Глава 4. Соратники

Как вы считаете, – задаю я вопрос Кротову, – когда на селе наступил заметный и окончательный перелом настроения людей в пользу коллективных хозяйств? Тот положительный настрой, о котором вы нередко вспоминаете. Или все разговоры о противниках колхозов после завершения коллективизации, это пропагандистские выдумки? Люди жили тяжело, но, в основной своей массе, ни о чём ином не помышляли? Прежде всего, потому, что ничего иного кроме колхозов, для них никто не придумал? На селе, как и по всей стране, действовала сложившаяся государственная политическая система, и люди всецело были поглощены ею?
– Сложно утверждать что-либо вдогонку времени, не имея на руках убедительных доказательств. Поэтому я могу говорить только о собственном мнении, и не более того. Мне кажется, что ещё до начала войны обстановка в сельской местности нашей области в основном нормализовалась. В дальнейшем, очень большое влияние на настроения людей и их отношение к коллективным хозяйствам оказали фронтовики. Те, кто вернулся с войны, а в районе их было более двух с половиной тысяч человек, являлись особыми людьми. Они многое испытали, но многое и повидали. Прошли школу армейского братства и коллективизма. Оказавшись в родных сёлах, фронтовики долгое время находились под впечатлением постоянного, ежеминутного присутствия рядом с ними локтя надёжного товарища. Не надо забывать, что в основном это была молодёжь последних годов призыва. Грозившее после демобилизации одиночество ей было чуждо.
Молодые люди тянулись к постоянному человеческому общению. В коллективе они чувствовали себя увереннее и комфортнее.
Я хорошо помню, как вчерашние двадцатилетние солдаты – победители собирали футбольные команды и по выходным устраивали на стадионе в райцентре грандиозные представления. Проводили матчевые встречи с командами из бывших фронтовиков из других районов. На стадионе собирались и стар, и млад – сотни, если не тысячи болельщиков. Возможно, многие из них приходили посмотреть только на участников матчей, живыми вернувшихся с фронта.
Когда фронтовики перед началом очередной встречи снимали армейские гимнастёрки, чтобы сменить их на спортивные футболки, казалось, что звон их орденов и медалей, разносится по всей округе. Это был малиновый звон радостной, такой желанной Великой Победы!
Шло время, вчерашние фронтовики становились механизаторами, водителями, бригадирами, председателями сельских Советов. С их приходом  во многом менялся менталитет  и сам дух коллективного колхозного общества. Он становился более спокойным, душевным и доброжелательным. В такой обстановке легче казались тяготы сельской жизни. Люди с надеждой смотрели в будущее. И эти надежды начинали хоть и понемногу, оправдываться.
Судьбоносным событием явилось введение в 1964 году в колхозах денежной оплаты труда, а также решение уравнять колхозников в гражданских правах со всеми остальными жителями страны.
Уже в семидесятые годы жизненный уровень колхозников вырос значительно. Например, старательная доярка в нашем хозяйстве стала получать заработную плату, равную окладу врача центральной районной больницы. Люди начали дорожить рабочими местами, в колхозах повысилась заинтересованность в результатах труда и производственная дисциплина. Правда, специалистов требовалось больше, чем имелось, но мы не сидели, сложа руки. По направлениям колхоза в высших и средних учебных заведениях обучались десятки студентов. Готовились агрономы, инженеры, зоотехники, врачи, учителя, юристы…Мы думали о будущем колхоза и не предполагали, что оно окажется столь трагическим.
Однако, – спохватился Кротов, – заговорились мы с тобой. Пора бы уже заняться мирскими делами, поужинать. Я похлопочу на кухне, а ты, если хочешь, прогуляйся, уж больно вечер хорош. Или посмотри старые фотографии, а, также, мои дневниковые записи. Иногда по вечерам, я делаю их, не преследуя никаких конкретных целей.
С годами мы становимся всё более эмоциональными, сентиментальными. Нахлынут воспоминания, я не гоню их прочь, стараюсь, как могу, запечатлеть на бумаге. Накопилось уже несколько тетрадок. Я называю их воспоминаниями о моих боевых колхозных соратниках.
Далеко за ворота пасеки я не пошёл. Солнце быстро скрывалось за горизонтом, но было ещё светло. Светило небо, как это бывает в пору уральских белых ночей. Над речкой и в прибрежных ложбинках начал появляться стелющийся, ползущий, прижавшийся к земле туман. От реки потянуло сырой прохладой. Где-то в зарослях тальника прокричал не весть откуда взявшийся в  этих краях дергач. Он напомнил мне времена моего детства. Когда в начале лета, возвращаясь, домой из кино, я проходил около примыкавшего к улице болота, то каждый раз слышал часто повторяющийся, скрипящий крик дергача, похожий на треск палочки по зубьям гребня. Только очень громкий и резкий.
Кричит дергач лишь в брачный период, поэтому, чтобы не пугать его, я не пошёл к речке, направился к вагончику, где мне предстояло заночевать. Там горел свет, было тепло и уютно. Я открыл тетрадь с записями Вениамина Александровича и начал читать его откровения. 
