К вопросу о величии, могуществе и богатстве некото

К вопросу о величии, могуществе и богатстве некоторых языков.
Вместо введения.
Данная заметка задумывалась как рецензия на статью А. Ведрова «О русском языке», за что автору особая благодарность и признательность. (Иначе бы так и не собрался с мыслями, отвлекаясь на всякую ерунду. Языковые изыски, как и все научные изыски, обогащают исследователя, и, будем надеяться, всех, интересующихся данной темой. Но ближе к делу.) Однако по зрелому размышлению заметка переросла размеры рецензии и вылилась в самостоятельную работу. В творчестве так и должно, наверное, быть – одно произведение порождает другое.
***
Предположим, что указанная работа тенденциозна. Ги де Мопассан считал, что «Если <статья> написана тенденциозно, она уже не художественна». К сему добавим мнение артиста и публициста Н.П. Акимова: «… человек культурн<ый> должен … любя свои обычаи, уважать чужие», - пожалуй, мнение распространяется и на культуру, в т.ч. на язык.
Постараемся и мы быть культурными; а также не критиковать автора (с точки зрения художественной ценности работы) – критиковать легко, а оценить (с точки зрения любительского языкознания) – это трудно (но если правильный путь труден, разве это должно останавливать?), как советовал француз Л. Вовенарг; и пойти дальше (кому интересно), т.е. попробовать взглянуть на другие языки, а вдруг они тоже великие, могучие и т.д.? А надо ли? Обратимся к И.С. Тургеневу: «… нельзя верить, чтобы <великий> язык не был дан великому народу». Т.о., выяснив факт величия языка народа, мы можем смело назвать этот народ великим – в прошлом, либо настоящем.
***
Удобнее начать с конца статьи. Совсем по историческим меркам недавно – лет 40 назад нам со школы внушали:
1. «Наш общественный строй – самый справедливый, он восторжествует во всех странах». Как нас должны были воспринимать с такой доктриной капстраны? Как врагов, однозначно. Мы смотрели на них сквозь прицел оружия, а они на нас – тут всё честно. Девятиклассница (будущая мать!) спрашивала учительницу-обществоведа – сам слышал: «А почему наши не сбросят на Америку бомбу?» И она не одна такая была. (Но, думается, это мы оставим другим исследователям – политологам и психологам.)
2. «На русском языке будут разговаривать все народы мира». Забыли закон физики, действующий и в обществе: «Действие рождает противодействие». Думается, такая перспектива не радовала ближайших восточнославянских братьев – белорусов и украинцев, не говоря уже о других народах. Не научил тогдашних вождей опыт 300-летней династии Романовых. Царское правительство притесняло украинскую и польскую культуры, но оно заплатило за свои деяния страшную цену. И сейчас некоторые деятели польской и украинской (да и не только) культур переносят свою застарелую неприязнь на русскоговорящих, как будто те ответственны за дела правителей. Политика государства не всегда союзна с желаниями народа и не всегда народом одобряема.
Подтвердились ли слова коммунистических лидеров (при всех их профессиональных и человеческих качествах) по первому пункту? Нет.
А когда жил и творил А. Толстой? Именно в социалистическое время, а значит, быть свободным от идеологических догм того времени (тезис Ф. Энгельса), и иначе говорить о русском языке просто не мог (и как писатель, и как человек). Его не уважал (возможно, за дело) другой, не меньший гений русской словесности – И. Бунин («Окаянные дни»). Т.о., предсказание А. Толстого сбывается, видимо, в основном на постсоветском пространстве; ну, может, в ряде стран бывшей народной демократии (хотя вопрос этот спорный, его можно изучать годами, но к определённому выводу так и не прийти; да, наверное, и не нужно, т.к. вряд ли целесообразно).
***
А можно ли спорить с гениями литературы по вопросам языкознания? Ну, может, не спорить, а попытаться дать оценку – если они говорили на одном и том же языке, живя в один и тот же промежуток времени (известно, что почти любой язык с течением времени изменяется).
Возьмём русских писателей XIX в. и расположим их по предполагаемому количеству знаемых ими языков:
А) А.С. Пушкин (рус. и франц.)
Б) Н.В. Гоголь (рус., укр. и нем.)
