Моя Книга из Детства

Глаза разбежались, пальцы заколотили мимо клавиатуры...
В такое состояние привело предложение Александра Терентьева рассказать о любимой книге детства. Их так много! Да и «детство» - понятие, растяжимое лет на…  двенадцать? пятнадцать? тридцать?
Майн Рид? Кассиль? «Великое противостояние» или «Кондуит и Швамбрания»?

Да нет же! Самой любимой, выученной практически наизусть, была повесть
Милицы Эдвиновны Матье «День египетского мальчика».

Ничего я не знала об авторе, ни что крупнейший египтолог, доктор, профессор; что больше сорока лет проработала в Эрмитаже; что её книга «Искусство Древнего Египта» давно стала классикой…
Просто читала и перечитывала. И ещё раз, и ещё…


***
Саша осторожно покашляла. Горло совсем не болит. Положила ладонь на лоб, как делает мама. Горячий? Холодный? А какой он должен быть?
Мама сказала: погода отвратительная — ветер, дождь со снегом, лучше лишний день дома посидеть, чем потом бороться с усложнением.
Маша придёт из института, разогреет обед. А пока…

Саша перетащила одеяло на большое папино кресло у окна; устроила аккуратное гнездо; уселась, проверила. Удобно, светло. Подбежала к книжному шкафу, не глядя, вытащила со своей полки тонкую книжку.

Поерзала в «гнезде», уютно подвернула со всех сторон края одеяла. Вздохнула, предвкушая хорошо знакомое удовольствие, и открыла книгу.

«— Сети, вставай! Пора вставать, сынок!
Голос матери, тихий и ласковый, звучит над головой спящего мальчика, ее мягкая рука гладит его смуглое плечо…»

Исчезла сумрачная хмарь за окном, ослепительно белые стены большого дома с верандами, амбарами, колодцем появились в зыбком мареве, колыхнулись в последний раз и остановились.
Саша привычно, и потому легко, перенеслась в Египет, на четыре тысячи лет назад.

И вот уже мальчик Сети умывается возле колодца и бежит поздороваться с отцом и старшим братом. Получает нагоняй от отца, потому что вмешивается в разговор взрослых, но брат защищает его: трудно сдержаться, если впервые видишь папирус  с изображением звёздного неба!

Саша не представляет себя на месте Сети, нет, но она всё время находится где-то рядом. Так близко, что слышит не только его слова, но и улавливает мысли. Вместе с ним не успевает додумать о звёздах и бежит завтракать.

«Ячменные лепёшки с мёдом» — для Саши только красиво звучащие слова, она не пытается представить их вкус. И некогда: пора идти в школу, опаздывать нельзя. Детей — о ужас! — за опоздание бьют плёткой.
Письменный прибор, как у настоящего писца, конечно, висит на плече у Сети. Но и немножко у неё…

Школа как школа. Одно только не нравится — слишком часто повторяется страшное слово «плётка». Все предложения, где нелюбимый учениками – и Сашей – учитель угрожает наказанием, она проскакивает быстро-быстро.

А уж когда надо спасать от жестокой расплаты за дерзость одного из школьников, она одновременно и разбивает вместе с Сети глинобитную стену подвала, и устраивает дикий отвлекающий шум вместе с его другом Ини.

Сами уроки очень даже нравятся. Ну и что, древний Египет! Точно так же дети учатся читать, и у всех получается по-разному.
Кто уже прилично пишет, тому разрешают вместо глиняных черепков использовать настоящий папирус со смытым старым текстом. Ученики читают и переписывают сказки и ещё гимны всякие и поучения.

Елена Филипповна говорит: «с красной строки».
И на папирусе пишут начальные строчки красной краской!
Елена Филипповна велит оборачивать книги бумагой и беречь их, и мальчики заучивают поучения «обрати своё сердце к книгам…»

Саша рассказывает Маше о школьных делах, и Сети делится со старшим братом страшными тайнами…

Интересно рассматривать картинку с иероглифами и угадывать, как из рисунков получилось упрощённое написание.

