Интроверты спасут мир!

Всю жизнь меня тянет думать преимущественно своими мозгами и обычно очень мало интересует то, что думают другие. Правда, за исключением тех, с кем у меня установилась какая-то душевная общность. По отношению к этим людям мне доставляет удовольствие эту общность обнаруживать и поддерживать и очень нравится термин "конгруэнтность" в приложении к явлениям психического характера. Конгруэнтность с фрагментами души других людей - ситуация крайне редкая для глубоко, отстранённо чувствующих и самодостаточных.

Но есть такие, которых тянет на конгруэнтность со всем миром, потенциально - с каждым прохожим, есть такие, у которых психическая энергия постоянно нацелена на взаимодействие с социальным окружением для приведения этого окружения в правильный по их мнению вид или для присоединения к правитльной социальной конструкции: собрать всех в группу единомышленников, что-то запретить, например, курение или аборты, поучаствовать в любого вида демонстрации, революции, выразить любовь верховному главнокомандующему, найти и защитить угнетённых, включая тех, кто по-зверски угнетает и до конца жизни обречён угнетать самого себя. Таких конгруэнтно-озабоченных становится всё больше и больше, и я здесь попытаюсь объяснить почему именно, использовав для этого аналогии с животным миром.

Мне всю мою жизнь было очень удобно мыслить альтернативными категориями. Настолько удобно, что я так и не научился как-то маскировать эту неудобную манеру всё делить на плюсы и минусы, на черное и белое, на морально доступное и морально недоступное, на то что вкусно, а на что даже в состоянии сильного голода не стоит глядеть, не то, чтобы руку тянуть. Я никогда не боялся того, что меня не поймут, поэтому всю жизнь старался называть вещи своими именами. Для меня, например, любой верующий в Бога, представляет собой слегка или сильно больного на голову. Как, например, бывают клептоманы по-мелкому, которые клептоманируют для гармонии со своей клептоманской душой и не сильно мешают окружающему их социуму, а бывают клептоманы по-крупному, которых ловят, иногда бьют, иногда изолируют в психушках.

К тем, которые фанатизируют на почве усиленных форм религиозного слабоумия, я отношусь крайне плохо и даже агрессивно, зная, что лечить их уже бесполезно. К тем, которые по разным причинам свой душевный и духовный вакуум вынужденно заполняют бескрайнего объёма гипотезой по имени "Бог", я отношусь сочувственно и совершенно без агрессии. Ведь и у меня тоже немало приветов. Например, когда я вижу женщину, усыпанную татуировкой и утыканную железками, меня пробирает тошнота и я начинаю смотреть в сторону с риском споткнуться и сломать ногу или руку. Каждый человек вправе быть непохожим на другого при условии, что эта непохожесть не будет мешать другому быть похожим на себя.

Но при такой гипертрофированной независимости я всегда ощущал себя глубоко зависимым от многих гениев, которые стали мне духовно родными, несмотря на то, что давно ушли из жизни: например, Зигмунд Фрейд, который скончался 77 лет тому назад, и Карл Юнг, умерший 55 лет тому назад. Эти и другие гении органически включены в ткань моего мироощущения и я постоянно с ними дискутирую, иногда с возмущением, иногда с безмерным почтением. Фрейд начинил мои мозги твёрдой верой в репрессию, в вытеснение в подкорку. Карл Юнг наделил меня пониманием различий между экстравертами и интровертами, понятием комплексов и архетипов. Мой атеистический взгляд на различные формы религиозности с ранних лет подпитывался идеями Юнга. Юнг на вопрос журналиста: "Верите ли вы в Бога?" за два года до смерти ответил: "У меня нет необходимости верить в Бога. Я знаю Его".  Я тоже знаю Бога, но мне вовсе не мешает то, что мы с Юнгом знаем Бога по-разному.