Из записей В. А. Кротова. Боевые спутники:
« Я часто всматриваюсь в лица на тронутых желтизной времени фотографиях тех, с кем довелось работать в колхозе долгие, трудные, но счастливые годы.
Это была моя пора, пора моего военного и послевоенного поколения. Специалисты, бригадиры, передовики производства глядят на меня с фотографий, словно хотят что-то сказать, но не могут. У них серьёзные, выразительные взгляды и опущенные натруженные руки. Ещё не старики, гвардейцы, ударная сила и опора крупнейшего в районе, да и области, колхоза. Многие одеты скромно, в поношенных плащах, куртках, а то и удобных для всех случаев жизни телогрейках.
Телогрейки – это национальная одежда российского народа. Они были удобны в работе, хорошо согревали в лютую зимнюю стужу. Носили их красноармейцы, строители, зэки, но больше и дольше других – колхозники. Не случайно ватная телогрейка стала своеобразным символом социалистической колхозной жизни. Была прославлена в литературе и кино.
А вот фотографии, на которых эти же люди запечатлены в праздничные дни, на колхозных торжествах. Многие из них уже в костюмах, наглаженных рубашках и галстуках.
О каждом из них храню самые тёплые воспоминания. Эти люди имели разные судьбы и разные характеры. Однако, их объединил колхоз и жили они в нём единой семьёй. Едиными переживаниями и радостями»…
Я упускаю подробные воспоминания В. А. Кротова о своих заместителях, специалистах, многих работниках среднего звена, огромной плеяды рядовых тружеников. Приведу ниже, и то с сокращением, лишь короткие рассказы о нескольких работниках колхоза. Мне представляется, что всё, о чём говорится в этих рассказах, одинаково относится ко всем, кто работал в хозяйстве в одно время с Кротовым.
Просматривая тетради, я обратил внимание на заложенный в них листок. Не знаю, как он попал туда, но начну именно с записей на этом листке, оказавшихся биографией колхозного водителя Владимира Ивановича Скороходова: 
«Я, Скороходов Владимир Иванович, 1940 года рождения, уроженец города Кунгур. До четырёх лет проживал в Кунгуре с дедом и бабушкой, которых звал тятя и мама, потому, что своих родителей не помню, они добровольцами ушли на фронт, когда мне был год с небольшим и не вернулись. Потом мы переехали жить в деревню Журавлёво. Помню, ехали на лошади, был сильный дождь. Приехали к какой-то бабушке Арине и у неё стали жить. Жить было очень тяжело, есть нам было нечего и, чтобы выжить, меня решили отдать в детдом, который находился в Верх – Кунгуре. Мама пешком отвела меня. Переночевав две ночи в детдоме, утром рано я выскочил в окно и убежал. Весь день бежал по дороге, которую запомнил, а ночь провёл на току, под соломенной крышей. Домой пришёл, а заходить боюсь. В сенях услышал разговор мамы с тятей, как они переживают обо мне. Тогда я и зашёл, они очень обрадовались. Через день за мной приехали из детдома, но меня уже не отдали.
Закончив шесть классов, пошёл работать в колхоз. Летом работал на сенокосе, а осенью – на уборке зерновых на копнителе комбайна. В школу больше ходить не пришлось, так как тятя с мамой работать не могли, я один зарабатывал в колхозе трудодни на всю семью.
Тятя умер, когда мне было 14 лет, но к этому времени он научил меня пахать землю и рубить дрова. И остались мы с мамой вдвоём. В армию меня не взяли, так как мама была старая. С 1961 года начал работать шофёром на ЗИС-5, через четыре года дали автомобиль «Уралец». Потом председатель колхоза попросил поработать бригадиром. Бригадирил около четырёх лет. Потом снова шоферил. Всё было хорошо, у меня была своя семья, но пришла беда. Заболела и умерла жена, через два года погиб сын. Всё оборвалось в моей душе, думал, что эта душевная рана никогда не заживёт. Но, шло время, и жизнь шла своим чередом: дом -  работа, работа – дом. Так и доработал до пенсии. Только водительский стаж 37 лет, а общий – под 50.  Награждён медалью «Ветеран труда». Получаю пенсию 13 тысяч рублей в месяц»…
Владимира Ивановича я помню ещё по своей работе в районной газете. Несколько раз писал о нём, как об очень скромном, но жадном до дел человеке. Это был, действительно безотказный, замечательный труженик, который никогда не считался ни со временем, ни с условиями своей работы. Честно выполнял возложенный на него судьбою долг, хотя никогда, ничего и ни кому он должен не был.
