155 Запахи боевой службы 05 10 1973

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК-СКР «Свирепый» ДКБ ВМФ 1970-1974 гг.».

Глава.

155. Северная Атлантика. БПК «Свирепый». Запахи боевой службы. 05.10.1973 г.

Фотоиллюстрация из фотоальбома автора: Северная Атлантика. Панорама острова Исландия. «Мёртвая зыбь» Атлантического океана. БПК «Свирепый» и СМТ «Олекма» в дрейфе. 05.10.1973 г. 


В предыдущем:

Сразу после этих событий практически у всего экипажа БПК «Свирепый» начали почему-то воспаляться любые порезы, царапины, болячки на руках, стали возникать язвочки в волосах на голове, на дёснах, на языке и нёбе, стали болеть животы от опреснённой воды и «тяжёлой» пищи, мы стали чаще простужаться…

Самое главное – мы стали «плохо пахнуть»…


Бытовые, производственные и «промышленные», то есть машинные, технологические и химические запахи на боевом корабле – это не «просто так», не «что-то там», а настоящая серьёзная проблема. Запахи не только сигнализируют, - они «говорят» и мешают, свидетельствуют и мучают.

Например, гнилой и тяжёлый запах «кариеса» свидетельствует, что на зубах образовались полости, началось воспаление пульпы и периодонта.

Тяжёлый и неприятный запах изо рта свидетельствует, что возник «галитоз» - заболевание, порождённое недостаточной или неумелой чисткой зубов и полости рта, пародонтитом, употреблением недоброкачественной пищи, курением табака, сухостью во рту и употреблением некачественной пресной воды (например, опреснённой). Особенно проявлялся у моряков «галитоз» по утрам, в так называемом «утреннем дыхании»…

Специфический свежий или застойный запах алкоголя в скученном коллективе и в замкнутом пространстве, которым являлся боевой корабль, неизбежно выдавал потребителей алкоголя, как злостных, агрессивный и отчаянных, так и «тихих», «нормальных» или «запойных», от которых дорогим алкоголем (коньяком) пахло, как духами…

Кроме неизбежных машинно-производственных и химических запахов, особенно распространёнными на корабле были «бытовые» запахи – запахи пота, запахи тела и запахи половых органов (феромоны)…

Дело в том, что не существует людей безразличных или равнодушных к запахам. Люди естественно или целенаправленно привыкают к запахам, но отмечают и различают запахи, причём, несколько тысяч оттенков даже за несколько сот метров от источника запахов. При этом узнавание запахов осуществляется как инстинктивно, физиологически, так и экспериментально, то есть в результате исследования и испытания запахов.

На боевом корабле по-разному и очень характерно (узнаваемо) пахнет всё: различные металлы, пластик, резина, дерево, краски и лаки, растворители, инструменты, «холодные» (неработающие) и «горячие» (работающие) машины и механизмы, приборы и оборудование, воздух или атмосфера кубриков, служебных и иных помещений, боевых постов и отсеков, оружие и боеприпасы, вода морская и вода пресная, топливо, машинные масла и отработанное топливо (выхлоп), пища и остатки пищи и т.д. и т.п.

Точно так же по-разному и одновременно все и каждый пахнут на корабле люди, моряки, матросы, мичманы и офицеры…

Все корабельные и человеческие запахи можно разделить на группы:

нейтральные запахи (привычные, нормальные, неизбежные, производственные, независящие от воли и желания людей, родные, типично корабельные);

угнетающие запахи (вредные, угнетающие, раздражающие, предельные, ядовитые);

побуждающие запахи (раздражающие, пугающие, сигнальные, приятные, привлекающие, аппетитные и т.д.).


Сам по себе БПК «Свирепый» имел стойкий специфический запах «живого» боевого корабля – он пахнул крепкой сталью корпуса, прочной краской бортов и палуб, ароматным пластиком алюминиевых переборок, смазкой движущихся частей дверей и люков, горячей атмосферой работающих приборов, машин и механизмов, холодным и зловещим запахом снарядов, ракет, торпед и настороженного оружия…

Запах БПК «Свирепый» был особенный, знакомый, родной, нейтрально-приятный, в том числе побуждающий. БПК «Свирепый» пахнул «домом» - готовящейся на камбузе пищей, уютом кубриков и кают, знакомыми запахами боевых постов и экипажем, родными людьми, «братишками»...