Как бы человек не выпендривался, как бы не стремился быть незвисимым в своём миросозерцании и мироощущении, он не может обойтись без гениальных мыслей, высказанных до него. Но это вовсе не значит, что он должен принимать в целостности то, что создали до него гениальные люди. Продукты гениальной мыслительной активности ценятся именно возможностью вступления с ними в плодотворное дискуссионное противостояние. В этом сокровенном качестве заключается роль гениев в развитии и совершенствовании человеческого знания. С круглым дураком спорить не о чём. Изучая заблуждения гениальных людей, получаешь огромный стимул к поумнению. Например, огромную активность проявляли и Фрейд, и Юнг в интерпретации феномена человеческого сновидения. С моей точки зрения ни тот, ни другой ничего не понимали в физиолого-биохимической  основе феномена сновидения, свойственного человеку и всем высшим животным. Как, впрочем, и многочисленные современные сомнологи. Но они гениально заблуждались, а способность гениально заблуждаться дана лишь блестящим одиночкам.

Здесь я хотел бы сказать несколько слов относительно деления Юнгом людей на экстравертов и интровертов. С моей точки зрения многочисленные определения этих понятий, с которыми без труда можно ознакомиться на просторах интернета, включая те исходные определения, которые даны Карлом Юнгом, не очень точно отражают смысл понятий, введённых им самим. В своей книге «Психологические типы» Юнг приводил возможное биологическое объяснение. Он говорил, что есть два способа приспособления к окружающей среде у животных: неограниченное размножение при подавленном защитном механизме (как у блох, кроликов, вшей) и немногочисленное потомство при великолепных защитных механизмах (как у слонов, ежей и большинства крупных млекопитающих). Человечество состоит из одного вида и глядя на конкретного хомо сапиенса трудно сходу определить его способность и страсть к размножению. Но ход мыслей Карла Юнга в его время был исключительно рациональным, о чём я буду писать ниже подробно. Таким образом, в природе существует две возможности взаимодействия с окружающей средой: вы можете защищаться от неё, строя свою жизнь максимально независимо (интроверсия), или можете устремиться во внешний мир, преодолевая трудности и завоёвывая его (экстраверсия).

Позволю себе не согласиться со всеми определениями экстраверсии и интроверсии, включая исходное юнговское. По Юнгу для экстраверта внешние события оцениваются на уровне сознания как максимально важные. Интроверт, напротив, придает значение лишь субъективной реакции на события внешнего мира. Интроверт, гонимый чувством страха, вытолкнут во внешний мир. Поскольку по Юнгу "чистых типов" в природе нет, в каждом из нас присутствуют одновременно механизмы интроверсии и экстраверсии, но факт преобладания одного над другим дает основание определить тип индивида.

Я считаю, что на психофизиологическом уровне интровертом можно считать человека, который помимо жены/мужа всю свою жизнь живёт с бритвой Оккама. (Бритва Оккама - методологический принцип, получивший название от имени английского монаха-францисканца, философа-номиналиста Уильяма Оккама (1285—1349). В кратком виде он гласит: "Не следует множить сущее без необходимости" либо "Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости".) Свойством психики интроверта в качестве давлеющего признака является не страх и не что-либо иное, что обычно подчёркивается в руководствах по психологии, а агрессивное отсутствие потребности дублировать хорошее. Т.е. попросту - экономность, даже просто ленивость в стремлении приобретения жизненных благ при наличии удовлетворения условиями жизнеобеспечения. Интроверт - это человек, свято верящий в то, что от добра добра не ищут, поэтому он и принадлежит к числу людей, мечтающих о чём-то одном, конкретном, а не к числу людей, желающих испытать и приобрести всё, до чего можно дотянуться.

При всех, однако, вариантах интерпретации понятия интроверсии ни у кого не возникает сомнений в том, что интроверт плохо сочетается с казарменной идеологией, лениво братается с социально активной массой и участвует в революциях-демонстрациях лишь под страхом необратимого нарушения привычного образа жизни, в отличие от экстравертов, которые различного рода социальные эксцессы воспринимают как бесплатную раздачу живой воды. Участвуя под влиянием страха в преобразовании социальной среды, интроверт обычно намного бесстрашнее экстраверта, его бесстрашие основано на холодном расчёте, а не на эмоциональном подогреве конгруэнтно активной толпой.