В) А.С. Грибоедов (8 языков).
Думается, А.С. Грибоедова с неменьшими основаниями можно отнести к «авторитет<ам> в области слова, речи и литературы, как <…> А.С. Пушкин …» Вот если бы Грибоедов сказал, что русский язык имеет преимущества перед всеми европейскими, этому было бы можно поверить. Пушкин, при всём уважении к нему и его вкладу в русские язык и литературу – особенно литературу! – стольких языков не знал. (Да и учились-то они, как бы помягче сказать, несравнимо – один круглый отличник с тремя красными дипломами, другой – без оных.) Тогда как раз была задача (в т.ч. и политическая) развития русского языка (каковую ранее перед собой ставил и М.В. Ломоносов, тоже полиглот).
Т.о., афоризмы о русском языке М. Ломоносова, А. Пушкина и позднее А. Толстого говорят об их любви к языку (а как иначе?), но с точки зрения сравнительного языкознания, носят, как  бы помягче выразиться, характер несколько субъективный.
Афоризмы о русском языке Н. Гоголя, оставившего свою малую родину – Малороссию, чтобы реализоваться как русский – не малоросский! – писатель, при всей их справедливости, вполне могли быть надиктованы желанием (как сейчас говорят) распиариться и тщеславием (по большому счёту, не будем этого скрывать, почти все – если не все – деятели литературы, как и некоторых других областей, тщеславны – в хорошем смысле), поэтому его знание минимум трёх языков определяющей роли как языкового эксперта не играет.
Не будем, наконец, забывать, что тогда речь шла о русском языке XIX века, а не о современном. Положа руку на сердце, стоит признать, что в наше время намного более приятно слушать человека, говорящего русским языком XIX века, чем изрекающего «по ходу-типа-как бы-ну-не та тема-короче».
***
О родном языке золотые афоризмы оставили М. Горький (уже почти наш современник), другие русские и нерусские литераторы, из которых наиболее ценными представляются мнения полиглотов (которые мы, по понятным причинам, повторять не будем – интересующиеся сами найдут), или, как минимум двуязычных деятелей: дагестанца Р. Гамзатова, немца В. Гумбольдта, филиппинца Х. Рисаля (писавших своими родными языками на своей родине – в отличие от того же Н. Гоголя). Почему? Потому что если представители великих (или когда-то великих) народов (политкорректно пойдём по алфавиту): араб, британец, грек, еврей, итальянец, китаец, монгол, немец, португалец, русский, турок, француз, хиндустанец и эспанец – итого пока 14 (список при желании можно продолжить) соберутся и начнут через переводчиков выяснять, чей язык лучше, они будут напоминать трёх слепцов из древнехиндустанской притчи, ощупывающих ногу, хвост и хобот слона; обменивающихся впечатлениями и не могущими понять друг друга.
***
Не будем, как для большинства из нас неактуальные, рассматривать язык племени (при всём к ним уважении) свистунов или африканские языки со щёлкающими звуками.
***
Итак, нас интересуют величие, могущество и богатство языков. Эти категории не всегда одного порядка, когда речь идёт о человеке или даже целом народе (могут быть великими, но не богатыми; и т.д.); возможно, это распространяется и на языки, а потому попробуем рассмотреть данные категории абстрагированно друг от друга.
***
Итак, величие. Как значительные физические параметры человека и (иногда) как обширные территории и значительные полезные ископаемые страны не всегда говорят о величии этого человека и этой страны; так и большое количество носителей языка может как говорить, так и нет, о величии последнего.
Т.о., допустимо предположить, что величие языка есть категория более внутренняя и (чуть) менее внешняя. Какие есть в языке (каком? – любом письменном) выдающиеся свойства, качества, вызывающие преклонение, уважение?
В других областях очень часто великой бывает классика.
В Европе известны два классических языка – древнегреческий и латинский (оба «мёртвые») – это подчёркивал и М. Ломоносов. Оба по применяемости своих лексиконов достаточно востребованы почти всеми европейскими языками (видимо, не только ими), а значит уже стали общемировым достоянием, и вполне могут претендовать на звание великих.
