Ваниль для Папы Канта

Не люблю солнце.
Люблю матовую белокожесть, до прозрачности.
Но иногда, и у ближневосточного солнца есть своя пьянящая магия.
Эйфорического нагревания коленок и головы.
Пьяной, наркотической страсти, которая знакома только тем, кто бывал в Италии, Грузии, Израиле.
Когда город не спит, а дремлет в тончайшем мареве миражности.
      
Море так близко, что брызги обдают шею.
Капли скатываются по животу и позвоночнику, высыхая в движении.
Так бесконечно-сладко-лениво, что это уже не лень, а новое качество энергии.
      
Ломая халу, в оливковое озеро на блюдце.
Посыпая солнечный лик булки, грубой малдонской солью и горчичной рукколой.
Запивая огромными глотками Блан дю Кастель, душистым Маунт Хермоном или фруктово-цветочным Ярденом...
Вот это и есть - душевная атараксия, в лучшем эпикурейски-гедонистическом смысле...
И достигается она лишь солнцем и вином.
      
Можно погружаться в бесконечный эскапизм своих мономиров.
Нифметочно-молочным коктейлем.
Лампово-психоделической куклой.
Аморальным аперитивом вишнево-полынным.
Без суеты нравственно-педофилических достоевских,
Вне плакатно-истеричных маяковских...
Даже слово будет совсем иным. Идеальным.
Словно из депривационной камеры.
      
Настоящая страсть, становится безмолвной.
Лишенной восьмого смертного греха—эмоциональности.
И тот, кого ждешь, уже всех обманул.
Опасный. Чужой. Ненадежный.
Тот, кого любишь так, что хочется убить.
В конце концов, кончать и кончаться—корень один.
Хочешь, я буду нулем?
Ноль-Alien, ведь однажды ты обязательно на него меня поделишь.
      
Но, лучше допиться до белой горячки на набережной Нагарии.
Умереть от абстиненции в кварталах бронзово-гранитного Акко, чем увязнуть шпильками в асфальте Сарапула, Коврова или Череповца.
      
И море опять брызжет на шею.
Брызги эротичнее любых символов.
В брызгах свежесть дыхания, сладость пощечин, новизна боли пылающей щеки и пульсирующего виска.
      
Не люблю солнце.
Люблю матовую белокожесть, до прозрачности.
Но иногда, и у ближневосточного солнца есть своя пьянящая магия.
Эйфорического нагревания коленок и головы.
Пьяной, наркотической страсти, которая знакома только тем, кто бывал в Италии, Грузии, Израиле.
Когда город не спит, а дремлет в тончайшем мареве миражности.