Об относительной пользе улыбок

Солнце било прицельно в лобовое стекло, и как ты от него не заслоняйся…
Кондиционер... он больше вредил, чем облегчал.
Навигатор перегрелся и стал мерзопакостить.

- Знаешь, Катя, если в обозримом будущем не нарисуется заправка, нам придётся толкать машину.
- Тебе же не угодишь!  Та заправка не такая, эта заправка не этакая! - проворчала она.
- Ну не могу я кормить свою девочку всяким дерьмом – она после этого кашляет, чихает и дёргается как параличная.
- А Галя ваша балованная! Вон, справа по курсу Газпром. Он отвечает вашим тонким запросам?
- О господи, наконец-то! - проигнорировав ядовитый выпад.

Возле касс маялось человек пять-шесть.
- Фух! -  шумно выдохнула я и сбросила плечи вниз, обвисая и расслабляясь, как в конце тренировки. Ну и жара! И попыталась сдуть  потные пряди со лба, выпятив вперёд нижнюю челюсть - ага! как же! их словно моментом приклеили. Утёрлась ладошкой. Лишь размазала.

Что-то было не так. Некомфортно как-то.
Высокий мужчина, стоявший чуть сбоку и в пол-оборота, смотрел на меня и улыбался.  Интересно, что его так развеселило? Скосив глаза, проверила – ну там: застёгнуты ли пуговицы в нужных местах... да мало ли –  и мысленно пожала плечами. А он продолжал глазеть и улыбаться. Нет, ну это уже вообще!  Демонстративно показала ему потный затылок.
А когда повернулась…  Улыбка стала ещё откровеннее. И вот… чёрт его знает какой! Любовательно – нежной? Так взрослые смотрят на обожаемых детей. Немного затаённой, вроде как человек улыбается туда, в усы – да какие усы? их и близко не было!
Вот! Детской и взрослой одновременно. И как будто он знает обо мне что-то такое… хорошее, ну… или видит, и ему это нравится.
Ерунда какая. Что ему могло приглянуться? Драные джинсы? Мятая рубашка-ковбойка? Красная и лоснящаяся от пота физиономия? Волосёнки, прилипшие ко лбу?
Но факт был... на лице.
И вот чувствуешь себя как-то по-дурацки: понимаешь, что такое нравиться не может, а оно – нравится.
И сама начинаешь беззащитно улыбаться, украдкой бросая проверочные взгляды (не ошиблась ли?) и тут же пряча глаза и смущаться как школьница, на которую впервые обратил внимание интересный мальчик. Вот ведь бред! Какой ещё мальчик? Мне что, восемнадцать? Разозлилась даже.

Он расплатился передо мной, но и спиной я продолжала чувствовать его внимательное присутствие. Ах, вот оно что: голос мой захотелось услышать? Ну-ну. Вот как раз за  голос-то я спокойна.

Первая колонка  обычно находится на самом выезде, очень удобно. Но едва мы тронулись,  как длинный светлый автомобиль, с тех –  дальних, преградил путь. И тот же мужчина, продолжая улыбаться, неспешно сдал назад, медленно наклонив голову и не опуская глаз – как в книксене, ей богу! – и сделал широкий приглашающий жест рукой. Пропускал. Прямо мушкетёр какой-то. Интересно: а ногой он по педали шаркнул?
- Ах, какая галантность, - пробормотала я, кивком принимая приглашение и растягивая губы в ответной улыбке.

- Это кто? – с подозрением спросила чуткая Катя.
- А я знаю? - огрызнулась я. - Мужик.
- Сама вижу, что не баба. Что ему нужно?
Я дёрнула плечом: - Ничего. Он просто вежливый.
- Угу. И потому цветёт, как маков цвет – аж весь расплылся.
- Катя, не отвлекайся, у нас где-то здесь поворот.
- Уже!
Я резко крутанула руль. Наш благодетель, шествующий сзади почётным эскортом, пролетел вперёд. А мы въехали в тупик. Я обвисла руками на руле,  расстроенно глядя вперёд.
- Ну?! – спросила Катя. - Что это было?
- Это тупик.
- Я не об этом, - она выбила пальцами дробь на панели. - Ты прекрасно знаешь.
- Я и говорю: тупик. Кать, вот только не начинай. Ты сказала повернуть, я повернула, – и чертыхаясь сквозь зубы выехала обратно на шоссе, прямо под кирпич.

