147 Авария с катером в океане 01 10 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

147. Северная Атлантика. БПК «Свирепый». Авария с катером в океане. 01.10.1973 г.

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора.

Северная Атлантика. Понедельник. 01.10.1973 г.

Редкое фото: В кадре сразу два основных «технических» командира БПК «Свирепый» – старший помощник командира корабля, капитан-лейтенант Н.В. Протопопов и командир БЧ-5, капитан-лейтенант В.Н. Силкин.

События спасения и подъёма катера на борт БПК «Свирепый».

«Святая троица» - экипаж малого корабельного рабочего катера проекта 338П: командир катера, лейтенант Валерий Геннадьевич Бочковский; боцман катера, плотник Владимир Владимирович Баранов, призыв 12.05.1971 г.; механик катера, командир отделения мотористов Виктор Петрович Фёдоров, призыв 12.11.1970 г.

Фотопортрет Владимира Баранова. Снимки сразу после аварийного возвращения катера на корабль.


В предыдущем:

Я до сих пор не знаю данных о том неизвестном вспомогательном судне ВМС США. По признанию офицеров разведотдела, которым я передавал все мои материалы визуальной разведки за период прохождения БПК «Свирепый» первой БС (боевой службы) в июле-октябре 1973 года, только за одно это фото я, как матрос срочной службы, «мог претендовать на очередной 10-дневный отпуск с выездом на родину».

Третий отпуск мне уже был не нужен, я был согласен на медаль…

   
Утром в понедельник 01 октября 1973 года ситуация с неизвестным американским вспомогательным «научно-исследовательским» судном ВМС США разрешилась сама собой. Это судно ночью или под утро с потушенными огнями просто «смылось» от нас…

Мы не стали его преследовать, потому что у нас оставалось топлива для газотурбинной силовой установки «всего  - ничего». Нам нужна была заправка топливом. Мы очень обрадовались тому обстоятельству, что это судно сбежало от нас.

Для «порядку» мы сделали несколько кругов вокруг того места, где работало это судно, просканировали дно эхолотом и другими приборами обнаружения подводных объектов, но ничего подозрительного или необычного не обнаружили.

Так и осталось в нашей недоумённой памяти это судно неизвестным, но реальным «Летучим Голландцем»…

Недалеко от этого места нас поджидал танкер-заправщик СМТ «Шексна», он же «сухогруз», он же «база снабжения» и он же, при необходимости, «дом отдыха» и «госпиталь». Правда, не для нас, а для экипажей подводных лодок, нам и так было «хорошо»…

Мы не просто шли на встречу с СМТ «Шексна», мы «неслись» к нему, «летели», «мчались», «стремились», потому что этот корабль должен был передать нам письма…

О! Что значат письма на военной службе, а особенно в море на БС (боевой службе)! Эти письма дороже дорогого, самое ценное и самое желанное, что может быть привезено кораблём обеспечения с Земли…

Можно мучительно прожить без сигарет, можно не смотреть новые фильмы, можно не пить чистую пресную воду и довольствоваться невкусной и тёплой опреснённой морской водой, но моряку нельзя без глотка чистого душевного слова и родного говора, без этого щемящего душу – «Милый и дорогой, любимый наш сыночек, Сашенька! Здравствуй!»…

БПК «Свирепый» вышел на БС (боевую службу) 20 июля 1973 года, с этого дня прошло уже 11 дней июля, 31 день – августа и 30 дней – сентября.

Почти два с половиной месяца мы непрерывно были в море в непростых условиях и ситуациях, конечно, мы уже начали уставать. Тем более что первая БС (боевая служба) БПК «Свирепый» планировалась командованием ДКБ ВМФ на 1-1,5 месяца…

Два флагманских специалиста-медика из какого-то флотского НИИ «задержались» на нашем корабле и в море. Они рассчитывали (мы тоже...), что наш корабль пойдёт в Средиземное море, где сейчас разворачивались главные события в противостоянии флотов СССР и США-НАТО, но оказалось, что наши боевые задачи сконцентрированы в Северной Атлантике.