В последние пару десятилетий мы становимся свидетелями странного явления. Создаётся впечатление, что доля экстравертов в обществе непрерывно возрастает. Подсчитать соотношение экстравертов к интровертам невозможно. Имеются соответствующие психологические тесты, но они представляют собой изделия полушарлатанского характера (У вас завал на работе – продохнуть некогда. А коллега постоянно отвлекает рассказами о своей личной жизни и прочих неурядицах: 1) Вы прямо говорите, что вам некогда; 2) Вам неловко его/ее прервать; 3) Вы слушаете его/ее, не особенно концентрируясь на сути того, что говорится; 4) Вы считаете, что важно выслушать человека, который в этом нуждается. Работа подождет...) Соотношение экстравертов и интровертов в обществе определить нельзя. Зато это соотношение и динамику его изменения можно ощутить. Тем более, что явно выраженное помутнение под влиянием прямых телевизионных инъекций в мозг свойственно никак не интровертам, а является особенностью функционирования психики экстравертов.

Если дела с сотношением этих двух психотипов обстоят именно таким образом и это - не обман зрения, то из этого обстоятельства вытекает одно следствие и набухает один очень большой вопрос. Следствие заключается в том, что Карл Юнг был прав и интроверсия с экстроверсией являются понятиями относительными. Из этого следствия вытекают два варианта: или в наше супериндустриальное время больше рождается экстравертов, или существует феномен взаимного перехода психотипов. Соответственно, очень большой вопрос возникает в плане понимания механизмов этих превращений и тогда, как при любом виде изменения психического статуса личности, возникает проблема с установлением границ нормы и начала патологии. Однако во всех случаях мне становится ясным, что со своими альтернативными подходами я, видимо, сильно перегнул палку и деление строго на интровертов и экстравертов не совсем или совсем неверное.

Если вам насильно впарывают последние новости или настойчиво пытаются облегчить жизнь, поставляя на ваш компьютер то, чего вы не просили, если вам внушают, что эти конкретные трусы принадлежат мисс Вселенной, а ваш социальный капитал - не бред собачий, а очень правильная вещь, без которой вы будете чувствовать себя обездоленным, если за вами гоняются с раком лёгких от курения (вот здесь: http://systemity.livejournal.com/3173152.html), требуют извинения за рабовладельцев, населявших вашу страну пару сотен лет тому назад, если в областях, с которыми вы так или иначе соприкасаетесь, постоянно что-то меняют, как правило, с ухудшением того, что ранее было, и т.д. и т.п., то всё это, как правило, делают экстраверты по собственному желанию и с удовольствием и интроверты - под давлением обстоятельств. Весьма непростой вопрос в том, почему одним эти действия доставляют удовольствие, в то время как для других это  - своего рода пытки, которые они переносят для того, чтобы слишком не выделяться своими белыми перьями среди ворон черного окраса?

Ответ на этот непростой вопрос дать весьма и весьма непросто. Начнём с моего упоминания о том, что в своей книге "Психологические типы" Юнг обратил внимание на то, что существуют два вида приспособления к окружающей среде у животных: неограниченное размножение при подавленном защитном механизме (как у блох, кроликов, вшей) и немногочисленное потомство при великолепных защитных механизмах (как у слонов, ежей и большинства крупных млекопитающих). Книга Карла Юнга "Психологические типы" была издана на немецком языке в 1921 году, после восьми лет, в течение которых Юнг, публиковал очень мало. Он назвал ее: "плодом работы почти двадцати лет в области практической психологии". В этой книге Юнг на полстолетия опередил учёных экологов, разработавших теорию r/K-отбора.