Если арабо-семитские культуры породили древнегреческий алфавит (как и современные цифры), и живы до сих пор, вывод об их величии ошибочным, думается, так же не будет.
В Азии классическим можно, видимо, назвать «мёртвый» санскрит.
Одним из старейших языков – ещё из первобытного строя – является древнекитайский.
Древние цивилизации – носители указанных языков можно назвать великими. С древними языками более-менее понятно, а что с ныне существующими?
Народы, сумевшие выжить и сохранить, либо возродить свои языки, также вполне можно назвать великими. (Борьба за место под солнцем почти всегда была беспощадной.) Что это за народы? Это народы, чей язык либо сам образует ветвь только для себя самого (армянский), либо не входящий ни в какую языковую семью (например, баскский и некоторые другие) и возрождённый (иврит).
***
Вот могущество языка, пожалуй, категория более внешняя. К могучим бесспорно можно отнести языки: энглийский, китайский, эспанский и некоторые другие, ну, к примеру, первую десятку наиболее распространённых в мире языков.
Своеобразным могуществом обладает и русский язык – например, известны достаточно крупные произведения, все слова в которых начинаются на букву «к» или «п».
***
Рассмотрим богатство языка. Может ли количество синонимов одного слова говорить о богатстве одного языка и бедности другого? Нет. А если не одного слова, а сотен? В какой-то мере. Но для того, чтобы сделать такой вывод, надо быть двуязычным, как, например, российский писатель Ю. Никитин («Как стать писателем») – он считает, что украинский язык в смысле синонимов богаче русского; но именно эта пестрота и не даёт украинской литературе развернуться так мощно, как это смогла русская литература XIX века.
***
Кстати, кто из нас знает русские литературные памятники, созданные до XIX (а можно и снизить: XVIII или XVII) века (не считая «Слова о полку Игореве»)? Мало кто знает. О чём это говорит? Либо о нашем незнании родной литературы (что нас, согласимся, не украшает), либо об отсутствии оной (но тогда следует говорить о величии литературы и языка именно начиная с XIX века, не так ли?).
***
Может ли наличие предлогов в одном языке и послелогов в другом, говорить о том, что один из этих языков лучше другого? Нет. А о такой составляющей народной культуры, как вежливость? Как ни странно, да. У народов, в языках которых имеются послелоги (монгольские, тюркские) и послеглагольная частица отрицания (энглийский), не принято перебивать говорящего, т.к. окончание предложения может диаметрально изменить весь смысл сказанного и создать недопонимание. Какой народ (или человек) этого хочет?
***
Чтобы меня случайно не отнесли к филам или фобам какого-либо народа, спешу сообщить, что имею три языковые (любительские) работы – одну по русскому языку (опубликована на малой родине), другую – по вопросам перевода (странно, когда о проблемах перевода рассуждает непереводчик; но ведь грамотно сформулированная проблема уже указывает путь к её решению), третью – по межъязыковой диффузии («Anti-Wieller, или межъязыковая диффузия как один из факторов межкультурной коммуникации»). Негусто, да. Позволю взять себе в адвокаты Л.Н. Толстого: «Во всяком деле лучше немного, но хорошего, чем много, но плохого. Так же и в книгах».
***
Оценка языка (а вместе с ним и культуры) должна быть свободной от эмоций и (в том числе) потому максимально объективной. Рассмотрим (в первом приближении) такой аспект языка, как заимствованные слова. Понятие «отец» по-арабски звучит как «аббас», по-латински – как «аббат», по-бурятски – как «аба». Скажите это арабу, итальянцу и буряту из любого социального слоя – почти каждый будет считать, что первоосновой был его язык. Подобным примерам несть числа. И так, вероятно, почти у любого народа. («Нападать на язык народа – значит нападать на его сердце» – сказал однажды немец Г. Лаубе.) Противоречия тут нет – каждому народу его язык кажется важным. Но мы что-то отвлеклись. Да и сам анализ идёт как-то по крупицам. Попробуем расширить участки сравнения языков (есть же такой раздел языкознания, как сравнительная лингвистика). Вообще говоря, сравнение языков сродни сравнению результатов десятиборцев – один выше прыгает, другой быстрее бегает, третий дальше метает копьё и т.д. Лучшим считается тот, кто набрал больше очков. Сможем ли мы найти общий критерий оценки для разных языков, не будучи профессиональными лингвистами? Трудно придётся. Но попробовать стоит. Как людям, любящим язык, и умеющим с ним обращаться; как создателям (хотя и мысленно, новых миров). В конце концов, это задача где-то гуманистическая. Она может быть интересна и носителям других языков; а потому мы, любя свои язык и культуру, должны, просто обязаны относиться с уважением к другим языкам и культурам. Всеобщая Декларация прав человека пока не отменена.