Поэтому предстоящая встреча с кораблём комплексного снабжения СМТ «Шексна» ДКБ ВМФ (собрат такого же СМТ «Олекма») должна была завершится приёмом-передачей офицеров-специалистов, почты, топлива, пресной воды, продуктов питания и ещё бог весть чем «новеньким».

Я сильно переживал и боялся встречи с командованием СМТ «Шексна», потому что меня предупредили – «надо вернуть крейсерскую библиотеку, потому что это библиотека крейсера «Октябрьская революция»…

Заместитель командира корабля, капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, очень переживал, боялся ответа за эту библиотеку, он всё время спрашивал себя, меня и командира корабля: «Что делать? Что делать?».

Командир корабля, капитан 3 ранга Е.П. Назаров, спокойно пожимал плечами, хмыкал и говорил, что «не надо было её разворачивать из паков и пачек, потому что времени на их упаковку нет, и не будет».

- Вам надо было раньше думать, как выйти из этого положения, - говорил нам Е.П. Назаров и отмахивался от сетований замполита, своих забот «полон рот»…

Я тоже пока не знал, что делать и в предвкушении получения почты махнул на всё рукой; «А! Авось пронесёт!..».

Встреча с СМТ «Шексна» состоялась в открытом Атлантическом океане. Погода была нормальная, волнение моря – тоже нормальное, без порывов ветра и без барашков волн, но океанские волны были очень большими…

«Мёртвая зыбь» Северной Атлантики мерно раскачивали свободно дрейфующие БПК «Свирепый» и СМТ «Шексна». Между кораблями было 15-20 кабельтов чистой «дышащей» волнами морской воды…


Чтобы доставить офицеров-специалистов на СМТ «Шексна» и забрать с танкера почту, новые фильмы и продукты питания, спустили на воду наш катер-баркас.

Когда катер повис на крюке кран-балки и оттяжки вывели его за борт, одна из оттяжек лопнула, металлический трос оборвался…

Катер беспорядочно закачался, как «люля», в воздухе. При этом неуправляемая грузовая стрела кран-балки стала тоже раскачиваться и бить катер с находящимися в нём людьми о борт корабля…

Только простое и обычное поведение крановщика, управлявшего лебёдкой, предотвратило трагедию, он не выключил лебёдку, а наоборот, быстрее опустил катер в воду…

В корабельном катере находился экипаж в составе: командир катера, лейтенант В.Г. Бочковский; боцман катера, плотник В.В. Баранов, призыв 12.05.1971 г.; механик катера, командир отделения мотористов В.П. Фёдоров, призыв 12.11.1970 г. Двое офицеров-специалистов-медиков сидели на рыбинах в открытом трюме катера…

Катер отцепили от крюка лебёдки, он закачался на пологих океанских волнах. Мешкать было нельзя и пока на корабле старпом, капитан-лейтенант Н.В. Протоповов и командир БЧ-5, капитан-лейтенант В.Н. Силкин разбирались с аварией кран-балки, катер помчался к далёкому СМТ «Олекма».

К сожалению, оказалось, что корабль заправщик и снабженец СМТ «Шексна» не уходил далеко от районов Северной Атлантики, в которых одновременно дежурили и выполняли боевые задачи надводные корабли и подводные лодки Северного и Балтийского флотов. Поэтому нам передали с катером только другие (не новые) кинофильмы на обмен, продукты питания (гостинцы, НЗ) и обещание, что скоро к нам прибудет собрат «Шексны» - корабль снабжения, танкер-сухогруз СМТ «Олекма»…

Снова матросы, мичманы и офицеры БПК «Свирепый» сурово заиграли желваками на скулах, скрепили свои души мужской выдержкой и с удвоенной энергией стали «соображать», как вытащить наш катер из объятий начинающего сердиться Атлантического океана…

Океан не хотел отпускать наш катер. В тот момент, когда Валерий Бочковский, Виктор Фёдоров и Владимир Баранов передали на борт «Шексны» двух флагманских офицеров-докторов-специалистов и повернули обратно к БПК «Свирепый», «мёртвая зыбь» сменилась активным и крутым волнением.

