2-й 10-дневный отпуск. Зимородок, это вовсе не птица. 01.07.1973 г.
 

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора и открытой сети Интернет. Город Суворов. А.С. Суворов в родительском доме. 01.07.1973. 


В предыдущем:

Так, весело шатаясь и обнимаясь в вечерней прохладе, мы дошли до калитки её дома. Аня подставила мне для поцелуя свои вспухшие, мягкие, но упругие губы, и упорхнула домой, а я, круто и по-военному развернулся на каблуках, отдал ей честь в прощании, и пошёл домой, держать ответ перед папой и мамой.

Теперь мне было, что им рассказать и поведать…


В который раз поздно вечером мы втроём – мама, папа и я, - сидели на кухне, пили чай и я рассказывал родителям «в лицах» о своих приключениях.

Мама и папа слушали меня с интересом. Они дивились, удивлялись, поражались, ахали и охали, отпускали замечания и давали оценки «современным девицам».

Они с чем-то соглашались, с чем-то осторожно спорили со мной, но я каждый раз достигал главного – они успокаивались и убеждались, что их младший сын не сделал ошибок и «не потерял голову, как Юрка»…

Причём, каждый раз наши полуночные посиделки останавливались на Юре и его делах. Как я ни хитрил, как не крутил, но родители мне чего-то недоговаривали, а между собой у них была сильная напряжённость, даже неприятие друг друга.

Я никак не мог догадаться, что было причиной и из-за чего мои родители всё равно, при всей показной заботе обо мне и моих делах, были отчуждёнными друг от друга…

Я чувствовал, что меня оберегают от чего-то нехорошего, что случилось в нашей семье…

Странно, чем больше времени и дней я проводил дома, тем меньше я себя чувствовал своим в домашней обстановке и в городе серди друзей. Родители были заняты заботами и делами по дому, огороду, домашним проблемам, о которых они не хотели мне ничего говорить, а ребята и школьные друзья тоже жили своими интересами, заботами, работой, то есть всем тем, что было от меня и моих забот далеко…

Даже сегодня, в воскресенье 01 июля 1973 года, мой поход по домам и местам встреч с друзьями закончился практически ничем: Корнеевы гостили у тёщи, Славка Юницин отсыпался после «субботника», как он называл свои ночные труды и должен был продолжить начатое в субботу, а Сашка Каргин уехал в Москву по своим делам.

Я почувствовал себя чужим и ненужным…

Начинать какое-либо дело или работу по дому мне не хотелось, потому что я и сам уже не знал, что мне хочется, да и времени на отпуск оставалось немного…

Копаться в огороде и в саду, окучивая, пропалывая, удобряя и поливая, мне тоже не очень-то хотелось, потому что это всё же скучно, тяжко и нудно…

С кем-то знакомиться из девушек «доступного поведения», чтобы развлечься и испытать кратковременное сомнительное удовольствие с непредсказуемыми последствиями я тем более не хотел, потому что во мне ещё зрели глубокие чувства к Вальке Архиповой…

Допытываться у родителей о тайне, которую они упорно скрывали от меня, я тоже уже не хотел, помня о том, что «всему своё время и свой срок». Придёт время – сами расскажут, значит, ещё не созрело…

Поэтому я сосредоточился на простом, обычном и праздном ничегонеделанье…

Мама и папа вздохнули с облегчением, когда я им заявил, что больше никуда ходить «в гости» к ребятам не буду, на танцы не пойду и доже в кино не пойду ни один, ни с кем либо ещё. Я сказал им, что остаток отпуска проведу дома, с ними, в постели или в домашних делах и хлопотах…

Мама и папа в ответ сказали, что я молодец и прав на все 100 процентов, что так и надо провести остаток отпуска, а лучше всего подготовиться к возвращению на корабль и продумать, что с собой взять в качестве гостинцев и подарков, как это всё разместить, где и в чём…

Из этой родительской поддержки я сделал для себя вывод, что и они тоже уже считают, что мне лучше будет вернуться поскорее на службу…

Ощущение ненужности и одиночества усилилось. Я вдруг опять заметил, что с такой же страстью и нетерпением, как я ожидал и стремился домой, я начал ожидать и стремиться к возвращению на корабль.

