А поцеловать петуха сможешь?

Чудная белая зимушка-зима, снежная и пушиста, мягкая и искрящаяся. Сугробы намело такие, что машины с большими лопатами впереди и люди с лопатами чуть поменьше в руках и оранжевых куртках на спинах едва успевают убирать его с дорог и тротуаров. Морозы стоят не очень сильные, солнышко светит по-зимнему, не пригревая, а только так, светя на большущие белые сугробы и серые многоэтажки посёлка. В них, этих классных мягких сугробах, так хочется валяться и перекатываться на спине, жуть! Жаль, шубка голубая с помпонами, доставшаяся мне от старшей сеструхи Светки только одна, да и то, что бы в садик ходить. Мама не часто разрешает в ней гулять и «купаться» в снегу. А, всё равно прихожу домой белым сугробом, моментально превращающимся в «мокрую курицу», как говорит эта противная Светка. Я её не сильно слушаюсь, когда она меня из садика забирает и везёт домой на санках. Вываливаюсь специально в сугроб, как будто уснул и начинаю кататься по снегу. Она кричит на меня, ругает, за воротник шубы хватает и сажает обратно в санки, а через минуту то же самое. Я до соплей доволен, что могу ей попортить нервы! От детского садика до нашего дома минут пять идти, а мы больше часу добираемся…

Мама сегодня подняла пораньше, в садик идти, ей надо на работу, а папа ещё с ночной смены не вернулся. Нехотя встаю, продираю глаза, спать охота. Вчера нагулялся и быстро уснул вечером, но не выспался. Она везёт санки в детский сад, приговаривая:
- Батарея чуть тёплая, шубку твою полночи сушила утюгом. Ты так вчера извалялся в снегу, ужас! Постарайся в садике не намочить её, иначе вечером не в чем будет гулять.
- Хорошо, мам, - сонно соглашаюсь я, понимая, что всё равно изваляюсь.
В кои-то веки такие сугробы намело!..

- Дети, идём гулять на свой участок! – громко оповещает всю группу Надежда Константиновна, высокая и строгая воспитательница, которую мы все любим.
Она, хоть, иногда и кричит на нас, но как-то не так, как мама за проделки или проступки. Как-то нежно и ласково.
- Быстренько друг другу помогаем сразу здесь варежки одевать, там не лето! – повторяет воспитательница уже в третий раз и всё равно кто-нибудь выходит без варежек, а через пять минут увлекательной игры в снежки дует на свои побелевшие ладошки, боясь показать воспитательнице.
- Надежда Константиновна! – подаёт своё громкий звонкий голос моя любовь, Танюшка, белокурая и курносая девчонка в беленькой же шубке и такой же кроличьей шапочке. – А Серёжка без варежек!
Она, конечно же, стукачка, но я всё равно её люблю и защищаю перед Серёжкой, когда он машет за стукачество кулачком перед её курносым носиком:
- Правильно сказала, ты скоро замёрзнешь и всех загонят обратно!
- Правильно, Стасик. Девочек надо защищать. А ты, Серёжа, всю группу подведёшь. Где твои варежки?
- Дома забыл. Меня брат быстро собирал, я и забыл, - надул губы Серёжка, понимая, что может остаться без гулянки в такую хорошую погоду.
Обошлось, в группе всегда есть варежки, «дежурные», как говорит нянечка. Ему их сегодня и надели…

Я заигрываю с девчонками, насыпая им искрящегося белого снежку за шиворот шубок и пальтишек. Напихиваю его в капюшоны и мы катаемся с заразительным детским смехом по железной разноцветной горке. В ответ от девчонок получаю снежки и охапки холода в рукава и за шиворот. Надежда Константиновна только успевает за всеми смотреть, что бы не брали в рот снег и сильно не замерзали. Детвора, довольная от прогулки и бегает по участку в догонялки и занимается лепкой снежных фигур. Весёлое беспечное время перед обедом и тихим часом. Самое для нас интересное и весёлое время детсадовского дня…

- Пойдёмте с петушка прыгать! – кричит Наташка из нашей компании, зазывая к разноцветному железному петуху, стоящему в куче снега на краю участка.
Мы с Танюшкой бежим к фигуре петуха, что бы забраться по лесенке на его верх и оттуда прыгнуть в сугроб. Верх счастья, верх блаженства, упасть в большущий белый сугроб! Забираемся по лесенке на его спину, скользя валенками по круглому металлу, из которого он сделан. Пуховые тёплые варежки на резинках, они уже сейчас похожие на комки серого снега. Налипшие на пух снежинки превратились в  жёсткие и тяжёлые шарики льда, мешая рукам цепляться за поручни. А нам всё равно, нам весело и мы устраиваем соревнование, кто быстрее залезет на фигуру и нырнёт в снег. Я же мальчишка и негоже проигрывать девчонкам, тем более, падать низко в глазах моей Танюшки! Всё быстрее и быстрее пытаюсь делать машинальные движения. Да только руки в варежках совсем меня не слушаются и однажды я, упав в снег, изображаю, что «убит» при падении. Девчонкам весело и уже мало моего перед ними хорохорства. Им зрелище подавай!

- А что ты ещё можешь! – Танюшка улыбается красивыми раскрасневшимися губками, стоя надо мной, лежащим в плотно смятом сугробе.
- А что тебе сделать? – в ответ смеюсь я, вскакивая на ноги.
- А поцеловать петуха можешь? Не побоишься? – провоцирует она, смеясь.
- Могу! – кричу и быстро забираюсь на спину петуха.

Надежда Константиновна следит за нашими играми, стоя при входе на площадку. Следит, да не уследила тот момент, когда я, разинув рот, языком лизнул холодную красную бородку фигуры…

Мой душераздирающий крик на весь детский сад, как гром среди ясного неба, остановил всех и все обратили на меня внимание! Я же хотел после поцелуя посмотреть в глаза Танюхи, но повернуть голову, да, вообще, пошевелить ей, не смог. Язык примёрз к бороде! Боль, адская боль, сковала моё тело и я только ору во весь голос! Воспитательница в несколько шагов подскочила ко мне, крича на ходу:
- Таня, быстрее в группу за нянечкой! И пусть возьмёт чайник с водой тёплой! А ты не пытайся оторвать язык, так весь его на бороде и оставишь!

Реакции Тани я не вижу, но воспитательница всеми своими силами держит орущего меня, что бы не упал с петуха. А через несколько минут появилась нянечка с чайником, из которого она начинает осторожно лить воду на мой язык. С жуткой болью, потихоньку, Надежда Константиновна пытается снять меня с фигуры. Ух, отлепили!

Ругать меня не стали, понятно, недогляд воспитательницы, зато я в глазах Танюхи храбрый мальчик, ничего и никого не боящийся. Такого можно любить, что она и делает, сидя у моей кроватки в спальне и гладя по голове, когда меня оставили одного, предварительно показав детсадошному доктору, Вере Васильевне.

- Больше не делай так, - говорит, вставая со стула, доктор, - ты всех очень сильно напугал и может от твоих родителей влететь Надежде Константиновне.
Я в ответ только киваю своей постриженной русой головой, язык распух и еле убирается во рту. Я все понял, да вот внять вряд ли получилось…

Знала бы Вера Васильевна, как ей придётся туго со мной предстоящим летом, знала бы…

Но, придёт время и для этого рассказа, а пока только зима и распухший кровоточащий язык, да моё молчание на пару-тройку дней…

21 мая 2016 года