Ветер был не сильный, но откуда-то из дальних мест пригнало «большую волну». Волны начали громоздиться отрывистой «острой» рябью на поверхности пологих и уже высоких водяных валов-холмов.

Наш катер-баркас то взбирался по пологому рябому склону водяного вала, то нырял с его вершины и скрывался от взгляда за пологим гребнем вала-волны. Так мы с тревогой ждали приближения нашего катера и готовились его принять на борт корабля.

Быстро разобрать и установить новую оттяжку не представлялось возможным, так как для этого нужен был трос, такелажные работы с тросом, крепёж и т.д. Поэтому к концу стрелы кран-балки привязали обычный крепкий пеньковый трос, выстроили в линию матросов, одетых в оранжевые спасательные жилеты и объяснили им, что в их руках «жизни наших товарищей»…

Я тоже ринулся в ряды «спасателей» к пеньковой оттяжке, но старпом, капитан-лейтенант Н.В. Протопопов раздражённо меня прогнал, заявив, что моё дело снимать на фото всё, что происходит в данной аварийной ситуации. Он уже горел желанием найти виновных в неподготовленности матчасти кран-балки к усиленной нагрузке.

- Вы что, - спрашивал Протопопов у командира БЧ-5 Силкина, - не испытывали кран-балку на динамические нагрузки? Почему оттяжка оборвалась!

- Я вам отвечу на этот вопрос, - вежливо и с напряжением отвечал командир БЧ-5, капитан-лейтенант В.Н. Силкин, - но после того, как подниму катер с людьми на борт и проведу расследование аварии.

Это «подниму» в единственном личном числе ещё больше ярило старпома. Он намеренно громко и показно стал командовать матросами и мичманами, организуя расстановку людей на оттяжке…

Однако новая неприятность буквально ошарашила всех без исключения. Наш катер вдруг пропал…

Он в очередной раз скрылся за гребнем очередного пологого вала-волны, и это место в океане вдруг накрылось волной сильнейшего тумана. Туман, плотный белёсый туман закрыл всё пространство вокруг, скрыл лица людей, видны были только конструкции корабля и фигуры матросов…

В тусклой тишине раздался громкий, но приглушённый голос старпома: «Всем оставаться на своих местах! Не двигаться, держаться за всё, что есть радом неподвижного! Тем, кто на открытой палубе, прижаться к ней и найти себе надёжные ориентиры и опоры. Всем контролировать друг друга и не давать уходить в сторону…

На ходовом мостике среагировали ещё быстрее и лучше. По ГКС (громкоговорящей связи) предупредили всех находящихся на верхней палубе, чтобы не сходили с тех мест, где находятся, а также включили «колокол громкого боя», сирену-ревун.

Мы, стоящие на своих местах на шкафуте по правому борту, не знали, что в это время экипаж нашего катера в тумане совершенно потерял ориентировку, так как не видел ни наш корабль, ни СМТ «Шексна»…

В глухом тумане всё было недвижимо, кроме самого корабля, мерно вздымающегося Атлантического океана и надрывного голоса сирены-ревуна…

Туман под напором порывов ветра то редел, то сгущался, а потом стал постепенно исчезать. Вскоре послышался характерный звук-тарахтение мотора катера-баркаса и мы увидели, как он вдруг «вынырнул»  из тумана и «заплясал» на отбойной волне у борта нашего корабля.

Все, кто был на палубе и готовился принять катер на борт, приветственно заорали «Ура!», замахали руками нашей «святой троице»…

Так само собой были названы трое моряков, пришедших из океана на звук нашей сирены-ревуна, те более что с их появлением туман рассеялся, и среди облаков вдруг выглянуло ослепительное, холодно-жгучее северное солнце.

Стрелу кран-балки несколько раз выводили перпендикулярно плоскости борта корабля в море, располагали над катером, который, маневрируя двигателем, то проваливался вниз, во впадину между волнами, то взлетал почти до уровня нашей палубы.