***
Во всех (ну, или почти во всех) языках есть нечто общее, это отмечал ещё В.Г. Белинский. Речь идёт примерно о 14 условных разделах, большинство из которых имеются почти в каждом живом (а возможно и в каждом «мёртвом») языке, перечислять которые, думается, необходимости нет – они есть в любом языковом учебнике.
С чего лучше начать? От печки. В начале, как известно, было слово. И весьма вероятно, что это было сказанное слово. Итак,
Раздел I – Фонетика.
«… каждый звук, дарованный человеку природой … обознач<ается> букв<ой> русского алфавита …» Позволим себе не согласиться.
1.1.1. Придыхательный звук «h», встречающийся в украинском и ряде южнорусских говоров, изредка и в самом русском языке (ага, бог), русским алфавитом не описывается.
1.1.2. Аффрикаты «дж» и «дз», в отличие от беларусского, русским алфавитом не предусмотрены (хотя могут быть им описаны, что, разумеется, является достоинством последнего). А есть аффрикаты в русском алфавите? Да. Это «ц» и «ч».
1.1.3. Нехарактерен для русского языка носовой «нг», имеющийся в некоторых других языках (энглийский, китайский, монгольские).
Вывод 1.1. Русским алфавитом не описываются как минимум 4 согласных звука.
1.2.1. Для русского языка нехарактерны и в алфавите отсутствуют звуки «аэ», «оэ», имеющиеся в романских и некоторых монгольских языках.
1.2.2. В беларусском, энглийском и монгольских языках есть звук ў (у краткое), нехарактерный для русского алфавита.
1.2.3. В китайском языке есть нейотированный «ю». Возможно, в других языках (например, немецком) есть нейотированные «е», «ё», «я». Запись указанных звуков русским алфавитом не предусмотрена.
1.2.4. Когда-то давно русисты отказались от носовых звуков «о» и «е», описывавшихся четырьмя древнерусскими буквами-юсами. А могут ли носовые звуки быть у других народов? Отчего нет? В польском языке, например, есть носовой «а».
(Стоит делать вывод? Думается, нет.) Ну и что? В русском языке свои правила, в других языках – свои. Разумеется, это так, и не стоило бы огород городить, если бы автор не намекнул, что русский алфавит самый богатый для записи звуков, издаваемых человеком.
Коль скоро мы в этом разделе, следует коснуться ударения. В русском языке оно силовое, в китайском – музыкальное, в новогреческом – долготное. Даёт ли эта информация какие-то призовые очки указанным языкам? Думается, нет. Потому что языки могут приспосабливать своё ударение для воспроизведения слова с ударением из другого языка – одним из следствий является акцент. Добавим, наконец, что в монгольском языке есть и музыкальное, и долготное ударения, но и это не предел. Есть информация, что во вьетнамском языке целых 6 ударений – нам, привыкшим к восходящему (да-а-а?) и нисходящему (нет!!!) ударениям, сложно такое представить, но это есть. В смысле ударений китайский и вьетнамский языки богаче русского.
1.3.1. «… плавноречие …» - это, конечно, красиво. Но общеизвестно, что украинский язык более русского певуч. Да и может ли быть иначе, если оба (а если плюсом ещё и беларусский, то три) языка являются, образно выражаясь, родными братьями? А итальянский и французский языки так даже ещё и, мягко говоря, музыкальны.