– Колхоз, по своей природе, – пишет Кротов, – был настроен на авторитарную систему оперативного управления производством. После штаба главных специалистов и их помощников следующей управленческой ступенькой являлись руководители и специалисты комплексных бригад.  За бригадами была закреплена земля. У них в управлении находились животноводческие фермы. Там была сосредоточена основная масса сельскохозяйственной техники. Поэтому от бригадира и подчинённых ему специалистов в немалой степени зависела судьба всех колхозных дел. Не случайно считалось, что для хорошего бригадира мало иметь специальное образование, надо обязательно быть ещё и сильной, волевой личностью. А также на деле  быть крепким хозяином и управленцем, наподобие «социалистического кулака». Если приходилось выбирать, кого назначить бригадиром: специалиста, или же сильную, характерную личность, предпочтение всегда отдавалось второму претенденту.
В нашем хозяйстве было одиннадцать бригад, и все бригадиры являлись практиками. У каждого из них был такой огромный и насыщенный кусок прожитой жизни, с которым и близко не стояли учёные теоретики.
О том, что довелось повидать и пережить человеку, прежде чем он стал колхозным бригадиром, что стало его жизненным университетом, зачастую мало кто знал даже из его ближайшего окружения. Ценить людей принято не по прошлым заслугам, а по делам сегодняшним.
Для меня, не побоюсь сказать – было потрясением узнать, например, подробности жизни Андрея Юлиусовича Неппа до приезда в хозяйство. Пятнадцать лет он провёл в тайге на лесозаготовках. Во время войны его забрали в трудармию в возрасте восемнадцати лет. После окончания войны трудармию расформировали, но трудармейцев не отпустили по домам, им присвоили статус спецпоселенцев и вновь распределили по лесоучасткам. Впоследствии Неппа признали жертвой политических репрессий и реабилитировали.
Жизнь не сломала Андрея Юлиусовича. У него был крепкий характер. Он не замкнулся в себе, не обиделся на весь белый свет. Наоборот, искренне уважал и ценил окружавших его людей. О его отзывчивости и доброте говорят те, кому довелось работать с ним. А таких немало, ведь за тридцать лет бригадирствования Неппа, через бригаду прошли многие сотни человек. Это была бригада, не уступавшая по размерам сельскохозяйственного производства крупному российскому колхозу.
Как работал бригадир – практик А. Ю. Непп? Отлично, все бы так! Об этом наглядно свидетельствуют его награды: Серебряная медаль ВДНХ СССР; орден Трудового Красного знамени; высшая государственная награда СССР – орден Ленина; куча медалей, знаков и грамот…
Как жил бригадир – практик А. Ю. Непп? На радость своей семье и людям – не тужил! Виртуозно играл на скрипке. Ещё находясь в спецпоселении, создал оркестр, с которым объехал все лесоучастки Пермской области.
В семье Андрея Юлиусовича родились шестеро детей. Все они получили хорошее образование. У детей около двадцати внуков, а у тех – более двадцати правнуков…
А вот на фотографии Александр Андреевич Губарев, главный инженер колхоза. После войны он окончил сельскохозяйственный институт. Приобрёл богатую практику. Знал технику, как «отче наш», от «а», до «я».
Среди специалистов и руководителей колхоза Губарев выделялся очень спокойным и невозмутимым характером. Я ни разу не видел, чтобы он вышел из себя, каким-то образом внешне проявил возмущение. Пределом выражения его недовольства и негодования была многократно повторяемая фраза: «Блокаду на вас надо!»…
В начале войны ещё совсем юного Александра Андреевича призвали на защиту Ленинграда. Блокаду пережил, воюя в составе артиллерийского расчёта, находившегося на рубеже обороны города.
– Далее в тетради шли добрые воспоминания Кротова о бригадире Николае Яковлевиче Щербинине. Этот человек работал на первых, только появившихся в стране колёсных тракторах, водил полуторку, прошёл две войны. Не щадя живота своешго, работал в колхозе в послевоенные годы, стал одним из лучших бригадиров в истории хозяйства.
Здесь же короткие, но очень ёмкие по эмоциональному содержанию записи о передовиках, награждённых орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, о тех, кто проработал всю жизнь в колхозе, но не был отмечен правительственными наградами.
Александра Ивановна Щербинина в военные годы стала механизатором и восемнадцать лет отработала на тракторе, затем  около двадцати лет - на ферме, животноводом. Многие годы была одной из лучших в колхозе телятниц. Награды обошли её стороной…

***
Таких добросовестных, беззаветно преданных сельскому труду людей, как те, о которых вспоминает В. А. Кротов, значится в сорокалетней истории колхоза не одна сотня. А сколько их было по области, Нечерноземью, в целом по России? В большинстве своём, это были люди из поколения победителей, кто вернулся с фронта, кто надрывался на работе в тылу, кто родился накануне войны, и в военное время. Это были и достойные продолжатели дела ветеранов – поколения семидесятых, восьмидесятых годов.  Всем им надо сказать сердечное спасибо за то, что, жертвуя собой, они решали большие, государственные задачи. Да что там «спасибо», этим людям и их делам, как и самой колхозной российской эпохе, надо поставить огромный памятник из самого прекрасного гранита. На века! Чтобы люди помнили, кто вершил трудовую историю деревни, и гордились ею!