Но самое увлекательное, это урок арифметики. Даже цифры изображаются картинками!
От простой палочки до человечка, поднявшего руки от удивления перед миллионом.
А школьники умудряются выполнять все действия, и умножение, и дроби.
На этом месте Саша всегда вспоминает, как она смогла сложить «через десяток».
Елена Филипповна тогда сказала: «Да, я ещё не объясняла. А подумать?»

Главу, где брат рассказывает о необходимости изучения звёздного неба, Саша перечитывает два раза. Как красиво называются времена года: «время разлива», «время выхода злаков»…

А вот история города, где всё происходит, Саше не интересна. Хетты, гиксосы… Именно на этих страницах она чувствует, как давно и далеко всё это происходит.
И учится читать по диагонали.
Запоминает только название города — Дом Рамсеса, Перрамессу. 

После школы Сети направляется на базар, встречается с другом, мальчиком-гончаром, и они бегут к причалам слушать сказки.
Какую грустную песню поют носильщики, согнувшиеся под тяжестью корзин! А тут ещё и друг вскользь упоминает, как его отец сам таскал плуг, потому что у них не было быка…

Но вот и сказки. Старик-рассказчик, взглянув на Сети (Сашу рядом с ним он не замечает, вот и хорошо), отказывается повторять про жреца-обжору и жадного фараона. Зато рассказывает о завоевании чужого приморского города Яффы.
Но не только. Рассказывает старый воин, как отобрал у него землю большой начальник из храма бога Птаха…

Сети поражён, конечно, но тут подворачивается возможность искупаться в Ниле, почувствовать аромат лотосов, полюбоваться ибисом и кармораном с красным горлышком. Только разговор других мальчиков, тоже слушавших рассказы старика, не даёт покоя. Нет у них отца – писца в управлении полями фараона, как у Сети, и живут они поэтому совсем по-другому.

И ещё один урок получает Сети, когда мальчики находят беглого раба и спасают его.
Оказывается, сказки в школе о справедливых царях и жрецах ну, не то, чтобы совсем  врут, но и не всегда правдивы.

Не любит Саша эту главу. Глубина человеческого горя придавила мальчика, а ей совсем не хочется грустить…
Саша быстренько перескакивает «На крышу храма», где брат показывает Сети, как наблюдать за звёздами.

Нога Быка, Бегемотиха, Крокодил — так называются главные созвездия.
Водяные часы, изобретённые четыреста лет назад, отвес и расщеплённая дощечка — вот и все инструменты древних астрономов. И ещё глаза двух наблюдателей.

Саша даже пыталась нарисовать, как это: «Мы должны сидеть с Птахмесом так, чтобы от моего глаза через его голову шла как будто прямая линия к Бегемотихе. Понимаешь, Сети? — объясняет Нахт брату, продолжая вглядываться в звезды.»

Сети стало скучно, да и ей тоже.

А дальше начинается то, чего Саша решительно не понимает.
На  крыше храма Сети рассказывает старому жрецу всё: и про спасённого и спрятанного мальчика-раба, и про тяжёлую жизнь новых друзей, с которыми он слушал сказки на причале.
Повезло ещё, оказался этот жрец порядочным человеком, сам побывавший рабом. Но Сети-то этого заранее не знает!

Нет, Саша не одобряет поступок Сети, хотя всё и заканчивается хорошо.
Ещё одним наставлением: как важно быть честным и справедливым на любой должности, помогать людям и защищать угнетённых. И что мудрая речь лучше, чем драгоценный камень.


***
Мария, без пяти минут дипломированный филолог, тихо открыла дверь. Увидев сестру, спящую в кресле с книжкой на коленях, загадала: если опять «День египетского мальчика», отъест кусок от Сашкиного пирожного. Сколько можно перечитывать! Безобразие. Увещеваниям упрямый ребёнок не поддаётся, угрозами, что останется ограниченной и тупой, пренебрегает…

Саша открыла глаза, улыбнулась, увидев сестру. Вздрогнула и суетливо попыталась спрятать книгу.
- Да читай ты что хочешь! Только не болей больше... А я разные пирожные купила!
- Мне «картошку»?!
- Естественно. И можешь откусить от моего эклера.