Теория r/K-отбора представляет собой попытку на количественной основе разграничить две различные природные стратегии размножения живых организмов, которые при определённых обстоятельствах обеспечивают оптимальную численность для данного вида. Теория была разработана двумя американскими экологами Робертом МакАртуром и Эдвардом Уилсоном, и изложена ими в 1967 году в работе "Теория островной биогеографии". Ими было использовано уравнение Пьера Ферхюльста (1804 - 1849), бельгийского математика, известного работами в области моделирования численности населения. Уравнение Ферхюльста содержит две константы. Константа "r" соответствует предельной скорости роста популяции и представляет собой коэффициент размножения популяции. Константа "К" соответствует т.н. переносимому объёму, который соответствует предельной численности или плотности численности популяции, при которой популяция ещё может существовать в равновесии с биотой.

Организмы, придерживающиеся r-стратегии (так называемые «оппортунистические»), стремятся к максимально возможной скорости роста численности. Потомство таких видов с большой долей вероятности не доживает до зрелого возраста. Организмы, придерживающиеся K-стратегии ("равновесные"), наоборот, находятся в состоянии равновесия со своими ресурсами и воспроизводят относительно мало, однако стремятся вложить в потомство как можно больше. Например, северный гладкий кит с единственным детёнышем является типичным примером стратегии "K", для которой характерны небольшое потомство, продолжительная беременность, долгий период ухаживания за детьми и относительно позднее достижение половой зрелости. А вот размножение грызунов происходит по стратегии "r", которая характеризуется большим потомством и быстрым развитием на всех стадиях жизни.

Поскольку речь идёт о популяциях живых существ, то не стоит надеяться на точно количественное описание всех возможных экологических вариантов, но ценность теории r/K-отбора безусловна и очевидна. В стабильном и предсказуемом окружении превалирует К-отбор, который характеризуется максимально возможным использованием ограниченных источников жизнеобеспечения. При r-отборе размер популяции может быстро разрастаться, в то время, как при К-отборе размер популяции, как правило, стабилен. r-Отбор характерен для бактерий, насекомых, сорняков, грызунов малого размера и т.д. К-Отбор характерен для таких крупных животных, как слоны, киты и т.д., для человекообразных обезьян и человека. Смешанный rK-отбор характерен, например, для деревьев, которые медленно растут, но одноразово производят огромное количество плодов, из которых могут вырасти новые деревья.

Идея о двух альтернативных способах популяционного поведения, высказанная Юнгом и выраженная в теории r/K-отбора, хорошо может быть проиллюстрирована на сильно отличающихся между собой группах живых существ. А как можно было бы применить эту теорию для человеческой популяции, состоящей из одного вида? Ведь всем хорошо известно, что коэффициент фертильности или коэффициент суммарной рождаемости, представляющий собой среднее число рождений на одну женщину, для различных государств заметно отличается, хотя в последние годы эти различия закономерно снижаются. Так, например, коэффициент фертильности сократился в мире с 4,95 рождений на женщину в первой половине 1960-х годов до 2,61 в 2008 году. Однако и до сих пор различия между популяционными группами Земли сохраняются весьма существенные. Например, по состоянию на 2015 год самый высокий суммарный коэффициент рождаемости в мире отмечен в Нигере - 6,76, а самый низкий в Сингапуре 0,81, т.е. в восемь с лишним раз меньший.

Несложно продемонстрировать, что коэффициент фертильности обратно пропорционален доходу государства в пересчёте на душу населения. Так в 2015 году эта цифра для Сигапура составляла около 53 тысяч долларов, в то время как для Нигера - в 130 раз меньшую сумму. Примерно такие же соотношения мы наблюдаем по всем государствам мира. Некоторые отклонения наблюдаются лишь для государств богатых залежами нефти и газа, но в общем закономерность сохраняется, что прямо указывает нам на тот факт, что закономерности r/K-отбора, в той или иной степени характерные для всего живого, наблюдаются и для популяции людей. Стратегия r-отбора коррелирует с бедностью, с малограмотностью, с религиозным фанатизмом и т.п.