Команда матросов, мичманов и офицеров на оттяжках тренировалась с подачей стрелы кран-балки, а моторит – на лебёдке. Нужно было подать гак (крюк лебёдки) к катеру так, чтобы он не ударил людей и на повредил стеклопластиковый корпус катера.

Наш малый корабельный рабочий катер проекта 338П имел корпус из стеклопластика длиной 8,5 м, шириной 4,2 м, высоту борта в миделе – 1,31 м, высоту габаритную с фарой-прожектором – 1,76 м, межгаковое расстояние – 6 м, вместимость максимальную – 22 чел, грузоподъёмность – 2 т. Катер пр. 338П мог идти по спокойной воде со скоростью 7 уз, потому что имел силовую установку-дизель мощностью 25 л.с.

Эти малые корабельные рабочие катера пр. 338П с корпусом из стеклопластика начали создавать ещё в 1962 году на судостроительном заводе им. Н.И. Носенко и планировали оснастить ими противолодочные крейсеры проекта 1123.

Катера пр. 338П показали себя очень надёжными, манёвренными, простыми и экономичными в эксплуатации. Его подвергали всесторонним проверкам. Их сбрасывали в воду с двухметровой высоты, таранили форштевнем гранитную стенку на скорости в 3 уз, ставили на 16 часов на две опоры под нагрузкой, больше его подъёмного веса на 25%. Измерения прочности корпуса катера после всех испытаний показали его сохранность и отсутствие деформаций.

Стеклопластиковый корпус с добавками пигментных смол не нуждался в покраске и чистке, потому что морская живность к нему не прилипала и не обживала его корпус. Пластиковый корпус катера не подвергался коррозии и рассыханию, был приспособлен к дезактивации химически активными веществами.

Малый корабельный рабочий катер проекта 338П предназначался для спасения моряков, доставки людей и груза на берег и соседние корабли (суда), для постановка корабля на бочку и якорь, а также для высадки абордажных команд, десанта и подъёма с воды пострадавших, терпящих бедствие, предметов и иных плавающих объектов.

С февраля 1963 года эти катера пр. 338П были приняты на вооружение Военно-Морским Флотом СССР. Первые катера были установлены на новостроящихся ракетных крейсерах проекта 58.

В 1973 году в соответствии с «Системой вооружения ВМФ катерами», крымский завод в Феодосии модернизировал катера пр. 338Пк с добавлением в прослойку корпуса катера вспененного пенополиуретана. Кроме этого был изменён наклон форштевня, убраны плоские местные участки обводов и уменьшена габаритная в корме в районе винта. Для защиты людей и грузов от забрызгивания и низких температур над трюмом катера были установлены палуба с переходом в кап и обогреваемая ходовая рубка с использованием тепла двигателя…

Вход в ходовую рубку модернизированного катера пр. 338М был с кормы из небольшого кокпита. Для обеспечения погрузочно-разгрузочных операций над трюмом была установлена большая створчатая крышка, а также улучшена защита винто-рулевого комплекса, усовершенствовано спускоподъёмное устройство, конструктивно усилен корпус.

Наш катер пр. 338Пк был не модернизирован, поэтому у него был открытый трюм, не было палубы, не было створчатой крышки и никакого кокпита, он был открыт всем ветрам и волнам…

Иными словами наш катер не был достаточно прочен, мореходен, остойчив и непотопляем для хождения во взволнованном океане…

На третий заход гак был опущен на высоту, близкую к средней высоте положения катера на гребне волны. Умело маневрируя катером, лейтенант В.Г. Бочковский подвёл катер к висящему в воздухе гаку так, что Володя Баранов ловко надел на него петлю тросов и мичман на лебёдке немедленно подтянул гак вверх.

Теперь надо было не медля «снять» катер с этого гребня волны, так как следующий гребень мог быть либо выше, либо ниже. Лебёдка загудела, тросы натянулись, а моряки со всех сил стали удерживать стрелу кран-балки в одном положении.

