144 Буй с сюрпризом 29 09 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

144. Северная Атлантика. БПК «Свирепый». Буй с сюрпризом. 29.09.1973 г.
 

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора. Северная Атлантика. Противолодочный самолёт «Нептун» ВВС Нидерландов набросал вокруг БПК «Свирепый» радиогидроакустические буи (РГБ). Один из них я выловил голыми руками из воды. 29.09.1973 г.


В предыдущем:

Настырный и упорный натовский «Нептун» из Нидерландов набросал вокруг нас десяток противолодочных буёв с гидрофонами…


Весь путь от острова Роколл до острова Исландия нас регулярно сопровождали противолодочные самолёты НАТО и США.

Жуткая и страшная бессонница, мучившая меня подряд трое суток, постепенно сменилась полуобморочным ночью и полубодрым днём состоянием организма.

Мои друзья, матросы, мичманы и офицеры, прознавшие про мой «подвиг» с фотографированием штормового буруна с крыши ходового мостика, на верхней палубе, как могли, пытались меня отвлечь от воспоминаний о страшном шторме урагана Эллин.

Постепенно, жуткие видения и ощущения переламываемой спины на краю борта корабля под леерами правового торпедного аппарата в потоках стекающей за борт морской воды, сменились жуткой красотой стремительно несущихся мимо меня пенных гребней водяных валов-гор и хоровыми звуками «рёва океана»…

На исходе пятого дня, примерно 29 сентября 1973 года, в субботу, после помывки в бане, я вдруг ощутил, что все мои животные страхи куда-то исчезли. Я теперь уже не боюсь выходить на палубу, не цепляюсь судорожно за стойки и леера, не пытаюсь сдвинуть с «мёртвой точки» мои негнущиеся скованные ноги…

Моя голова прояснилась и я уже мог вовремя фотографировать натовские и американские самолёты, постоянно и регулярно прилетающие к нам из далёкой дали.

БПК «Свирепый», ведомый опытными командирами, выполняя какой-то неведомый нам приказ командования, изображая корабль сопровождения, тихо и степенно шёл и шёл к острову Исландия. Здесь, по прогнозам погоды, было относительно тихо, безветренно и спокойно.

Здесь мы должны были встретить транспортное судно-танкер, чтобы пополнить запасы топлива, пресной воды и продуктов. Всё это было уже на исходе, потому что борьба со штормом урагана Эллин исчерпала наши топливные цистерны. Вот почему мы шли не просто экономическим ходом, а самым малым ходом (с самым малым расходом топлива)…

В этот момент к нам тихо подкрался-прилетел противолодочный самолёт «Нептун» из ВВС Нидерландов и вдруг набросал вокруг нас и по пути нашего следования буи…

Эти буи попадали в воду, сначала утонули, а потом всплыли, из них выскочили вверх тонкие штыри, распустили в разные стороны и вверх усики антенн и буи закачались на волнах.

Сразу же, не сговариваясь и без какой-либо команды сверху, все свободные от вахты матросы, мичманы и офицеры «загорелись» азартным желанием поймать, словить и вытащить хоть один из этих буёв…

Я тоже азартно и с восторгом, забыв о всех моих страхах, побежал на корму и в самой нижней части юта, там, где прикреплён к борту наш длинный трап-сходни, встал и начал фотографировать эти буи.

Океан где-то далеко штормил, но сюда доходили только «ласковые» крупные по размерам, но без барашков и гребней пологие длинные волны. Они то поднимали буи на уровень фальшборта, то опускали их почти до самого закругления кормового днища корабля.

Это крупное, но гладкое волнение, эта океанская «мёртвая зыбь» мешали уловить буи. Боцмана притащили «кошку» - металлический крюк-тройник, похожий на крупный рыболовный крючок, и пытались набросить на буи эту «кошку».

Первый точный бросок «кошкой» утопил буй. Он нырнул и больше не появлялся на поверхность…

Ребята орали, суетились, советовали и говорили криком, как надо было бросать «кошку», чтобы она не ударила буй, а обернула вокруг него конец троса. Боцмана так и этак бросали и бросали «кошку», но у них ничего не получалось…

Вахтенный офицер на ходовом мостике, вероятно, сам командир корабля, отрабатывал двигателями ход то вперёд, то назад, перекладывали перо руля вправо и влево, маневрировали всем корпусом корабля, чтобы подобраться поближе к очередному бую.

Один из них был под самой кормой и вдруг «клюнул» точно так же, как обыкновенный рыболовецкий поплавок. «Клюнул» и тоже утонул…

- Наверно провод гидрофонов на винт намотало, - сказал рядом стоящий начальник РТС, капитан-лейтенант Константин Дмитриевич Васильев. – Это же радиогидроакустический буй – РГБ. Натовский. Его нужно обязательно поднять…

В этот момент в результате маневрирования рулём и машиной корма корабля приблизилась к очередному бую, но он вдруг сам по себе испустил небольшой клуб дыма, потом до нас донёсся негромкий хлопок и буй снова исчез в прозрачной тёмно-зелёной толще океанской воды…

Это событие мигом прекратило всякий ор, крик и говор. Все озадачились, в том числе и Константин Дмитриевич Васильев.

