139 Курс на корабль 03 07 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

139. Суворов. 2-й 10-дневный отпуск. Курс на корабль. 03.07.1973 г.
 

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора. Москва. Проспект Калинина (Новый Арбат). Аэропорт Домодедово. Ту-104Б. Москва – Калининград – Балтийск - БПК «Свирепый». Путь к причалу. 03.07.1973 г.



В предыдущем:

Пухлые щёчки и искренний беззащитный взгляд Верочки Сергашовой на фото, почему-то покорил всех моих друзей, кому я в лицах рассказывал о своих приключениях во время отпуска и показывал им фотографии.

Особенно подействовало на ребят-моряков моё упоминание о «пухленьких щёчках» Верочки, они от этого просто «балдели»…


Однако это было «потом», уже после возвращения на корабль. Во вторник 03 июля 1973 года мой курс был проложен по прямой линии – прямо на корабль. Ничего меня сейчас не заботило кроме одного – вовремя прибыть на БПК «Свирепый», доложить командирам о своём прибытии и вновь окунуться в живую, размеренную жизнь-службу, в подготовку к выходу в море на БС (боевую службу).

- Вы тут живите и радуйтесь, - говорил я себе мысленно, - а я послужу, защищу вас, ваше счастье и ваши приключения. Вы только будьте, живите и ждите меня, я вернусь, я обязательно вернусь…

Я почему-то на разные лады повторял, вертел и переворачивал эти слова и эти фразы, как будто формулировал и искал самую ёмкую и понятную молитву…

- Хватит рассусоливать! – скомандовал я сам себе. – Хватит, Сашок, молоть одно и то же. Пора подумать о том, как добираться до корабля…


Мой папа, как будто слушал мои мысли и мою мысленную речь…

- Ни о чём не думай сейчас, - сказал мой папа. – Придёт время, решение само найдётся. Всё будет нормально. Нам только вовремя до Москвы добраться, а там всё чётко организованно, не пропадём…

Я внял уверенному совету папы, откинулся на спинку сиденья автобуса и почти даже не заметил, как вскоре, всего через 2 часа 10 минут, наш автобус въезжал на тесную площадку автовокзала города Калуги.

Автовокзал Калуги располагался рядом с бывшей котельной-электростанцией, которая своим углом здания сужала тротуар на улице Кирова.

Напротив автовокзала был шумный и суетливый, но богатый Рынок. Папа с сожалением посматривал на него – его корзинки расходились на этом рынке «влёт»…

Мы вышли с автовокзала на Театральную площадь к Калужскому драматическому театру, прошлись до универмага «Детский мир», сели на троллейбус и поехали по улице Ленина на железнодорожный вокзал «Калуга 1».

Только здесь, на привокзальной площади я вдруг вспомнил о той красивой черноволосой девушке в короткой серой юбке и в белой кофточке с коротким рукавом, которой я сказал: «Может быть вы моё счастье, а я – ваше»…

Я невольно огляделся по сторонам, но кроме спешащих на московскую электричку людей, никого не увидел. Поспешили и мы с папой…

Мы приехали из Суворова в Калугу в 11:50, в 12:35 сели в электричку и через 3 часа 17 минут, то есть в 15:24 вышли на перрон Киевского вокзала в Москве.

Папа, не мешкая, нанял такси и мы лихо помчались по московским улицам на проспект Калинина (Новый Арбат), чтобы одновременно купить там билеты на самолёт в Калининград и посетить столичные магазины.

Москва, её проспекты, улицы, высотные и многоэтажные дома не просто впечатляли, а восхищали всех, в том числе и меня, но я был озабочен покупкой билета на самолёт и все папины восторги Москвой и Новым Арбатом «пропускал мимо ушей».

Только после того, как заветный билет оказался у меня в кармане моих флотских брюк, я позволил папе увлечь меня в кафе, где мы хорошо покушали и выпили по бутылочке лёгкого жигулёвского пива. Потом в шикарный универсальный магазин, где папа, несмотря на мои возражения, купил мне пузатый, объёмный светло коричневый «моднючий» портфель венгерского производства.

Пока я перекладывал в этот портфель всё, что приготовила мне в дорогу и «в гостинцы» моя мама, папа попытался объяснить своё и мамино напряжённое состояние во время моего отпуска дома…

- У Юрки опять «приключения», - сказал папа. – Он опять преподносит нам «сюрпризы», да такие, что ни словом сказать, ни пером описать.

- Юра, как всегда, доверился мне, - сказал с горечью папа, - взяв с меня слово, ничего не говорить до поры до времени маме, но ты же знаешь нашу маму, - она чует запах за версту…

- А что Юрка натворил? – спросил я деловито папу, совершенно не удивляясь этой «новости»…

- Придёт время, - узнаешь, - ответил папа, и мы замолчали.