Часть 2.

У меня чокнутые друзья.
Лорик позвонила незадолго до боя  курантов и спросила: - Ну что, тебя не пугает экстрим?
- Нам не страшен серый волк! – решительно ответила я и проскандировала: – В зимний холод каждый молод!
- Тогда с тебя поздравление на индийском и игра или конкурс.
Игра или конкурс это так, тьфу.
 
(Забегая вперёд… Я только один разок, ладно?
Когда было совсем сыто-пьяно… 
- Жень, мы вообще будем сегодня играть? – с наездом поинтересовался Антон. Народ как-то неорганизованно расползся и его это раздражало.
- Знаешь, Антон, у тебя прямо на лбу написано… не разгляжу что, - сказала я, внимательно вглядываясь в него сквозь зыбкие сумерки.
-У меня? На лбу? Ничего, -  и он отвёл волосы, демонстрируя.
- Вот так и держи, сейчас, - и прилепила стиккер с надписью «ЛОХ». – А теперь?
Раздался дружный хохот.
- Ну что –  играем? – засмеялась я. – Господа, подготовили лбы.)

…но вот поздравление!..
- Не поняла, это в смысле на хинди? – (ну надо же - выскочило, я и слов-то таких не знаю).
- Тебе виднее, - уклончиво ответила она (видимо, тоже со словами... не очень). - И со всеми прибамбасами, ну там – сари, мушка на лбу, сама знаешь.
- Лорик, ты спятила? – двенадцать часов ночи! - и попыталась уговорить её на какой-нибудь более приемлемый язык, ну там; украинский, испанский, английский…
- Они уже заняты!
Вот же ёлькали-палькали! Волоокая красавица! И звезда горит во лбу.
И полночи зубрить поздравление на хинди (если что, рекомендую: гугл-переводчик – классная штука, всё знает); и заматываться старой шторой  (у сари тоже есть свои секреты), и практиковаться в индийских танцах (запястья они так манерно выворачивают, два первых пальчика складывают, остальные – растопыривают, а в общем и целом –  тот же танец живота). 

Обогнув ржавые ворота, втиснулась в узкий проезд с покосившимися заборами, заросший по сторонам буйной разжиревшей травой, где уже стояли вереницей штук пять-шесть автомобилей. Опять припустил ливень.

С рюкзаком  на плече (кто знает как развернутся события?), огромной коробкой с пышным бантом в одной руке (подарок), Ашановским пакетом – в другой (реквизит) и цветами подмышкой (букет) резиновым сапогом пнула калитку.
- Ой, Женька приехала! – повалила навстречу разномастная толпа –  ну чисто тебе французы под Москвой: в пуховках, ватниках, свитерах, пледах, босоножках на шерстяные носки, кроссовках, походных ботинках, кепках, вязаных шапочках, платочках и шарфах, некоторые даже в варежках;  и правда: не погода, а издевательство: двадцать какого-то там мая самое что ни на есть пекучее лето, а в середине июня  то ли весна, то ли осень: плюс четырнадцать, северо-западный ветер и дождь, бодрящий такой – обниматься и целоваться. 
Стол под навесом ломился, и тянуло дымком от мангала.

- Ты последняя! Только тебя и ждём, – обвинительным тоном сказала Лорик.
- Ну извините: муж удачно смотался в Боливию вместе с координатами вашей дачи. А у меня географический кретинизм – кто не знает? и указатели все до единого сняли – гады! 
- Так ремонт же!

Я обожаю своих чокнутых друзей.
У них полны сундуки сюрпризов.
- Женя, познакомься, а это…
И мне навстречу распахнулась…  Улыбка.

                *   *   *

Вот я и говорю… Вернее, спрашиваю.
Что же такое они умудряются разглядеть в нас?
Когда мы самые обыденные: не сильно мытые, не гладко чёсанные, не накрашенные – не парадные, одним словом. Да и молодрсть... как пришла не поздоровавшись, так и ушла не попрощавшись. В общем, похвалиться особо нечем.
Нет, не те мужчины, которых мы называем своими, те-то понятно: привыкли и уже не шибко отличают нас нарядных от повседневных, стерпится-слюбится.
А другие, чужие, которые сталкиваются с нами впервые.
Что их цепляет?