Ранее в серии демографических работ (http://systemity.livejournal.com/43429.html, http://systemity.livejournal.com/45171.html ) я использовал элементы теории r/K-отбора для интерпретации популяционных пирамид. Боже сохрани, если кому-то придёт в голову, что я пытался сравнивать какие-то нации с сорняками, со слонами, с крысами. Речь идёт всего лишь о реакции человеческой популяции на изменяющиеся условия внешней среды. Это - или подобие К-отбора, что проявляется в экономной трате доступных продуктов, максимально продуманном распределении их между членами популяции по мере потребности, что самым тесным образом коррелирует с тщательным обдумыванием и целесообразности брака, и целесообразности детопроизводства, заботе о детях, появление каждого из которых в семье - факт экстраординарный, связанный с ограничением потребностей других членов семьи. Но это может быть и подобием r-отбора, выражающемся в превалировании стремления создать как можно больше себе подобных с целью получения определенных преимуществ, которые даёт большая семья. Как бы сильно родители не любили своих детей, как бы тщательно они не заботились о них, само собой понятно, что при r-отборе, как правило, реальная эффективность заботы будет ниже, чем при К-отборе.

Мною были рассчитаны две модельные популяционные пирамиды для 220 стран мира по состоянию на 2000 год. В качестве модели К-отбора популяционная пирамида включала в себя равные концентрации для всех когорт, как для стариков, так и для новорождённых. То есть смертность в этом случае не зависела от возраста. Для r-отбора модельная популяционная пирамида строилась таким образом, чтобы концентрация каждой когорты была на определенный процент ниже когорты предшествующего ей возрастного интервала (коэффициент убывания или коэффициент смертности). Затем с помощью ранее запатентованного мною метода, названного "инфотиристором" (L. Andreev and M. Andreev. Method and computer-based sysytem for non-probabalistic hypothesis generation and verification. U.S. Patent 7,062,508 (2006)), определялись коэффициенты несходства (dissimilarity coefficients) между популяционными пирамидами каждой из 220 стран и модельными К- и r-пирамидами.

Оказалось, что коэффициенты несходства r- и К-моделей с популяционными пирамидами 220 стран связаны друг с другом чёткой линейной зависимостью. Наилучшей корреляции соответствовал коэффициент убывания (смертности), равный 30%. В дальнейшем для оценки степени преобладания К-отбора использовались dissimilarity coefficients популяционных пирамид с r-моделью, которые в дальнейшем обозначались как К-коэффициенты сходства с К-моделью популяционной пирамиды. Оказалось, что наибольшему значению К соответствует популяционная пирамида Монако, а наименьшему - Уганды. В дальнейшем К вычислялось в процентах: 100% для Монако и 0% для Уганды. На тот период времени (2000 год) доход на душу населения Уганды был в 323 раза меньше дохода на душу населения Монако.

Я здесь не останавливаюсь в деталях на результатах демографического исследования, поскольку цель этой статьи несколько иная. При желании некоторые результаты можно посмотреть здесь: http://systemity.livejournal.com/578627.html, http://systemity.livejournal.com/586026.html. Нет никаких сомнений в том, что различные популяции планеты в той или иной степени подчиняются закономерностям r/K-отбора. На эти закономерности влияет география, экология, этнопсихика, религия, история. Всё это хорошо видно на приведённой мною в цитированных статьях карте. Главный же вопрос, заключается в том, как решаются закономерности r/K-отбора внутри человеческой популяции.

Вопрос о закономерностях r/K-отбора внутри человеческой популяции тесно связан с другим вопросом. Ведь в дикой природе, образно говоря, свято место пусто не бывает, т.е. за возможность жить всегда приходится бороться, что блохам, что львам. А что бы произошло, если бы животным не пришлось воевать за свою нишу в биосфере, если бы все живые существа могли бы получать необходимое количество еды и мирно существовали бы как на Ноевом Ковчеге? Хотя даже на Ноевом Ковчеге были проблемы с кормом. Я где-то читал, что существует легенда о том, что когда Ной не так быстро принёс обед льву, тот с такой силой ударил патриарха лапой, что он остался хромым на всю жизнь. Иными словами, что бы произошло, когда бы отпала необходимость в конкуренции между r-манерой и К-манерой поддержания популяционного статуса. Ответ на этот абстрактный вопрос дать невозможно, не понимая законы внутривидовой конкуренции. Ной, когда брал в свой ковчег по паре нечистых и по семи пар чистых животных, из-за того, что биологию тогда не преподавали, понятия не имел о внутривидовой конкуренции и о том, что у животных, как и у людей существуют стабильные психотипы.