Так, в относительном напряжении и в недосказанности, мы опять сели в такси и помчались в аэропорт Домодедово. До самолёта было ещё много времени, и мы вновь «посидели» с папой в кафе…

Странно, но воинских патрулей в аэропорту не было, а милиционеры и служащие охраны аэропорта с пониманием посматривали на нас с папой, потому что мы тихо говорили и вели себя очень достойно.

Всё равно, разговор наш «не клеился», я был весь в «пути на корабль», а папа, - в перипетиях отношений с мамой, он очень сильно переживал нелады с ней…

- Наша мама очень нервничает и не терпит обмана, - сказал папа, - а я вынужден кое-что ей не договаривать, потому что обещал Юре. Она это чувствует и обвиняет меня в том, что я что-то скрываю.

- А ты разве не скрываешь? – спросил я папу.

- Скрываю, - честно ответил он, - но я ей говорю: «Не пытай меня, спроси Юру»!

- А что мама?

- А она не хочет с ним разговаривать, - с горечью ответил папа. – Он сильно её обидел тем, что разрушил её планы относительно меня, тебя, Юры и всей её жизни. Помнишь, как вы ездили с мамой в Севастополь?..

Я хорошо помнил ту поездку с мамой в Севастополь, к нашим севастопольским родственникам, к Юре в его боевую часть на принятие присяги, наши приключения, разговоры, общение, купание в Чёрном море, моё ныряние в гребень набегающих волн прямо с памятника «Погибшим кораблям» и ту золотую серёжку с изумрудом, которую я помог найти в мутной морской воде и отдал плачущей молодой женщине…

- Маму нельзя держать в неведении, - вдруг «взрослым голосом Александра Сергеевича» сказал я папе. – Наша мама боевой офицер, медик, она может принять и вынести любую правду, как бы тяжела и горька она не была. Ты, папа, делаешь ошибку, когда стремишься «оградить» её от переживания. Она от этого мучается ещё больше.

- Вон как ты заговорил! – воскликнул мой папа, «приняв на грудь» всё наше заказанное пиво. – Поучи меня, поучи! Может быть, ещё научишь меня как детей делать?

Разговор переходил в другую «плоскость» отношений, поэтому я внимательно вгляделся в лицо папы, дождался, пока он не опустит взгляд, и сказал ему, что «нам пора расстаться».

Папа не стал спорить, только тяжело вздохнул и уверил меня, что сумеет благополучно и без потерь добраться до дома. Он непременно хотел проводить в полёт мой самолёт, а я хотел, чтобы он поскорее уехал из аэропорта и вернулся домой, к маме…

Мы «малешко» поспорили с папой и это «приключение» нас немного отрезвило и отвлекло от наших семейных «неурядиц».

Наконец объявили посадку в самолёт, я сдал билеты на входе в коридор и в зал ожидания посадки.

Папа, теперь уже совсем присмиревший и осунувшийся, уставший и печальный, бодро помахал мне рукой и я, вместе с группой пассажиров, быстрым и деловым шагом пошёл на посадку внутрь самолёта.

По неизвестной мне причине мы вылетели не в 17:00, как было объявлено, а в 17:10. Белоснежный с синими гордыми линиями «Ту» и красным флагом СССР на стабилизаторе самолёт «Аэрофлота» Ту-104Б взлетел и взял курс на далёкий Калининград.

Ровно через два часа, опережая календарное время, в 18:10 мы приземлились  в калининградском аэропорту «Храброво». Ещё полчаса заняла быстрая дорога на железнодорожный вокзал, на котором мне опять не встретились патрули комендатуры.

Я успел на пригородный поезд в 18:58 и через час я, не спеша, шёл по вечерним улицам Балтийска к входу на КПП военной гавани ВМБ «Балтийск».

На КПП в наряде стояли незнакомые мне матросы, мичманы и офицеры. Я щедро одарил всех вместе «мамиными гостинцами» - шоколадкой, большой горстью шоколадных конфет и несколькими пачками сигарет «Стюардесса».

Без каких-либо задержек и препятствий я дошёл до средней набережной, подошёл к месту, где обычно стоял наш БПК «Свирепый», в 20 часов 45 минут вступил на трап, отдал честь флагу ВМФ, доложил о своём прибытии из отпуска вахтенным на трапе, одарил их заранее заготовленной шоколадкой и сигаретами и вошёл внутрь корабля…

БПК «Свирепый» встретил меня исключительно своеобразной гаммой запахов и атмосферы боевого корабля, в котором вместе с механизмами и машинами, оружием и боеприпасами живут и служат живые люди, молодые мужчины.

Этот внутрикорабельный запах и атмосфера сначала «шибанула» мне в ноздри, а потом они привычно расширились, глубоко вдохнули и узнали знакомые оттенки.

- Здравствуй, «Свирепый»! Я вернулся! – вслух произнёс я, обращаясь ко всему кораблю…

А навстречу мне уже бежали предупреждённые кем-то друзья-годки…