1.3.2. В русском языке один и тот же звук может передаваться разными буквами (плод-плот; тс=ц; ёлка-йод; пишем дельта-модель, произносим дэльта-модэль; примерам несть числа, но, видимо, достаточно). Отсюда мы можем сделать вывод, что заявление автора о «предельно<й> точн<ости> звуков<…> и букв<…> русского алфавита», как бы мягче выразиться, не совсем соответствует истине. А что мы можем найти взамен? Думается, задачу следовало разделить:
а) определить, какой язык в смысле звуков самый богатый (но мы это оставим другим исследователям – кому интересно);
б) определить, звуки какого языка полностью (или почти полностью) описываются его буквами. Итак,
Раздел II – Графика.
Противопоставление кириллицы и латиницы, корейского хангыля и арабской вязи, думается, с научной точки зрения некорректно; а перечисление и описание алфавитов, скорее всего, большинству не интересно.
К графике есть одно достаточно простое требование: буква должна описывать имеющийся в языке звук. Как это реализовано в русском языке?
Одна и та же буква может обозначать разные звуки – почти как в разобранном автором примере из английского языка (только немного экономнее). Доказательства? Г<о>д-г<а>дичный-г<ъ>довалый – одна буква «о» звучит в разных однокоренных словах как три разных звука. <Б>ыть-<б>ить – звук «б» в первом случае твёрдый, во втором – мягкий.
Одна буква может передавать не один, а два звука – это так называемые йотированные буквы: е = йэ, ё=йо, ю=йу, я=йа (ну и своеобразный половинный извод и=йы).
Из букв, не обозначающих звук, мягкий знак «ь» интересен тем, что около 350 лет славист Ю. Крижанич высказывал мысль об избыточности последнего и буквы «й», предлагая оставить что-то из них одно. А не устарела его мысль? Не более, чем звук «е» после согласных в середине слова – так говорили на Древней Руси, так записывают (а, возможно, кое-где говорят) и сейчас при заимствовании иностранных слов (ресепшен вместо рисэпшэн; больная, кстати говоря, тема, и всегда была больная; но не будем отвлекаться).
В каком языке соотношение «буква-звук» реализовано удачнее, чем в русском? Если навскидку, то в эсперанто.
Это мы рассмотрели точечно кириллический алфавит одного языка. Можно ли исторически и других языков? А попробуем.
Например, беларусский, украинский и китайский тексты могут быть записаны ещё и собственными латиницами; а татарский и бурятский – плюсом к латинице ещё и своим старым письмом, соответственно – арабским и старомонгольским. В смысле графической вариабельности бурятский и татарский алфавиты богаче беларусского, украинского и китайского, последние же три богаче русского и сойотского – только кириллических алфавитов. Что латиница может дать указанным народам, например, русскому? Всё зависит от того, как её использовать. Если применять транслитерацию с помощью энглийской грамматики, как это сейчас повсеместно делается на основании ГОСТ 7.79, это, несомненно, будет разрушать русский, да и любой другой язык, носители которого изберут путь развития чужой (или чуждой) культуры в своём культурном пространстве, тратя свои время, силы и средства. Латиница, применяемая в России для записи русских слов, должна опираться на славянскую латиницу (думается, что польскую; возможно, чешскую, словацкую или хорватскую – вопрос требует специального исследования), но никоим образом не на латиницу другой языковой группы. О каком Славянском мире можно вести речь без славянской культуры?
Коль скоро мы в этом разделе, следует коснуться такого немаловажного аспекта, как запись ударения. Об ударении известно, что оно бывает постоянным (в чешском языке – на первом слоге, в польском – на предпоследнем, в тюркских языках – на последнем) и свободным (в русском языке). Для указанных языков знак ударения нехарактерен, но первые языки удобнее и носители допускают меньше ошибок в произношении по сравнению с русскоговорящими. Вообще говоря, разноместное ударение в русском языке с одной стороны, говорит о разнообразии, но с другой – создаёт трудности для грамотного произношения слов, которые приходится зубрить. Как справляются с этой проблемой другие языки? Записью специального знака макрон над ударной гласной буквой (почему гласной? Что, бывают ударные согласные? Ещё как бывают.) – как в новогреческом языке (но этот способ с точки зрения компьютерных технологий не хорош), либо удвоением ударной гласной, как это реализовано, допустим, в эстонском и бурятском языках. В смысле записи с предупреждением о наличии ударения в заимствуемом слове (слов может быть бесконечно много) эстонский (а до 1937г. и бурят-монгольский) язык более русского функционален.