Кстати, автор бывал на разных кораблях и судах, в том числе на парусниках и подводных лодках, и везде явственно ощущался особый, характерный, специфический или «только свой» или «родной» запах корабля…

В былые времена подготовки к БС (боевой службе), когда на корабле велась война-охота за мышами и крысами, корабль стойко пахнул этими мерзкими животными и результатами их жизнедеятельности, но мы успешно с этим справились.

Было время, когда мы готовились к сдаче курсовых задач «К-1» и «К-2», корабль сильно пахнул неприятными бытовыми и физиологическими запахами. В это время экипаж корабля «притирался», «устраивался», учился гармонично жить «в морском общежитии», боролся за чистоту и гигиену.

Это время требует отдельного рассказа, но мы опять успешно справились и сумели общими усилиями выработать такой распорядок дня и режим жизнедеятельности экипажа, который сформировал те самые «родные», «домашние» корабельные запахи БПК «Свирепый».

Самое главное, путём личного и образцово-показательного примера в поведении моряков-годков, мичманов и офицеров, в результате терпеливого, настойчивого и упорного внедрения простых житейских правил, удалось выработать в первом экипаже БПК «Свирепый» стойкие традиции обеспечения красивого внешнего вида моряков, нормальной бытовой жизнедеятельности и личной гигиены.

Например, удалось беспощадно «выжечь» общим презрением и справедливыми суровыми мерами «деяния» некоторых гадов, которые гадили мимо «дучки» в корабельных туалетах…


В атмосфере любого боевого корабля, дома или помещения витают разные запахи: эфирные (например, вина), ароматические (пряности, духи, одеколон), бальзамические (смолы, мази, кремы, мыло), терпкие (чеснок, хлорка, растворитель), горелые (креозот, нагар, жареный кофе), животные (сырные, псиные, козлиные,), гнилостные (клопиные, протухшие, плесневые, грибковые) и тошнотворные (фекальные, трупные, мертвечина). Увы, от таких запахов тоже никуда не деться на корабле…

Запахи чрезвычайно разнообразны, в том числе запахи человеческого пота. Например, запах спортивного пота отличается от запаха трудового пота, запах ликования, восторга и хорошего настроения резко отличается от запаха уныния, горести и печали. Особенно резко отличается запах пота страха (липкого, холодного, противного) от запаха страсти, ярости, отчаянной храбрости…

Я унаследовал от моей мамы, а так от своей мамы, от бабушки Юлии, уникальную способность отличать и различать запахи. Я это знал ещё с раннего детства, но в полную силу «задействовал» этот наследственный врождённый дар только на военно-морской службе, начиная с учёбы в Севастопольской Морской школе ДОСААФ. Тогда я особенно чутко внюхивался в смолянистые и характерные запахи шлюпочного такелажа, в запахи стоячей и бегучей морской воды за бортом шлюпки, в запахи своего тела и тел ребят, яростно гребущих вёслами.

Потом во все времена и моменты военной службы я уже осознанно исследовал, изучал, выведывал и отличал разные запахи, умел по запаху определять настроение человека, его хотения и желания.

Вот и теперь, в начале октября 1973 года, я уловил в атмосфере нашего боевого дома, внутри помещений БПК «Свирепый» «чужие» и неприятные запахи болезней…

Несомненно, всем и каждому, кто служил в армии или на флоте, знакомы запахи казармы, кубриков, спален, столовых, боевых помещений и постов, отсеков, душевых и туалетов. Несомненно, все и каждый по запаху может отличить и различить эти помещения, «догадаться» об их состоянии, точно и правильно оценить (и осудить) уровень их содержания в порядке и чистоте.

Официально этой работой (оценкой и контролем) на корабле занимался наш корабельный медик, капитан медицинской службы Кукуруза Леонид Никитич. Он был ревностным поборником за чистоту, порядок, за личную и коллективную гигиену.