Дело в том, что поведение животных направляется намного меньшим числом факторов, нежели поведение человека. Хорошо узнаваемые отдельные аспекты жизнедеятельности животных - поиск пищи, любовные взаимоотношения, забота о потомстве, охрана "родных и близких" - у людей трансформируется в огромное разнообразие нюансов поведения, конкретная направленность которых, как правило, трудно различима. По этой причине исходное психо-физическое разнообразие людей, проявляющееся под влиянием ситуативного многообразия факторов влияния в современных человеческих обществах, трансформируется в нечто, трудно верифицируемое с точки зрения исходных побуждающих мотивов. Отсюда многочисленные попытки сформулировать узнаваемые особенности психо-физиологического поведения, отсюда галеновские темпераменты, психоформы, акценты психотипов, соционика и многое другое, претендующее на роль средств узнавания и диагностики личности на фоне неисчислимого множества этих личностей. Юнговские психотипы тем и интересны, что позволяют, как говорится, зреть в корень.

Дело в том, что вектор направленности психофизической энергии у экстравертов и интровертов диаметрально различен. Интраверт в полной мере пользуется доставшимся ему от природы нейрофизиологическим богатством, он, как хороший баскетболист, в совершенстве может владеть техникой попадания мышления в корзину жизненной проблемы. Экстраверт же так активно и неосмотрительно может расходовать это доставшееся ему от природы богатство, тратя повышенные активность и внимание на то, что вокруг него происходит, что способен упустить момент, когда мозг начнёт выдавать ему немудрённые изделия, мало похожие на то, в чём он испытывал потребность.  Для интроверта же индивидуальный внутренний мир выше того, что происходит вокруг, он погружён во внутренний мир своих мыслей, чувств и опыта. Мотивацию интроверт черпает изнутри, его внимание преимущественно направлено внутрь, на самого себя, и он сам становится центром собственных интересов. Это обстоятельство играет очень важное значение в обстановке демократического слабоумия, которое неуклонно принимает всё более странные формы в современных обществах, где вектором разума и знания начинает выступать аморфная сила, представляемая массой избирателей с мозгом одного типа на всех.

Я давно интересуюсь вопросом внутривидовой психотипической дифференциации у высших животных. Литература на этот счёт в настоящее время существует довольно обширная. Я нашёл на этот счёт очень хорошую статью Максима Россо ("Черты личности у животных", http://polit.ru/article/2016/05/15/ps_animal_personality/), которую рекомендую всем прочитать. Он ориентировался на опубликованный месяц тому назад в журнале Science обзор Elizabeth Pennisi под названием "Сила личности" (http://science.sciencemag.org/content/352/6286/644). Максим Руссо лингвист, журналист, преподаватель древнегреческого языка, редактор телепрограмм. В его статье наличествует существенная часть того минимума, который необходимо знать каждому человеку об интеллекте и психике животных. Ведь до последнего времени даже некоторые зоопсихологи руководствовались исключительно слюнотечительными рефлексами нобелевского лауреата дедушки Павлова. В этом в первую голову виновата религия, которая в течение столетий отказывалась признавать наличие интеллекта у животных, поскольку при наличии у них интеллекта было бы непонятно, как они в своей жизни спокойно обходятся без Самого Главного. Поэтому им приписывали инстинкты, под которыми подразумевали примитивнейший способ думанья. Я приведу несколько цитат из обзора Максима Руссо.