Увы, океан, Атлантический океан, «рассердился» и немедленно начал качать корабль, стрелу, а вместе с ними и висящий в воздухе тяжёлый катер. Вот когда пригодилось умение тянуть всем вместе канат в знаменитой матросской игре «в перетягивание каната»…

Ноги скользили, руки от напряжения немели, несогласование движений грозило тем, что в тесноте матросы могли споткнуться и отпустить свою оттяжку, тогда катер с людьми не просто бы качался, как маятник, а страшно с оттяжкой и разворотами бился бы о корпус корабля…

Мне казалось (не мне одному…), что лебёдка слишком медленно поднимает катер. Вот он резко качнулся в сторону моря, потом так же резко качнулся к надстройкам корабля. Вот катер развернуло, потому что никто в суматохе не догадался кинуть ребятам в катер шкоты, чтобы координировать повороты катера, висящего на гаке.

Володя Баранов, видя, что катер неминуемо устремился к нашей надстройке-воздухозаборнику, выставил перед собой багор и хотел им смягчить удар, но ему дико крикнул командир БЧ-5, капитан-лейтенант В.Н. Силкин: «Не смей! Отставить!».

Я видел, как Володька Баранов в последний момент отвёл в сторону свой багор и катер углом кормы врезался в решётки воздухозаборника…

Этот удар, как ни странно, выпрямил и повернул катер так, что он оказался почти над своим посадочным местом на шлюп-балках. Невозмутимый и сосредоточенный мичман на лебёдке сам, без команды, отработал «вира» и сходу «посадил» наш катер на своё законное место.

Только после этого матросы, мичманы и офицеры, все, кто держал левую оттяжку руками, без сил, кто повалился на палубу, кто отошёл в сторону и сел на корточки, а кто прислонил свои напряжённые руки к холодному металлу надстроек. У всех, без исключения, ладони были испачканы древесной смолой от пенькового троса, а кожа местами была стёрта до крови…

Я подошёл к борту катера, прочно стоявшему на своём месте, позвал Вовку Баранова и предложил ему сфотографироваться на память. Вот его портрет на фотоиллюстрации в первые минуты после спасения от, возможно, смертельной опасности. Думаю, что он не понимал сейчас происшедшего…

Потом я настоял, чтобы весь экипаж катера сфотографировался вместе на память и в фотолетопись корабля.

Вечером, перед общим подведением итогов политзанятий, я вывесил в столовой личного состава стенгазету с юмористическими рисунками и свежими фотографиями сегодняшнего «приключения» с доставкой флагманских офицеров-специалистов-учёных на танкер «Шексна» и аварийным подъёмом катера на корабль.

«Разбор полётов» оказался юморным, сатирическим, весёлым и находчивым, потому что я, в азарте и во вдохновении пережитого, нарисовал лейтенанта Бочковского, матросов Баранова и Фёдорова в образах «святой троицы» (не образов «Троицы» Андрея Рублёва, а «святых бессмертных»).

Остальные сюжеты и герои этих событий были нарисованы в репортажном стиле и почти портретно (срисованы со старых фотографий). Стенгазета получилась как некий комикс – рассказ в картинках.

В результате все участники подъёма катера и спасения наших товарищей были общепризнаны героями. После стихийного комсомольского собрания, которое больше походило на встречу весёлых и находчивых, было решено ходатайствовать перед командиром корабля о поощрении экипажа катера и отличившихся моряков.

Единогласно все присутствующие матросы, мичманы и офицеры, в том числе и растроганный таким единодушием заместитель командира корабля по политической части, капитан 3 ранга Д.В. Бородавкин, проголосовали за ходатайство «не проводить разбор и не искать виноватых в обрыве оттяжки кран-балки катера»…

Только на третий день, Володя Баранов признался мне, что он только что осознал, как было опасно упираться грудью в багор, пытаясь смягчить удар катера о «трубу» нашего корабля. С этого момента мы с ним очень подружились…

А мою стенгазету в тот же вечер всю разодрали на части, на память…