В силу достаточно узкой специализации разделов «Орфография» и «Орфоэпия», рассматривать их, думается, не стоит. Рассмотрим
Раздел V – Лексика.
М. Горький отмечал, что <словарный состав русского языка> «всё обогащается с быстротой поражающей». А ныне, видимо, процесс идёт ещё быстрее. В качестве примера рассмотрим лексику заимствованную.
Заимствование слов у нас идёт, э-э, как бы мягче выразиться, архаично. А как лучше? В украинском языке, например, иностранное слово с латинской «e», звучащей как русское «э», именно так и звучит: dekret = дэкрэт, почти как в оригинале. Что это даёт? Это даёт учащимся делать меньше орфографических ошибок (не «дикрет»), а также подготавливает к изучению иностранного языка в более старших классах. Могут ли в России применить похожее: неславянские слова: мэдрэсэ, прэмиэр, рэзидэнт, сувэрэнитэт, сэкрэт и т.д., писать через «э», а исконно свои, родные – писать и произносить через «е»? Скажем так, теоретически могут; но практически это более чем проблемно. Есть мнение, что при заимствовании должен действовать фонетический принцип, т.к. он лежит в основе большинства языков-источников. (Для этого в языках применяются т.наз. дифференцирующие написания. Если совсем коротко, то в 50-е годы XX в. разделили написание: метр-мэтр, и правильно сделали.) Рассмотрим
Раздел VI – Словообразование.
Отметим сразу, что «большое значение слову» уделялось грамматиками и других языков. Что до смыслового богатства, описываемого с помощью суффиксов, согласимся – да, есть. Ну, например:
А) старик и старуха – это обыкновенные старик и старуха;
Б) старичок и старушка – это небольшие и вызывающие приятные чувства старые люди;
В) старикан – это большой и всё ещё сильный старик;
Г) старушенция – это интеллигентная старушка, возможно, бывшая учительница;
Д) старикашка и старушонка – это не вызывающие приятных чувств старики.
И таких примеров можно привести много. Но утверждать, что данное свойство присуще только русскому языку, было бы неверно. Уменьшительные существительные и прилагательные есть в романских и монгольских языках. В уже упоминавшихся монгольских языках, а также китайском, заложены основы для словообразования даже неспециалистами – рядовыми носителями (речь идёт об отглагольных существительных – это точно; но могут быть и не только существительные). Это же тоже своего рода достояние. В русском же языке с этим более чем напряжённо. Требуются личности уровня М. Ломоносова и Н. Карамзина для того, чтобы придумать и подарить языку слово. С этой точки зрения Ломоносов, Карамзин и некоторые другие, для русского языка, безусловно, фигуры прецедентные; равно как прецедентны для общемировой культуры, к примеру, Д. Свифт (живший аж в XVII-XVIII в.в. и подаривший нам слово «лилипут») и К. Чапэк (подаривший слово «робот»).
А может язык быть прецедентным в мировом масштабе? Отчего нет? Международным астрономическим союзом как символ Солнца используется древнекитайский иероглиф, астрологи как знак Водолея используют древнефиникийский иероглиф, и т.д.
В статье прекрасно и со знанием дела проведён разбор «Песни о Буревестнике». Чуть ниже идёт мнение о переводе с русского языка на другой. Позволим себе процитировать древнеарабскую мудрость о переводах: «Вода и наичистейшего источника, пройдя через несколько сосудов, загрязняется». Думается, такое мнение о переводах касается почти всех развитых языков, а любой преподаватель или переводчик любого языка эту мысль подтвердит.
Странно, что в одной и той же статье говорится о «гениальной простот<е>» русского словообразования, и через три страницы – о «<впадании> в упрощенчество … основоположник<ов> английского языка». Вообще говоря, энглийский язык назвать простым трудно, по крайней мере вашему покорному слуге. Этот язык всегда считался сложнее романских и немецкого, которые тоже, если присмотреться, для изучающего не подарки.
На этом, наверное, сравнение разделов языков, следует закончить. Охвачены и упомянуты были не все языки, но как говаривал незабвенный Козьма Прутков, «Нельзя объять необъятное».