"...Профессор Техасского университета Сэмюэл Гослинг (Samuel Gosling) вспоминает, что еще в 1990-е годы представления об индивидуальных различиях в темпераменте животных называли «глупыми, легкомысленными и свойственными только владельцам собак». Теперь же становится всё больше видов животных, для которых выявляется наличие двух «типов» особей. Одни оказываются активными и склонными к риску, другие же робкими. Много таких открытий принесли наблюдения за поведением птиц. Орнитологи заметили, что среди, например, больших синиц (Parus major) есть птицы, которые оживленно летают туда и сюда, исследуя каждый уголок леса, а есть и те, кто более пуглив и редко удаляется далеко от гнезда... Исследователи выработали методы количественной оценки индивидуальных различий в поведении животных, располагая их вдоль осей «робкий – смелый» и «агрессивный – неагрессивный» и применяя строгие статистические методы в оценке результатов. Также появились работы, в которых изучается генетическая основа личных черт животных." Эти два упомянутых типа особей должны что-то очень знакомое напоминать читающему эти строки?

Жюльен Кот (Julien Cote) из Тулузского университета девять лет назад обнаружил индивидуальные различия в поведении ящериц. "... В его эксперименте ящерицы содержались в естественной среде в 48 соединенных между собой загонах, размером десять на десять метров, огороженных сверху сеткой для защиты от птиц. Быстро обнаружилось, что и среди ящериц есть склонные к «социальной жизни», а есть убежденные одиночки, избегающие больших скоплений. Стремление одиночек уйти от сородичей порой приводило к тому, что они оказывались в других условиях обитания. В дикой природе эта тенденция могла бы со временем вызвать появление других поведенческих, а потом и физиологических отличий между ящерицами-домоседами и теми, кто любит уходить подальше." Не напоминают ли убеждённые одиночки интровертов?

"В течение многих лет Прюитт наблюдал за колониями (пауков вида) Anelosimus studiosus в штате Теннеси. Он смог выяснить, что поведенческие различия пауков определяют их роль в жизни коллектива. Более агрессивные и активные особи убивают добычу и сражаются с нападающими на колонию хищниками, более спокойные ремонтируют паутину и заботятся о личинках. Подобное разделение функций есть и у общественных насекомых, например, пчел или термитов, но у них роль каждого насекомого предопределена врожденной программой. У термитов особи, выполняющие функции солдат, строителей или фуражиров, даже отличаются строением тела. Пауки же внешне все одинаковые, однако каждый из них находит свойственную именно ему работу." У пауков, как и у людей особи различных психотипов по внешнему виду идентифицировать невозможно, но поведенческие черты ясно характеризуют психотип этих насекомых, хотя термин "психотип" применительно к насекомому вызовет протест у большинства биологов.

"... По данным Прюитта, соотношение пауков с различными типами поведения отличается в разных колониях. Там, где много насекомых, попадающих в сооруженную колонией паутину, появляется и много конкурентов – пауков других видов, которые претендуют на часть добычи. Поэтому в колониях, находящихся в местах с изобильной пищей, не менее 60 % пауков обладают боевым характером и способны дать отпор нахлебникам. Там, где добыча не столь изобильна и не вызывает набеги конкурентов, пауки ведут размеренный, малоподвижный образ жизни. Небольшое количество пищи способствует тому, чтобы они как можно экономнее расходовали энергию. Поэтому среди них гораздо больше спокойных пауков.

Чтобы проверить свои наблюдения, Прюитт с коллегами собрали множество пауков и перераспределили их по искусственным колониям, размещенным на проволочных сетках в листве деревьев. В этих экспериментальных колониях ученые варьировали соотношение активных и спокойных пауков, а также размещали их на территориях с разным количеством пищи. Как оказалось, выживали лишь те колонии, где пропорция поведенческих типов соответствовала оптимальной для местных ресурсов. Колонии с неправильным соотношением постепенно вымирали. В изобильных местах недостаток агрессивных пауков не позволял оборонять добычу, а в местах, где корма мало, слишком активные пауки быстро умирали от голода."

(Окончание следует)