Для Леонида Никитича не существовало никаких причин, условий, обстоятельств или «командиров» и «начальников», вплоть до командира корабля, которые могли бы отменить его распоряжение-приказ о помывке экипажа корабля, о стирке постельных принадлежностей, о проветривании матрацев, обуви, о санитарной обработке туалетов и помещений, о санитарной приборке корабля.

Л.Н. Кукуруза не ругался, не кричал, не требовал, он просто самостоятельно прерывал любые работы и занятия, назначал объекты и сроки, открывал каптёрки, рундуки, помещения, поднимал матросов, мичманов и офицеров и как-то вмиг, организовывал то, что требовалось для поддержания на корабле чистоты и порядка. Иногда его санитарные мероприятия «перехлёстывались» с мероприятиями старпома или командира БЧ-5 «по хозяйству», но всегда побеждал наш корабельный медик, потому что командир корабля безоговорочно всегда поддерживал его…

Дело в том, что мы, наш корабль БПК «Свирепый», наш первый экипаж, во время подготовки к сдаче курсовой задачи «К-1», пережили тяжелейшую эпидемию гриппа, в результате которой мы пять новогодних суток 1973 года стояли на карантинной якорной стоянке у Либавы (Лиепая) в полной изоляции от окружающего мира…

Этому событию нужен отдельный рассказ, тогда мы понесли потери – впоследствии были госпитализированы несколько человек и с менингитом (воспаление оболочек головного мозга и спинного мозга) был списан с корабля и комиссован с военной службы один из матросов, штурманский электрик, красивый молдаванин, умница и хороший парень…

С того 1972-1973 Нового года мы все, как один, весь экипаж БПК «Свирепый» жёстко, строго, терпеливо и трудолюбиво поддерживали чистоту и порядок на корабле, вовремя устраняли все бытовые неурядицы, могущие повлечь за собой какие-либо заболевания или ещё хуже – эпидемии. Одного тяжелейшего «урока» нам было достаточно…


05 октября 1973 года мы настолько приблизились к острову Исландия, что он был виден во всю свою ширь и высоту…

Никто из нас не мог даже предположить, что мы окажемся в этом районе Атлантического океана, почти у самого Северного Полярного круга, у неведомой многим европейцам и азиатам островной страны – Исландии…

Нас готовили к походу в Средиземное море, доставили на корабль и раздали всему личному составу тропический аттестат: серые и бежевые рубашки-тужурки с коротким рукавом, пилотки, короткие шорты и тропические кожаные тапочки-сандалии с прорезями. Нас готовили к заходу на Кубу, в порты стран Средиземноморья, для чего у меня в библиотеке были десятки экземпляров словарей-разговорников: русско-немецкий, русско-английский, русско-французский, русско-итальянский и русско-испанский…

Вместо тропиков мы пришли на Север. Здесь, на мерно колышущихся огромных пологих волнах-холмах Атлантического океана в жутко морозно-холодном воздухе и под жутко горячими и жалящими лучами ярчайшего солнца, мы вместе с танкером-сухогрузом СМТ «Олекма» почти неподвижно «дремали» в дрейфе и готовились к предстоящему…

Здесь мы вновь обрели возможность привести себя, свой быт, своё здоровье и свой корабль в надлежащий вид и порядок, потому что нас всех мучила одна и та же напасть – мгновенное воспаление любых царапин, потёртостей, мозолей, болячек, язв и язвочек…

Вероятно, нам уже давно не хватало чистой прозрачной и здоровой пресной питьевой воды, хорошей горячей бани и парной, чистого белья и сухих постелей. Вероятнее всего, нам не хватало витаминов и какой-либо иной, праздничной, здоровой пищи.

Поэтому с танкера-сухогруза «Олекма» к нам на корабль перевезли на нашем корабельном катере 200 мешков и ящиков со свежей картошкой, капустой, свёклой, морковью, луком, сахаром, крупами, макаронными изделиями, мясом, консервами, салатами, компотами, вареньем, изюмом, вином, сухофруктами и апельсинами…

Правда, большую часть апельсинов нам опять надо было передать на какой-то другой большой корабль, опять на какой-то крейсер…

Ну, что же? У нас уже был опыт передачи «крейсерской библиотеки», теперь пришёл черёд передать апельсины…