- Это что-то новенькое, - сказал он спокойно. – Странно. Раньше такого не наблюдалось. Тем более этот буй надо достать…

Корабль вновь дал самый малый ход вперёд и мы, кто стоял у самого фальшборта, увидели, как вдоль корпуса корабля скользит, покачиваясь на волнах, очередной буй. Он вместе с волнами то опускался вниз, то почти поднимался до уровня фальшборта. Его можно было схватить голыми руками, - только приноровиться к ритму волн и перегнуться через леера фальшборта…

Череда матросов, стоящих вдоль борта на юте попыталась это сделать, но капризная волна, словно играя с ними, опустила буй в тот момент, когда к нему протянулись десятки рук…

Эх! Если бы в это время стоять не на палубе и не перегибаться через леер, а стоять на привальном брусе и присесть!.. Вот тогда его можно было схватить!..

Эти мысли голосом моего старшего брата Юры, деда «Календаря», моего наставника Женьки Мыслина и нашего легендарного «Боцмана» из севастопольской Морской школы ДОСААФ одновременно, хором и вихрем пронеслись у меня в голове.

Руки и ноги сами сделали за меня всё, что было нужно… Я сунул свой фотоаппарат начальнику РТС Васильеву в руки, по-папиному перемахнул через леера фальшборта (папа так взлетал на круп своего боевого коня во время войны), ловко и точно сиганул за борт, приземлился на полукруглый гребень привального бруса, крепко уцепился левой рукой за стойку фальшборта, а правую руку протянул к приближающемуся гребню волны с буем на её вершине…

Наш корабль сдавал назад, а волна шла мне навстречу вдоль борта, поэтому скорость волны была больше, чем я предполагал. Если у самой кромки кормы гребень волны был самым высоким, то к моему месту он должен был быть где-то на среднем уровне, поэтому я немного наклонился вниз и вперёд к волне.

Волна впереди сменилась впадиной. Я ужаснулся, - её следующий подъём будет уже после меня, после моего местонахождения, но корабль подался ещё назад и волна вдруг внезапно резко поднялась прямо ко мне, захлестнула своей водой мои ноги почти до самого пояса и поднесла мне этот натовский буй не к рукам, а к самому лицу, к груди…

Я этого совсем не ожидал, поэтому схватил буй не за корпус, на за стойку антенны, а только за один усик этой антенны, который торчал косо в сторону, как луч.

Я думал, что буй будет тяжёлым и приготовился к тому, что мне придётся его удерживать, но он оказался очень лёгким, почти воздушным, пустым. Я с такой силой сжимал пальцами стальной и холодный прутик антенны, что согнул несгибаемую пружинную проволоку…

Круглый в плане и продолговатый корпус буя был рядом с моим лицом, и я отчётливо видел, как моргает маячком красный огонёк лампочки, как светится зелёная лампочка-светодиод на верней части буя.

Я ждал, что вот-вот раздастся хлопок и мои пальцы обожжёт от взрыва пиропатрона самоуничтожения, но ничего не случилось…

Волна давно уже схлынула, отдав мне буй, поэтому я ощутил мокрость своих ног и штанов, мне захотелось обратно на борт корабля. Я рывком протянул вверх этот невесомый буй и почувствовал, как кто-то его выхватил у меня из рук и потянул за собой тонкий чёрный двойной провод, уходящий в жуткую глубину…

Только теперь я услышал оглушающий рёв и увидел свет, потому что от борта отхлынула волна лиц и тел моряков. Они с рёвом унесли куда-то мой буй и я видел только, как стремительно и хаотично возносится следом за ним чёрный тонкий провод…

Я остался за бортом один. Мне стало обидно…

- Ребя…, - я не успел договорить свой призыв-просьбу, как ту с десяток рук схватили меня за шкирку, за робу, за руки, за пояс, за штаны и я мигом взлетел над фальшбортом и упал на палубу. Я больно ударился, но не обиделся и не заметил боли.

Около нижней башни артустановки АК-726 куча моряков окружила кого-то, кто остервенело выбирал из-за борта чёрный провод натовского радиогидроакустического буя.

Флегматичный капитан-лейтенант К.Д. Васильев вернул мне мой фотоаппарат (он не сделал ни одного кадра…) и я с ходу «врезался» в толпу ребят. «Пустите, пустите Суворова! Пусть сфотографирует буй!» - кричали ребята вокруг, но толпа была исключительно тесной.

Толя Мартынов продолжал махать руками, выбирая длиннющий провод, а я присел к стоящему на палубе бую и попросил меня сфотографировать с ним. Кто-то обмотал мне шею гофрированным проводом от гидрофонов, кто-то от всего сердца «поздравил» меня, ощутимо тресну ладонью по спине, а кто-то ехидно посоветовал «сменить подмоченные штаны»…

Через некоторое время стало ясно, что быстро достать из глубины моря провод, ведущий к гидрофонам буя на глубину более 200 метров, будет непросто. Поэтому запыхавшегося Толю Мартынова сменили другие матросы.

Через, примерно, полчаса достали сетчатый мешочек, в котором были два круглых чёрных гидрофона, смотали в большой сноп провод, забрали цилиндр буя и понесли это всё на ходовой мостик. Этот первый настоящий боевой трофей несли Толя Мартынов и Славка Евдокимов…

Я на ходовой мостик к вахтенному офицеру и к командиру корабля не пошёл. У меня роба была мокрая, мне было холодно, мокро, неуютно и как-то неудобно. Никто меня больше не поздравлял, не хвалил, не бил, не тормошил, не расспрашивал, а напрашиваться на похвалу я сам не хотел.

Всё это суета сует, всяческая суета и томление духа… Странно, откуда это?