Большой противолодочный корабль «Свирепый», моя ленкаюта, моя библиотека, мои друзья-товарищи, мой экипаж, мой командир корабля и даже штурман Печкуров, - все-все люди на корабле и сам корабль вдруг стали для меня тем самым центром притяжения, родным и близким, понятным и дорогим, в котором я чувствовал себя на месте, при деле, в жизни…

Я и раньше ощущал БПК «Свирепый» как родной корабль, как наш дом, но впервые в этот день 01 июля 1973 года вдали от него я вдруг ощутил его как мой дом, как моего друга, как продолжение моего «Я», самого себя.

Я затосковал по кораблю, как по живому существу, по человеку, как по Вале Архиповой…

Это «открытие» стало ошеломляющим, требующим осмысления, прочувствования, анализа, поэтому вдруг я в самый разгар воскресного дня лёг в зале на диван, укутался пледом и заснул до самого вечера, до программы телевизионных новостей «Время»…

Программа телевизионных новостей «Время» вышла впервые 1 января 1968 года и сразу стала самой любимой, ругаемой и главной телепередачей для всего советского народа, для нашей семьи, для моего папы и для меня. Дело в том, что это была основная телепередача, из которой мы узнавали все наиважнейшие новости нашей страны и окружающего мира…

Папа не мог пропустить программу «Время», да и мне, проспавшему обеденное время и время ужина, пора было просыпаться. Разоспался я не на шутку…


Ужин для меня был уже на столе в зале, поэтому мама, папа и я с интересом смотрели телевизор, слушали дикторов, смотрели телерепортажи корреспондентов программы «Время». При этом я «за обе щёки» кушал вкуснейшие мамины кушанья: винегрет, картошечку пюре с селёдочкой, куриный бульон из крылышек и сами крылышки – пахучие, мягкие, сочные, вкусные…

Потом мы все вместе пили чай, обсуждали новости и ждали начала вечернего фильма по телевизору…

Такая мирная жизнь мне нравилась, она расслабляла, успокаивала, уносила куда-то вдаль все тревоги, сомнения и печали.

Мама и папа были здоровы, они давно уже успокоились на счёт меня. Только упоминание о Юре вызывало у моих родителей тревожную реакцию. Они замыкались, замолкали, переставали даже общаться друг с другом…

Что же всё-таки случилось?


После программы «Время» по Первой программе начали показывать какой-то кинофильм, вступительная мелодия которого мне показалась знакомой. Это была музыкальная тема и мелодия песни из фильма «Зимородок»…

Я опять оставил родителей дремать около телевизора, перебрался на свой диванчик в своей комнате-кабинете и тоже сыто задремал, вспоминая сюжет, содержание и кадры из фильма «Зимородок».

Как в раннем детстве, когда я сам себе «заказывал» в ночной сон просмотр любимых фильмов, например «Чапаев», я снова увидел и услышал «ожившие» кадры из фильма «Зимородок».

Я увидел играющих в войну ребят, урок биологии в школе, бородатого учителя с палочкой, учеников, которые шалили и почти не слушали своего учителя, а потом я увидел, как ученики времени, совсем ещё недавнего от прошедшей войны, собирают сведения о юном герое-партизане, который ценой своей жизни взорвал важный для немцев мост.

Об этом улыбчивом «Зимородке», как тогда звали юного партизана, знали и помнили многие люди, но никто не видел его мёртвым. В итоге ученики всё же выяснили и догадались, что их скромный учитель биологии – это и есть тот самый легендарный «Зимородок», о котором в фильме пелась песня, под удивительно лёгкую и пронзительную мелодию О. Фельцмана…

Зимородок - это вовсе не птица,
Это - сердце мальчишки, взлетевшее ввысь!
И крылатое сердце ничего не боится,
Может врезаться в солнце – только держись!

Он друзьям из под облака крикнет и свиснет,
На исходе весеннего майского дня.
Он исчезнет, и снова и снова возникнет
Из воды, из грозы, из огня-полымя!

Много будет утрат, потерь и находок,
Будут разные в жизни дни и года.
Если скажут: «Погиб ваш друг «Зимородок».
Вы не верьте, друзья, никогда! Никогда!

Зимородок - это вовсе не птица,
Это - сердце мальчишки, взлетевшее ввысь!
И крылатое сердце ничего не боится,
Может врезаться в солнце – только держись!


Я мысленно пел эту песню и внутренне чувствовал, что готовился к прощанию с мамой, папой, родным домом, с друзьями, с городом и всем тем, что было до того, когда мне предстояло покинуть всё и всех и выйти в море на боевую службу с моим боевым другом – БПК «Свирепый».

С ним мы могли «врезаться» во что угодно, - только держись!