140 После отпуска тяжко... 04 07 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

140. БПК «Свирепый». 2-й 10-дневный отпуск. После отпуска тяжко... 04.07.1973 г.
 

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Рулевой А.С. Суворов. Первые часы после возвращения из отпуска на корабль. 04.07.1973 г.



В предыдущем:

- Здравствуй, «Свирепый»! Я вернулся! – вслух произнёс я, обращаясь ко всему кораблю…

Навстречу мне уже бежали предупреждённые кем-то друзья-годки…


- Суворов! Здорово, бродяга! Мы тут заждались тебя! А чего ты раньше приехал? Тебе же завтра приезжать! – меня окружили ребята, и мы весёлой гурьбой пошли ко мне в «ленкаюту». – Да, ладно, завтра доложишь! Айда, расскажешь нам «кой чаво»!

Я понимал, чего жаждут ребята, поэтому не стал их отговаривать и только вечерняя поверка личного состава прервала нашу спонтанную «суворовскую посиделку».

Парни мигом расхватали конфеты и сигареты, которыми я их угостил, и умчались на построение. В самый последний момент и я успел встать в строй БЧ-1, немало удивив и штурмана, старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова и моих друзей-рулевых.

Командира корабля и замполита на вечерней поверке не было, а старпом даже не взглянул в мою сторону, поэтому до поры до времени я доложил о своём возвращении на корабль только штурману и офицеру – дежурному по кораблю. К старпому я не пошёл, так как для него у меня просто не было «гостинца»…

«Гостинца» не досталось и Г.Ф. Печкурову, так как он был единственный из офицеров БПК «Свирепый», который высказался против того, чтобы поощрять меня за службу 10-дневным отпуском с выездом на родину, указав на ошибки, которые я допустил, участвуя в создании больших карт «боевых действий корабельных соединений и флотов вероятного противника в Средиземке»…

Когда Печкурову мягко указали на то, что «Суворов не сам сочинял координаты расположения кораблей и судов «вероятного противника», а использовал только те данные, которые ему предоставлялись», Печкуров ответил, что «это не умаляет его вины, так как он обязан был проверить и перепроверить, уточнить эти данные».

Тогда «осадили» штурмана БПК «Свирепый», старшего лейтенанта Г.Ф. Печкурова только вопросы, заданные представителей штаба  нашей бригады ракетных кораблей, он спросил: «Вы считаете, что Суворов ответственен за данные, представленные разведкой флота? Как он должен был проверить и перепроверить эти данные? Сбегать на БС в Средиземку и всё это за одну ночь? И откуда у вас, старший лейтенант, уверенность в том, что данные разведки флота неточны?».

Всё это под большим секретом и с опасливой улыбкой рассказал мне заместитель командира корабля по политической части, капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин. Он сокрушённо покачал головой и посоветовал мне «не конфликтовать с Печкуровым и терпеливо выносить его неразумные выходки, порождённые чем-то, похожим на зависть».

Странно, ну, чему мог завидовать старший лейтенант, действительно хороший штурман, выпускник-отличник военно-морского училища, получивший своё первое звание сразу после окончания училища, в сравнении с простым матросом, волей судеб ставшим не только рулевым-сигнальщиком, но и секретарём комитета комсомола (комсоргом) корабля, художником, библиотекарем и фотографом?..

Особенно непонятно было Г.Ф. Печкурову то, что я приехал-вернулся на корабль из отпуска раньше на сутки положенного срока. Он никак не мог поверить, что мне в отпуске «стало скучно» и я сам, без причины, вернулся пораньше. Он заподозрил меня в том, что я «на воле» совершил какой-то проступок…

- Признайся, Суворов, - говорил мне Г.Ф. Печкуров. - Наверно испортил какую-нибудь «девку» и теперь скрываешься на корабле?

- Верно, - отвечал я командиру БЧ-1 в его шутливо-грубоватом тоне, - я встретил по пути девушку, но смог ей только сказать вслух: «Может быть вы моё счастье, а я – ваше?».

- И всё? – недоверчиво и привычно шмыгая носом, разочарованно спросил Печкуров.

- И всё! - твёрдо ответил я и улыбался ему «невинными» глазами.

Ни старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, ни мои друзья-годки, ни просто мои друзья-товарищи не верили мне, не верили в то, что за всё время отпуска я не «пообщался коротко» ни с одной из девушек-женщин…

Они жаждали «подробностей», но я в первые тяжёлые часы пребывания на корабле физически не мог ничего придумать и поэтому никак не мог «красочно» удовлетворить их жаждущее хотение сексуально-эротических подробностей…

Я внутренне содрогнулся, усмехнулся, разозлился, встрепенулся, сначала очень обиделся, а потом постепенно смирился и попытался понять и простить всех их, даже Печкурова, потому что я был там, на воле, видел и общался со множеством девушек и женщин, а они – нет…

Ребятам хотелось ощутить и испытать ощущения и чувства молодого человека, вкусившего прелести гражданской жизни в статусе военного моряка, молодого, гордого, сильного, сексуально озабоченного…

Поэтому я срочно решил проявить свою отпускную фотоплёнку и отпечатать отпускные фотографии.

Последним кадром этой фотоплёнки я снял самого себя - утром 04 июля 1973 года на баке БПК «Свирепый» в облике только что вернувшегося из отпуска матроса, скучающего по дому, по гражданке, по воле…

Ребята жадно хотели и ждали моих «историй», я стал их усиленно сочинять…